Страсть Волка (СИ) - Адьяр Мирослава. Страница 5

Швыряю щепку в огонь и пристально наблюдаю, как она медленно обугливается.

Чего-то жду.

Возможно, что она начнет извиваться, словно уж на раскаленной сковордке, и верещать, совсем как тьма в моем сне.

Что это было? Реальность? Видение?

Предзнаменование?

Тряхнув головой, я возвращаюсь к постели и, опустившись на самый край, осознаю, что точно не смогу уснуть. Все во мне восстает против этого, кричит не закрывать глаза, не отдаваться обманчивому чувству безопасности, исходящему от этого места.

Скорее бы мама приехала.

Альгир должен все подготовить к церемонии, это займет всего пару дней, а потом провести через Врата моих родителей. И если быть совершенно честной, то я впервые за всю жизнь чувствую себя по-настоящему одинокой, даже брошенной.

Все здесь — чужое и непонятное. Слишком большое, слишком просторное, холодное.

Комната для меня чрезмерно велика, отчего дальние уголки прячутся в кромешной темноте. Тяжелые портьеры из темно-синего бархата закрывают окна, но я знаю, что все они разрисованы морозными узорами.

Бросаю взгляд на массивную дверь, украшенную искусной резьбой, и в голову приходит абсолютно невозможная мысль: почему бы не прогуляться по замку?

Чего мне бояться?

Мы с Альгиром спим в разных комнатах, потому что этого требуют традиции, так что потревожить сон капитана я не могу. А сидеть и бессмысленно пялиться в стену — еще хуже, чем попробовать уснуть.

Ничего страшного ведь не произойдет, если я осмотрю свои… будущие владения?

Капитан все равно оставит замок на мне после отъезда. Так почему бы не начать исследовать собственное жилье прямо сейчас?

Нервно хихикаю, представив, как это все выглядит.

Я, с колотящимся от страха и волнения сердцем, брожу по незнакомым коридорам и как закономерный итог — теряюсь в каменном нутре огромного Волчьего Клыка, который не осмотреть, думается мне, и за несколько лет.

Все лучше, чем оставаться в спальне и вздрагивать, поглядывая на темные углы.

— Что плохого может случиться, в самом деле? Позову на помощь, если потребуется.

Цепляюсь за эту мысль, как за спасительную соломинку, встаю и шарю взглядом по комнате, чтобы найти одежку поприличнее. Не разгуливать же по замку в короткой сорочке.

Простое домашнее платье, взятое из поместья, сиротливо висит на широкой спинке тяжелого стула, и я не задумываясь натягиваю его и завязываю за спиной широкий пояс. Впрыгиваю в мягкие кожанные туфли и хватаюсь за дверную ручку, тяну на себя с таким остервенением, будто от этого зависит моя жизнь и судьба.

Хочу выйти!

Эта комната будто душит меня.

Дверь поддается на удивление легко, и меня встречает тускло освещенный коридор, пропахший лавандой, холодом и засахарившимся медом. Ноги тотчас утонули в мягком густом ворсе темно-бордового ковра, тянущегося из конца в конец прохода.

Итак? Куда же пойти?

Я поворачиваю налево и медленно бреду вперед, касаясь кончиками пальцев стены. Мне нравится ощущение камня и дерева под рукой. От замка веет какой-то мрачной надежностью. Он пока еще мне не друг, но может поддержать, если потребуется.

В неровном свете свечей я могу рассмотреть висящие тут и там картины. Иногда обычные, какими украшала поместье и моя матушка, но изредка попадаются портреты, и я вчитываюсь в полустертые надписи на рамах, чтобы понять, кто передо мной.

Мужчины и женщины, иногда дети. Кое-где картины кажутся такими старыми, что дотронься рукой — и все полотно осядет пылью тебе под ноги.

На одной из них вижу Альгира и невольно замираю, чтобы рассмотреть капитана получше. Эта картина из старых, что вызывает внутри странную тревогу.

Мужчина выглядит совершенно умиротворенным. Впрочем, как и всегда. Темные волосы аккуратно зачесаны назад, серые глаза будто светятся изнутри и смотрят внимательно: в них застыла глубокая тоска, чувство безысходности — что никак не вяжется с внешним спокойствием. Будто что-то разъедает мысли капитана, тревожит до такой степени, что весь его облик отозвался на эту тревогу.

Чуть подаюсь вперед, чтобы рассмотреть мелкие детали, и не сразу слышу шорох за спиной и тихое покашливание.

Вскрикиваю и оборачиваюсь, только когда чья-то рука осторожно касается моего плеча. От неожиданности чуть не падаю на пол, но на удивление сильная хватка на локте не позволяет мне позорно растянуться посреди коридора.

— Простите, госпожа, я не хотел вас пугать! — гремит надо мной низкий незнакомый голос, а я вскидываю голову, чтобы посмотреть, кто это стал свидетелем моей ночной вылазки.

Напротив, вытянувшись в струнку, замирает высокий мужчина. На его лице выражения удивления и беспокойства сменяют друг друга, как в калейдоскопе, а в светло-зеленых глазах мелькают блики дрожащих свечей.

Незнакомец заметно старше Альгира: от уголков глаз расходятся острые лучики морщин, некогда темные волосы основательно разукрашены сединой, но фигура крепкая, руки явно привычны к тяжелому труду и, судя по всему, могли бы с легкостью орудовать мечом.

Мужчина широко улыбается, и мне кажется, что эта улыбка разгоняет тени по углам и освещает коридор не хуже свечей.

— Госпожа, почему вы не в комнате?

— Не спалось, — отвечаю я и смущенно отвожу взгляд. — Простите, я не должна была…

— Нет-нет, не стоит! — поспешно обрывает меня незнакомец. — Это теперь и ваш дом тоже. Но прошу вас: если захотите ночью прогуляться, то берите с собой хотя бы свечу. Мое старое сердце может и не выдержать еще одного столкновения с тенью в коридоре.

Я с удивлением понимаю, что мужчина шутит, и не могу удержаться от ответной улыбки.

— Раз вам не спится, то, возможно, хотите чаю? Я подберу такой, что способствует спокойному отдыху до самого рассвета.

Хочется крикнуть, что никакой отдых мне не нужен — слишком сильны еще воспоминания о кошмаре, — но почему-то внутри растет чувство, что если этот незнакомец обещает мне спокойный сон, то так и будет.

— С одним условием, — я киваю в сторону коридора. Ведь я так и не дошла до конца. — Вы мне все здесь покажете. И назовете свое имя.

Мужчина тихо хмыкает и, шагнув вперед, устраивает мою руку себе на сгиб локтя.

— Имран, госпожа. Я управляю делами в Волчьем Клыке. Продовольствие, прислуга, кухня и все, что требует моего вмешательства.

— У вас суровые зимы.

— Таселау славится своими лютыми морозами, но здесь вам не о чем волноваться. Замок был создан, чтобы выдержать не только нападение людей, но и ярость непогоды.

— Вы давно служите капитану Альгиру?

Имран с легкостью подстраивается под мой шаг, и кажется, что я вообще иду по коридору одна — настолько ненавязчивым ощущается присутствие мужчины.

— Я служил еще его родителям, да примет Галакто их души в своих чертогах. Можно сказать, что перешел капитану по наследству. — Мне не нужно смотреть на мужчину, чтобы понять: он усмехается. И это кажется мне странным и непривычным, даже дерзким. Альгир — жесткий человек, но Имран будто все еще видит в нем мальчишку, а не повзрослевшего хозяина Клыка.

Стоит только раскрыть рот, как мы выходим из коридора и замираем перед крутой лестницей, ведущей вниз. Справа есть еще один точно такой же коридор, но мужчина тянет меня к ступенькам и пристально следит за тем, чтобы я не споткнулась и не поскользнулась.

Сон почти выветривается из головы к тому моменту, как мы добираемся до просторной кухни, где совершенно тихо. Все веселье начнется утром, когда слуги займутся завтраком, а сейчас это идеальное место для мирной беседы.

Темными провалами зияют печи, где-то что-то потрескивает, а точно в центре стоит массивный деревянный стол, окруженный высокими табуретами. Воздух пропитан корицей, острым перцем и запахом жареного мяса и свежего хлеба.

Здесь… уютно, и я окончательно расслабляюсь и позволяю Имрану творить свою кухонную магию.

Он бросает в наполненный водой котел несколько ярко-красных камешков. Их свечение видно даже с того места, где я стою.