Семь сыновей (ЛП) - Сен-Жермен Лили. Страница 11

Мальчика, которого я любила.

— Уверен, что ты не один из этих *баных п*даров? — уточняет его отец, явно злясь на вопиющее неприятие сыном того, что Дорнан несомненно считает щедрым предложением.

Джейс просто закатывает глаза.

— Я уверен, пап. Иди, пока не стало слишком поздно. Эта буря — с*ка, и становится только хуже.

Над нашими головами раздается раскат грома, и я нервно подпрыгиваю.

— Что с тобой? — спрашивает Джейс.

Не выношу бури. Я, бл*дь, ненавижу их всей душой. В детстве скрывалась под одеялами и ждала, когда пройдет ярость матушки-природы. Иногда Джейс прятался вместе со мной.

— Ничего, — отвечаю. — Просто не люблю бури.

Джейс странно смотрит на меня, пробегаясь глазами сверху донизу. В этот момент задумываюсь, догадается ли он, кто я, в конце концов. Он умный и проницательный, а я, скорее всего, в шаге от того, чтобы вызвать у него подозрение парой неосторожных фраз.

— Из-за них мои волосы становятся похожими на мочалку, — добавляю, пытаясь придумать причины, по которым люди могут ненавидеть непогоду. — Мне приходится пользоваться утюжком для волос три раза в день, когда воздух такой влажный.

Джейс глядит на меня, будто на раздавленного таракана на подошве ботинка. Я съёживаюсь под силой его противоречивости. Когда-то ты любил меня.

Я не могу об этом думать прямо сейчас. Возможно, больше никогда не смогу.

Дорнан притягивает меня к себе и берет в руки мое лицо.

— Буду скучать по тебе, малышка, — говорит, присосавшись к моей шее, и у меня перехватывает дыхание. Он — взрослый мужик, делающий мне гребаный засос. Помечает меня как свою. Притягиваю лицо Дорнана к себе и неистово целую его этим «я хочу трахнуть тебя» поцелуем, который он должен прочувствовать всем своим телом до самых кончиков пальцев ног. Мелко дрожит, сдавливая меня в объятиях. Я ощущаю его твердость, прижимающуюся к моей зудящей заживающей татуировке, закрывающей уродливые шрамы.

— Тебе обязательно уходить? — мило интересуюсь я после того, как отрываемся друг от друга. — Мы только начали веселиться.

— Ох-х! — стонет Дорнан. — Ты убиваешь меня, принцесса. Мне нужно ехать. Мальчики ждут. Увидимся через день или два.

Я киваю, пытаясь выглядеть грустной, и взвизгиваю, когда он шлепает меня еще раз.

— Присматривай за ней, — произносит он, толкая пальцем Джейса в грудь. — Я уехал.

Дорнан уходит, не обернувшись, и я сразу же расслабляюсь.

— Рада, что он ушел? — мрачно спрашивает Джейс.

На мгновение я забыла, что он все еще здесь. Господи. Мне действительно нужно держать себя под контролем.

— Я голодна, — объясняю. — Все, чего хочет мужик, — это трахнуться, а я не ела со вчерашнего обеда.

Он смотрит на меня так безразлично, и требуется вся моя воля, чтобы не сломаться, не сказать ему, кто я на самом деле. Не ожидала, что мне придется быть с ним в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы стал моим нянькой. Оказаться осужденной им, будто я обычная шлюха.

Джейс подходит к открытому окну, отделяющему кухню от столовой.

— Эй, Кэрол, ты там? — задает вопрос голосом, больше похожим на плюшевого мишку, чем того засранца, которым он разговаривал со мной.  Не успеваю подумать, как из-за угла выглядывает женщина и расплывается в улыбке.

— Привет, Джейс, — говорит она, взъерошивая его волосы. Я с трудом сглатываю и ищу выход, какого не существует.

— Сэмми пропустила завтрак. Как думаешь, мы могли бы взять хлопья или что-нибудь из кладовки?

Кэрол вытирает руки о полотенце и улыбается, глядя прямо на меня. Замираю, будто олень в свете фар. Ей всего сорок, но она выглядит ближе к пятидесяти. Жизнь, полная изобилия и насилия, написана в каждой глубокой морщине, которые тянутся под ее огромными зелеными глазами. Темно-русые волосы уложены в неопрятный французский пучок, усеянный тонкими прядями седины.

— Привет, Сэмми, — проговаривает Кэрол, протягивая руку. — Ты, должно быть, новенькая. Я могу тебе что-нибудь приготовить? Яйца? Тосты?

— Хлопьев достаточно, — выдавливаю, пожимая руку матери.

Моя мать продала меня за пакетик дури.

Вот.

Я сказала это.

Она была ужасной матерью, лгуньей, шлюхой и воровкой. Беременность мною оказалось несчастным случаем: ей едва исполнилось семнадцать, и только что познакомилась с моим отцом.

Пока я взрослела, папа был мне матерью. А моя мать, когда находилась рядом, походила на чужую старшую сестру, которая ругала меня, едва я что-то делала не так, и кричала, если я плакала. С самого раннего возраста научилась никогда не плакать. В три года я усовершенствовала свое покерное лицо. В то же время научилась и вылезать из собственной кроватки, двигать стул, готовить себе завтрак. Как звонить в 911, когда у матери случалась передозировка героином в ванной.

Она оставалась ужасной матерью, но по-прежнему была моей мамой. И я любила ее больше всего на свете.

День, когда Дорнан забрал меня — день, когда я «умерла», — казался таким же, как и любой другой. Отец все еще работал на фабрике. Мать рвала на себе кожу: у нее не было ни денег, ни метамфетамина.

А потом дядя Дорнан постучал в дверь, вместе с ним пришли Чад и Макси. Я была ребенком улицы. Выросла в клубе. Видела пистолеты, заткнутые за пояс, спрятанные под тонкими рубашками и кожаными жилетами с нашивками.

Моя мать открыла дверь. Я находилась на кухне и слышала голоса. Они искали моего отца. Был ли он дома?

Когда мать сказала, что отец пока на работе, Дорнан взбесился, видимо, недовольный ее ответом. Потом его взгляд упал на меня, и небритое лицо растянула говноедская ухмылка.

— Тебе лучше пойти с нами, Джульетта, — произнес он. Его голос, словно острый гравий, раздирал мою обнаженную кожу.

Я с тревогой посмотрела на свою мать. Что-то было не так.

— Зачем? — задала вопрос мама, царапая руку, как часто делала, нуждаясь в очередной дозе.

Из внутреннего кармана жилета Дорнан вытащил пакетик со светло-коричневым порошком и помахал им перед собой. Героин.

— Расслабься, дорогая, — проговорил, улыбаясь. Я почувствовала, что моя кожа начала покалывать, а сердце билось быстрее. — Мы вернем тебя сюда через несколько часов.

Моя мать выглядела неуверенно.

— Зачем тебе нужна Джули? — спросила. Она всегда звала меня Джули. Для всех остальных я была Джулс.

Кроме Дорнана. Ему нравилось называть меня полным именем.

Дорнан потряс пакетик.

— Нам просто нужно, чтобы она помогла кое-что найти, Кэрол. Это быстрая работа. Ничего страшного.

Мать закусила губу и смотрела то на Дорнана, то на меня, то на пакетик.

— Я плохо себя чувствую, — сказала маме, отступая назад. — Я не хочу никуда ехать.

Дорнан подошел ближе, возвышаясь над моими ста пятидесяти сантиметрами роста.

— Это важно, Джульетта, — произнес он. Его улыбка исчезла. — Джейсон ждет тебя.

Он схватил меня за локоть, направляя к входной двери.

— Мама, — возразила я.

Дорнан бросил пакет в ее открытую ладонь и расплылся в победоносной улыбке.

— Ты хорошая женщина, Кэрол. Я знал, что ты нам поможешь.

— Приведи ее домой к ужину, — ответила мать, поворачиваясь и убегая на кухню со своими наркотиками.

Дорнан сжал меня сильнее.

— Мама! — закричала я. Она не ответила. Проигнорировала мои мольбы, когда трое мужчин вытащили меня из дома и приказали сесть на заднее сиденье машины, двигатель которой все еще работал.

— Куда мы едем? — спросила я их, раздраженных и разочарованных.

Никто не ответил. Дорнан не смотрел мне в глаза. Просто посмотрел по сторонам нашей улицы, прежде чем захлопнуть мою дверь. Мгновение спустя он оказался на водительском сиденье и заблокировал центральный замок. Я была в ловушке.