Лгунья (СИ) - Гичко Екатерина. Страница 42

— Да, — поморщился данетий, — мы все тут были.

— Я надеюсь, он не пострадал? Хотя что я спрашиваю? — Викан не очень весело усмехнулся. — Если бы с ним что-то случилось, дядя Шидай уже бы перевернул город.

Трибан даже не сразу понял, что «дядя Шидай» — это лекарь харена.

— Господин Шидай тоже здесь, — осторожно заметил он. Язык чесался задать Викану пару вопросов, но данетий не мог позволить себе опуститься до праздного любопытства.

— Конечно, он здесь, — ничуть не удивился Викан. — Раз здесь Ранхаш, значит и он.

— Видимо, харен очень ценит его, раз постоянно держит рядом с собой.

— Ну вы скажете! — Викан расхохотался. — Ранхашу деваться некуда. Помнится, по молодости он ещё от Шидая пытался сбегать, но от него хрен скроешься.

— По молодости? — данетий постарался утешить себя тем, что любопытство ему по должности положено, и даже уже приготовился спросить, зачем харен постоянно держит рядом с собой лекаря, но ответ Викана заставил его позабыть об этом намерении.

— Ага. Шидай же за Ранхашем с самого рождения смотрит. Уже сто восемьдесят девять лет мается с ним!

Майяри, прищурившись, рассматривала маленькое светящееся пятно в своём указательном пальце. Она пыталась понять, что это за камень, но сейчас это уже было сложно оценить. Ещё пара дней, и процесс единения завершится. Ну вроде бы должен завершиться. Майяри не была уверена.

О деталях вчерашнего допроса ей пришлось узнавать у господина лекаря. В этот раз тот был словоохотливее и с готовностью поведал ей, как же они узнали, что она хаги. А они узнали, иначе что бы на ней делали эти проклятые браслеты? Увидев бледное пятно на пальце, Майяри едва смогла сдержать истерический всхлип: участь тёмного ужасала любого хаги. Неужели она уже стала тёмным? Перешагнула через грань? Как понять, что ты уже стал другим?

Майяри, конечно, часто рассказывали о тёмных. С её-то семейной историей… Пугали, предостерегали, грозили… Делали всё, чтобы она не соблазнилась этой стороной. Все старания были, впрочем, напрасными: Майяри прочно решила для себя, что тёмной становиться не хочет, и чужие увещевания только злили её.

Но вот сейчас… Она не боялась быть брошенной своим народом. Это её страшило менее всего. Майяри боялась потерять себя. Она бы даже согласилась, что браслеты — прекрасное решение, если они избавят её от проклятого влечения, но только если бы это были другие браслеты, не эти.

Раз за разом проводя по тёмным знакам на своих золотых кандалах, девушка всё надеялась, что ошиблась, неправильно истолковала символы. Но тут же жёстко возвращала себя в реальность. Она не ошиблась, зачем себя обманывать? Но браслеты — это лишь часть её проблем, и самая большая проблема в том, что она на данный момент в тюрьме.

Майяри украдкой посмотрела на лекаря. На её взгляд, господин Шидай более всего походил на телохранителя, но девушка была вынуждена признать, что во врачевании он разбирался значительно лучше её самой. Она проникающую магию, с помощью которой он оценил состояние её лёгких, так и не освоила. Виидаш, на котором она тренировалась, жаловался, что она едва не спалила ему внутренности.

— Нравлюсь? — лекарь заметил её взгляд и лукаво подмигнул.

Майяри не смутилась и взгляд не отвела. Она же не маленькая девочка.

— Нет, — честно ответила девушка.

Притворно вздохнув, господин Шидай опять вернулся к своему занятию. Весьма и весьма странному для такого солидного мужчины. Майяри даже сперва не поняла, что он делает, а когда поняла, не поверила своим глазам.

Он вышивал. Развалившись на стуле и вытянув босые ноги к камину, господин Шидай, позёвывая, расшивал полы длинной куртки из мягкой светло-коричневой кожи. Причём расшивал весьма сноровисто, хотя в вышивке чувствовалась мужская рука: орнаменты были несколько угловаты, а переходы между ними — слишком чёткими, без плавного изящества. Но это не делало сине-голубой зимний узор менее красивым. Майяри настолько заворожилась его линиями, что не сразу увидела в них волчьи головы в окружении еловых веток.

Девушка уже успела позабыть, что салейцы вообще-то носят яркую, красочно расшитую одежду. Гава-лиимцы в этом отношении оказались очень скромны. Майяри предположила, что господин лекарь расшивает одежду для кого-то из родственников. Только странно, что он делает это сам. Она-то всегда думала, что вышивание — удел женщин. Хотя, может, у него нет женщины? Одежда самого господина Шидая отличалась добротностью и полным отсутствием цветных нитей.

— Нравится? — в этот раз лекарь кивнул на вышивку, и Майяри неохотно призналась:

— Нравится.

— Надеюсь, что ему тоже понравится, — по губам господина Шидая скользнула весёлая улыбка. — Не дай боги опять носить не будет! Насильно ведь заверну.

— Это для сына? — рискнула предположить Майяри.

— Можно и так сказать, — охотно отозвался оборотень.

— А почему вы сами это делаете?

— А кто, если не я?

Майяри невольно восхитилась. Ни одного прямого ответа! И с какой непринуждённостью он ускользает от вопросов!

Снаружи громыхнул засов, и девушка настороженно уставилась на дверь. Внутри узлом завязалось напряжение. Она была почти уверена, что сейчас нагрянет господин Ранхаш. Их с господином Шидаем посещал только он.

Через порог действительно переступил харен. Майяри опять зацепилась взглядом за его увечную ногу, но почти тут же заставила себя поднять глаза.

— О, господин! — Шидай радостно улыбнулся и, отложив иглу, встряхнул куртку. — Как вам?

Господин Ранхаш бросил на него недовольный взгляд и замер, скользя глазами по яркой вышивке. Почти минуту он изучал синих волков, а затем всё же выдавил:

— Красиво.

Майяри приподняла в недоумении одну бровь и изломила её, словно спрашивая, что здесь происходит.

— Замечательно. Через неделю будет готово, — зачем-то сообщил господин Шидай и тут же спохватился: — Ты с девочкой хочешь поговорить?

Майяри поджала губы. Какая она девочка?!

— Да, мне нужно кое-что обсудить с госпожой Амайяридой, — сухо ответил харен и перевёл взгляд на Майяри.

— Мне выйти? — деловито уточнил Шидай.

— Нет, не нужно, — ответил харен и похромал к постели девушки.

Та нервно одёрнула одеяло, прикрывая ноги, и отползла к изголовью, бросая на оборотня по-звериному настороженные взгляды. Господин Ранхаш присел в изножье, и губы его неожиданно дрогнули в каком-то подобии улыбки. Шидай поперхнулся воздухом, а у Майяри волосы на голове зашевелились. Да что ему нужно, раз он такой добрый пришёл?

— Госпожа Амайярида, я с хорошими новостями, — в голосе харена отсутствовала уже привычная сталь. Теплее он, правда, всё равно не стал, и Майяри поймала себя на том, что ей больше нравилась прежняя манера общения харена. — Сегодня появился ещё один свидетель, и он подтвердил ваши слова.

— Что?

Это вырвалось случайно. Всего пару секунд Майяри смотрела на оборотня с недоумением, но она очень быстро взяла себя в руки. Понимание затлело глухой яростью в груди.

— Вот как, — выдохнула она. — И что теперь?

— Это не всё. Господин Одаш оказался не тем, за кого выдавал себя, — продолжил господин Ранхаш. — Кроме того, северную башню тюрьмы подорвали.

— О Тёмные! — вырвалось у Шидая. — То-то нас так тряхнуло. Я так понимаю, от Одаша осталось только мокрое пятно?

Ранхаш не ответил. Он пристально наблюдал за лицом девушки. Та отреагировала на весть о страшном происшествии и смерти её обвинителя мрачно, но спокойно, без испуганных вздохов. У неё даже пальцы не сжались.

— Как вы понимаете, ввиду этих событий я не могу задерживать вас, — продолжил харен. — Хотя я по-прежнему считаю, что вы что-то недоговариваете. Госпожа Амайярида, — в его голосе появились проникновенные нотки, — если вы действительно что-то скрываете, самое время об этом рассказать. Утаивая информацию, вы подвергаете себя опасности.

— Господин Ранхаш, взорвали северную башню, а не… эту, — холодно ответила Майяри. — Я не видела ничего такого, из-за чего меня следовало бы убивать. Особенно сейчас, когда Одаш мёртв. Я даже не понимаю, зачем подставили меня. Может, им нужно было время, чтобы скрыться и замести следы, а на меня просто отвлекли внимание сыскарей. Может, Одаш не успел покинуть место преступления и представился набежавшей страже как свидетель, а меня в панике выдал за преступницу. Впрочем, строить догадки — это ваше дело. Я же сказала всё, что знаю. Свой побег я объяснила. Надеюсь, вы не будете обвинять хаги в излишнем недоверии к страже? — глаза девушки прищурились.