Государево дело (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 35

– Мы могли бы попросить помощь у Швеции.

– Прости, Катя, но корабли твоего брата в Обской губе, для нашего царства ничем не лучше английских или голландских.

– Как ты меня назвал?

– Катя. Так звучит твое имя по-русски.

– Я знаю, но раньше ты меня так не называл.

– Привыкай. Мы ведь теперь с тобой оба – русские.

– Ты уж точно, – усмехнулась Катарина. – Иногда мне кажется, что даже больший, чем многие из твоих придворных. Но это – пустяки. Скажи мне, а ты уверен, что эти драгоценные камни из наших земель?

– Уверен. Нет никакой необходимости везти их в Мангазею из Индии или ещё откуда, особенно необработанными. Очевидно, кто-то наткнулся на россыпи этих камней и начал их собирать. Потом они попали к местному князьку, а тот решил приобрести на них вооружение. Ты обратила внимание, что каждый вид камня довольно велик, но при этом в единственном экземпляре?

– Ты думаешь, это образцы?

– Почти уверен.

– Но, насколько я знаю, раньше не было известий о таких находках в Сибири? – пытливо глядя на меня спросила царица.

– Всё случается когда-то в первый раз, – философски заметил я в ответ, заслужив ещё один подозрительный взгляд. – Однако этот визит и последующий разговор занял куда больше времени, чем я рассчитывал. Меня ждут кое-какие дела.

– Не смею задерживать Ваше Величество, – царственно наклонила голову Катарина, подумав про себя: – «Что-то вы от меня определенно скрываете, Иоганн Альбрехт. Не знаю, что именно, но будьте уверены, я дознаюсь!»

Дальнейший день прошел в хлопотах. Я побывал в думе, затем в приказах, отстоял обедню в соборе, делал вид, что спал после обеда, а сам напряженно думал о том, откуда взялись эти проклятые камни? Об уральских самоцветах я знал только что они есть, и что найдут их ещё очень не скоро. В нашей истории лет эдак через сто пятьдесят, а то и двести. А тут их оказывается уже нашли, а может быть даже и тишком добывают. Эта мысль не давала мне покоя, потому что такая находка могла натолкнуть англичан или голландцев на некие необдуманные поступки. Там и без того пушнины столько, что вся Европа слюни пускает на такое богатство, а если еще и про остальное узнают? Не налетят ли в поисках Эльдорадо [56] всяко разные искатели приключений на мою голову? Вопросы-вопросы!

И даже, когда я зашел к детям, чтобы поцеловать их на ночь, у меня не выходили из головы эти минералы.

– Батюшка, расскажите сказку? – попросила Марфа.

– Только, если можно, не на русском, – пробурчал навостривший уши Петер.

– Бездельник, ты его так и не выучил? – обернулся я к приятелю сына, но тот немедля скрылся под одеялом и сделал вид, что спит.

– Мне все равно, – тут же выпалил Дмитрий, и впрямь делавший большие успехи в последнее время в изучении языка.

– Я тоже хочу немецкую сказку, – захныкала Женька, по малолетству меньше других преуспевшая в этой науке.

– Отчего так? – наклонился я над ней.

– Потому что ты их интересно рассказываешь, – охотно пояснила малышка. – Не то, что наши няньки!

– За что я их только кормлю? – усмехнувшись, покачал я головой.

– Не в гнев будь сказано Вашему Величеству, – высунулся из-под одеяла Петер, – госпожа Мария тоже рассказывает интересно. А если что-то и бывает непонятно, то может объяснить и перевести.

– Так ты поэтому весь день за ней по пятам ходишь? – съязвил Дмитрий. – Чтобы она тебе сказки объясняла…

– Когда это я за ней ходил? – возмутился мальчишка. – Да я целый день, неотлучно нахожусь при Вашем Высочестве! Ей Богу, обидно слушать такое.

– Будет вам, – добродушно усмехнулся я. – Пожалуй, я расскажу вам сегодня сказку. На русском. Однако если кто-то что-нибудь не поймет, спрашивайте. Так вы быстрее выучите язык. Все согласны?

– Да! – раздалось с четырех сторон и я начал свой рассказ.

– Было у отца три сына. Старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший во все был дурак!

Разумеется, я не помнил всего Ершова наизусть, но некоторые строфы просто намертво въелись в мою память и я декламировал их притихшим детям, а когда забывал, рассказывал своими словами. Впрочем, закончить эту сказку на сей раз не получилось, поскольку уже к середине все четверо сладко сопели носами на своих подушках. Осторожно ступая, я вышел вон из спальни и два не налетел на одну из придворных моей жены.

– Ой, Вы меня так напугали, Ваше Величество, – томным голосом воскликнула она, закатив глазки.

– Неужели я такой страшный?

– Ну что вы, государь, – улыбнулась чертовка. – Просто вы такой стремительный!

– Что, правда?

– Ох, я так взволнована!

– Тебя государыня послала? – прервал я поток жеманства.

– Нет, что вы, она уже спит! – ничуть не смутилась девушка. – Это Вы всё ещё на ногах, и, несмотря на груз государственных забот, ещё и каждый вечер навещаете детей, чтобы поцеловать их на ночь.

– Так вот в чем дело, тебя некому поцеловать перед сном?

– Увы, государь, мои родители далеко и не могут делать этого. Вот если бы нашелся…

Тут её речь прервалась, дыхание участилось, отчего весьма аппетитная грудь в декольте стала соблазнительно колыхаться. В общем, юная дева всячески демонстрировала, что она вовсе не такая уж и юная, а вполне себе созрела.

– Как тебя зовут, красавица? – ухмыльнувшись, спросил я.

– Анхелика, к услугам Вашего Величества, – почти простонала фемина, отчего «к услугам» прозвучала совсем уж двусмысленно.

Сказать, что томный вид девицы слишком уж меня возбудил, было бы изрядным преувеличением. Как говорится, видели мы карликов и покрупнее. Но, фрейлина и впрямь был недурна: белоснежная кожа, густые светлые волосы, приятные черты лица, фигура хоть и несколько полновата на мой вкус, но не рыхлая, а скорее пышная. В общем, эдакая сдобная булочка. Любишь сладкое или нет, а укусить всё равно хочется. К тому же личная жизнь у меня…

После трагической гибели Лизхен новую фаворитку я так и не завел. Опасная эта должность, как выяснилось. Можно сказать, горячий цех. Потом, наконец-то, соизволила приехать Катарина, которая мне, как ни крути, жена. Мы, наверное, слишком долго были в разлуке, да и особых чувств, откровенно говоря, между нами никогда не было. Я был тогда принцем-изгнанником, а перед ней маячила вполне реальная перспектива остаться старой девой. Так что, когда старому королю Карлу пришла в голову блажь поженить нас, возражений не последовало.

Сейчас ей тридцать семь и по нынешним временам это совсем немало. От очарования юности, которой я к слову не застал, уже давно ничего не осталось. Старухой она, конечно, ещё не выглядит, но и кровь не будоражит. Увы. Нет, я ценю в ней совсем иные достоинства. Ум, деловую хватку, искушенность в политике и интригах. Она мой самый надежный союзник и, в конце концов, мать моих детей, а что касается супружеских обязанностей, это именно обязанность. К счастью, не слишком частая. А тут такая вот, оказия нарисовалась…

– Ваше величество, у вас такие сильные руки, – исступлённо шептала Анхелика, одновременно ловко распутывая мне пояс. – Я вся горю…

– Кто здесь? – раздался совсем рядом до боли знакомый голос. – Ну-ка, выходи, а то стражу кликну!

– Тихо будь, – шепнул я переставшей изображать страсть фемине, и, оставив её в чулане, куда только что сам затащил, вышел вон.

– Кому тут делать нечего? – строгим голосом поинтересовался я у так некстати появившейся Машки. – Чего орешь, люди спят кругом!

– Ой, царь-батюшка, это ты? – захлопала она в изумлении ресницами.

– А ты кого застать думала, Папу Римского?

– Ну, что ты, государь, просто я тут случайно оказалась, а потом услыхала шорох и подумала вдруг это мышь…

– Чего?

– Мышь, говорю.

– Понятно.

– Государь, а ты чего в этом чулане делал?

– В чулане-то? Ну как бы тебе объяснить, девочка… Короче, я тоже подумал, что там мышь и решил проверить.