Выстрел на поражение (СИ) - Снежная Александра. Страница 73

Не прошло и минуты, как бронированная стена рухнула, и бандиты устремились к хранилищу, бросая в нашу сторону еще три более мощных разрывных снаряда.

Это и дало пиратам преимущество. Пока мы прятались от взрывов за углом, они успели набрать код на сенсоре двери и повернуть отпирающий рычаг.

Не медля ни секунды, Стэнфорд рванул вперед, разряжая на ходу обойму своего «Брайана».

Я знаю, что кэп пытался предотвратить проникновение бандитов в хранилище, потому что если мое предположение было верно, то как только откроется его дверь, прогремит взрыв.

Стэнфорд не успел.

Побежав за ним следом, я сначала краем глаза заметила на полу двоих убитых, а потом мелькнувшую в приоткрытой двери хранилища спину капитана.

— Стэн, не-ет, — я сорвала голос от истошного крика, услышав глухую стрельбу в изолированном помещении. И совершенно не потому, что боялась смертельного ранения такого дорогого моему сердцу мужчины. Протективатор и чудо-костюм надежно защищали его от пуль. Я боялась, что взрыватель на бомбе в хранилище установлен на размыкание двери, и тогда у нас уже нет никакого шанса спастись.

Вы когда-нибудь стояли у самого края бездны? Нет, не для того, чтобы, осторожно вытягивая шею, посмотреть из любопытства вниз, а тогда, когда загнанные безысходностью и обстоятельствами, вы были лишены возможности сделать шаг назад.

Ворвавшись в хранилище, я почувствовала себя стоящей над пропастью, глядя на сидящего на полу Стэна. Труп последнего бандита валялся с ним рядом, как и отброшенный «Брайан».

— Уходи. Быстро. Я передал в штаб приказ о немедленной эвакуации. У вас есть семь минут, — выдавил из себя Стэнфорд, крепко зажимая голыми руками треснувшую при размыкании двери трубку SК6. Мешающие более полному контакту с трубкой перчатки он успел снять, и теперь кислота медленно и верно разъедала его ладони, пока он пытался дать мне шанс уйти. Как только кислота полностью вытечет из резервуара, все здесь взлетит на воздух.

— Шесть. Шесть минут — просипела я, глядя, как на таймере взрывчатки неумолимо тают минуты.

— Убирайся. Это приказ, — заорал кэп, видя, что вместо побега я стремительно шагаю ему навстречу, стаскиваю перчатки и шлем, а потом падаю перед ним на колени.

— Вы забыли, что этой операцией командую я.

Быстро раскладывая на полу инструмент, я старалась не смотреть на руки Стэна, потому что от осознания того, как ему сейчас больно, у меня разрывалось сердце.

— Лотта, малышка, я прошу тебя. Уходи. Пожалуйста. Еще есть время… — понимая, что орать и приказывать бесполезно, Стэнфорд начал использовать запрещенные приемы, на одном дыхании произнося слова, которые выворачивали мне душу.

От его ласкового уговаривающего меня голоса к горлу подкатил жесткий ком, лишая выдержки и самообладания.

— Милый, хороший, дорогой мой… — нежно обняв лицо мужчины ладонями, я заглянула в его карие глаза, шокированно расширяющиеся от осознания смысла произнесенной мной фразы, и резко выдохнула: — Заткнись. Мне нужна тишина. Ты мешаешь мне работать.

Стэнфорд зло засопел, четвертуя меня взглядом, и хотя в его состоянии молчать и хотя бы не стонать от боли было просто невыносимо, все же умолк.

Руки его дрожали от усилия и напряжения, а по лицу градом катился пот, пока я надевала на систему кабелей, для надежности заключенных в сплошную гибкую металлическую оболочку, тэк-зажимы, а потом крепила к ним специальные устройства, в которые вставлялся тонкий щуп с камертоном. Из одиннадцати совершенно одинаковых трубчатых проводов мне нужно было найти тот один-единственный, замаскированный под электрический, по которому проходил дицитилен — газ, порождающий чудовищный взрыв при контакте с электричеством. Кислота, разлив которой сдерживал Стэн, благодаря своим свойствам служила неким запором и для электричества, и для газа. Как только она полностью вытекала, остановить детонацию уже было невозможно.

Спросите, какой от меня в данном случае был толк, и как вообще можно было обезвредить взрывчатку? Только одним способом: найти и перекусить кусачками провод с дицитиленом, потому что взаимодействуя с воздухом, он мгновенно терял свои свойства, образовывая новое соединение — абсолютно безвредное.

У него была еще одна особенность: при ударе по камертону, касающемуся его оболочки, дицитилен, заключенный в ней, резонировал, пропуская через себя звук на строго определенной частоте. Вот для этого и нужны были камертоны и такие слухачи, как я, способные вычленить в одиннадцати почти одинаковых звучаниях то единственное и необходимое. Правда, зажатой в такие узкие временные рамки мне еще не приходилось работать, но и в условиях, когда от этого зависела моя жизнь — тоже. Хотя, по большому счету, о своей жизни в данный момент я думала в последнюю очередь.

Ударяя по очереди по камертонам, я умоляла собственное сердце не биться так громко, потому что оно отчаянно мне мешало.

— Лотта, две минуты, — пошептал Стэн, видя, как я, прикрыв глаза, прислушиваюсь к издаваемым устройствами звукам.

Черт, зачем он мне это сказал? Бежать все равно уже поздно, а частоту звучания я из-за его реплики потеряла. Если обрежу вместо газового провода электрический, то сработает другая система детонации, и все равно прогремит взрыв.

Заново прозванивая всю цепочку, я перевела взгляд на таймер, когда на нем отсчет шел уже на секунды. Вариант у меня был только один. Я надеялась, что не ошибаюсь. Подняв голову, я посмотрела в лицо Стэнфорда, а потом перерезала провод, отсчитывая ускользающее время.

Три, два, один, и…

В звенящей тишине слышны были только удары наших с Просто Богом сердец. Мы цеплялись друг за друга взглядами, то ли прощаясь, то ли отчаянно надеясь на чудо. И не было сил разорвать эту связь. Из-за страха. Липкого и удушающего страха, что за границей нашего зрительного контакта не будет ни нас, ни окружающего мира.

— Одна секунда, — внезапно проронил Стэнфорд.

Повернув голову, я обнаружила таймер, замерший на одной секунде до взрыва, и, рвано вздохнув, бессильно уткнулась мокрым лбом в грудь мужчины.

Он поднял вверх свои обожженные кислотой до костей ладони, пытаясь обнять меня локтями, а потом мягко прижался щекой к моей макушке.

— Все хорошо, Масик. Ты умница. У тебя получилось.

Понимал ли он, насколько я сейчас была близка к истерике? Сидя на полу в его объятиях, с зажатой между нашими телами обезвреженной бомбой, я кусала губы до крови, стараясь не расплакаться. Это было бы ужасно непрофессионально, но почему-то невыносимо хотелось.

ГЛАВА 17

Жизнь научила меня собирать свою волю в кулак практически мгновенно, если это было необходимо. На этот раз в обычное состояние боевой готовности меня привел сдавленный стон Стэнфорда. Стоило поднять голову, как меня затопило лавиной стыда. На лице мужчины вздулись жилы, губы сошлись в узкую линию, а зрачки расширились от жестокой боли.

Дура. Нашла время, чтобы сопли жевать.

— Сейчас, потерпи еще немножко, я помогу, — суматошно выдернув из рабл-слота шприц с обезболивающим и нейробиотиком, я всадила Стэнфорду по две капсулы, а затем принялась обрабатывать его ладони специальной медицинской пеной. — Сейчас… Сейчас будет полегче, мой хороший. Сейчас, мы найдем врачей… Давай я помогу тебе подняться.

Я поднырнула под руку мужчины, позволяя на меня опереться, и когда он встал на ноги, вдруг хрипло произнес:

— Надо было прикинуться смертельно больным. Если в таком состоянии я для тебя милый, хороший и дорогой, то, может, меня умирающего ты бы еще и поцеловала? Герою ведь положен поцелуй?

Он еще и шутит?

— Не смешно, — буркнула я, подбирая его и свое оружие просто для того, чтобы не смотреть в лицо Стэнфорда. Тогда, на нервах и напряжении, все сказанное мной звучало правильно и уместно. Сейчас же я чувствовала себя неловко, понимая, что невольно обнажила перед капитаном свою душу, и шутить на этот счет мне совершенно не хотелось.