Государево дело (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 55

– Батюшка, смотрите, на слона собачка гавкает! – восторженно пискнула Марфа, показывая пальчиком на совсем осатаневшего кабысдоха.

– И правда, – захлопала в ладоши царевна Евгения. – Она хочет его съесть! Петер с Дмитрием ухмыльнулись от такого предположения, но дразнить девчонок не стали, ибо чревато, особенно Петьке.

– Дело не в этом, – улыбнулся я.

– А в чём? – последовал немедленный вопрос.

– По улицам слона водили, как будто напоказ…, – неожиданно сам для себя, начал я рассказывать бессмертную басню Крылова.

Странное дело, стихов я никогда особо не любил, а потому и не запоминал. Кроме тех, разумеется, что задавали на уроках литературы, причем, после сдачи зачета тут же благополучно забывал. А «Слона и Моську» мы вообще учили ещё как бы не в первом классе, а вот, поди же ты, вспомнил!

– Ай, Моська, знать она сильна, что лает на слона! – закончил я декламировать, катающимся от смеха детям.

Толпящиеся вокруг нас царедворцы тоже зажимали рты, сдерживая хохот, и лишь скованные дисциплиной охранники просто ухмылялись в усы, не смея заржать как стоялые жеребцы, в присутствии царя.

– Я и забыла, что вы так сильны в поэзии, – покачала головой Катарина, которая хоть и не все поняла, но сумела оценить чеканность рифм.

– Забыли? – удивился я, не припоминая за собой подобных талантов.

– Конечно, ведь вы так давно не услаждали наш слух игрой на испанской гитаре и песнями, – мягко улыбнулась супруга.

– Батюшка умеет играть на гитаре? – изумился Дмитрий.

– И петь? – округлил глаза Петер.

– Ага, а если нальют, то и спляшу, – смутившись, отвечал я своей семье.

– Вот как? – приподняла бровь Катарина.

– Кстати, а почему я не вижу вашей любимой фрейлины? – попытался перевести я разговор на другую тему, но как оказалось, неудачно.

– Фройляйн Пушкарева испросила разрешения навестить княгиню Щербатову, – невозмутимо отвечала мне царица.

– Понятно, – буркнул я, чтобы хоть что-то сказать.

Вот ещё одна странность, вроде ничем перед Аленой не виноват, а чувствую себя при упоминании о ней всегда так неловко, как будто предал её. Катарина, напротив, ведет себя так, будто знать не знает о ходящих по Москве сплетнях о нашей связи. Каждый раз, увидев Никиту Вельяминова, справляется о здоровье сестры, посылает ей подарки, царские просвирки и даже изредка навещает.

– Ну что дети, пожалуй, нам пора, – командует царица, очевидно, почувствовав перемену моего настроения.

– Ну, матушка! – принялись было канючить малявки, но не тут-то было, у суровой шведской принцессы не забалуешь!

– Вы уже уезжаете? – осведомился я.

– Да, Ваше Величество. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения перед свадьбой.

– Свадьбой?

– Разве вы забыли, что через три дня состоится венчание Анхелики?

– Ах, вот вы о чем.

– Не забудьте, нам с вами предстоит быть посаженными родителями у бедной девочки!

– Конечно-конечно, – поспешил я успокоить супругу, внутренне ухмыльнувшись от того, что будущую невесту назвали «девочкой». – Но отчего такая спешка?

– Чтобы вы не успели отослать её жениха с каким-нибудь поручением! – исчерпывающе пояснила мне Катарина.

Ну да, было дело. У юной, но весьма аппетитной чертовки уже почти сладилось с одним из офицеров полка фон Гершова. Как его звали? Кажется Минлих. Бедолагу застали в компрометирующей ситуации, выходом из которой была только женитьба, но тот упал мне в ноги и вымолил самую дальнюю и опасную командировку, какую только подвернется. Чисто по-мужски я его понял. Благосклонностью Анхелики пользовались многие, включая очень важных лиц, на коих не стоит показывать пальцем, а вот жениться предстояло ему.

В общем, я сделал вид, что знать не знаю о матримониальных планах супруги и отправил молодца на помощь казакам, собравшимся брать Азов. Кстати, судя по полученным донесениям, Минлих там здорово отличился. Но, что интересно, разбитная девка тут же нашла ему замену и на этот раз птичка из клетки не вырвется. Ну, что же, совет да любовь!

– Государь! – окликнул меня кто-то и я, обернувшись, увидел Михальского.

– Что случилось? – поинтересовался я у начальника своей охраны.

– Гонцы из Мекленбурга прибыли. Только что сообщили.

С Корнилием в последнее время всё как-то нехорошо. После трагедии разыгравшейся в вотчине Щербатова он насмерть рассорился с Вельяминовым, да и я на него в сердцах наорал тогда. Хотя если рассудить здраво, его вины в случившемся нет. Где Москва и где эта Щербатовка, будь она неладна! И разбойников всех как ни старайся не переловишь. Не тот у нас народ. Причем, я сейчас не только про простых людей, но и про бояр с дворянами, которые иной раз такое учудят, что хоть стой хоть падай! Конечно, если с мужиков три шкуры драть, тут любой за кистень схватится… с другой стороны, этот казачина, ну вот ни разу не бедствовал!

В общем, я потом примирился с литвином, дескать, не серчай, сам понимаешь, но…

– В Кремль! – скомандовал я и тронул поводья.

Возки царицы и её свиты тронулись следом, а за ними потянулись и боярские. Ну, с Катариной всё понятно, ей вести из Европы вообще, и из нашего княжества в особенности, ой как интересны! Однако громоздким колымагам, как не погоняй запряженных в них битюгов за верховыми не угнаться. Так что когда государыня появилась во дворце, я уже успел прочитать письмо от своей благородной матушки – герцогини Клары Марии и стоял, пытаясь осознать полученную информацию.

– Что-нибудь случилось? – настороженно поинтересовалась супруга, подбирая остальные письма, рассыпавшиеся по полу.

Я в ответ поднял на шведскую принцессу глаза, и немного растеряно сказал:

– Мама, вы не охренели?!

Лицо шведской принцессы осталось невозмутимым, но в глазах мелькнул хорошо знакомый мне блеск. Нужно было объясниться и я, тщательно подбирая слова, начал:

– Матушка пишет, что нашла жениха для принцессы Марии.

– И что же вас так удивило?

– Но она ещё очень мала!

– Дайте письмо, – протянула руку Катарина, и мне ничего не оставалось делать, как подать ей свиток.

– Вот оно что, – задумалась царица, покончив с чтением. – Ульрих Датский – сын Кристиана IV… да, вы правы, могут возникнуть осложнения. Мой брат может не одобрить подобный союз. – Боже правый! Като, ты слышишь себя, ведь она ещё ребенок, ей всего… блин, а сколько ей? – Девять, – в голосе Катарины послышалась лёгкая ирония. – Причем, большую часть этого времени, вам не было до неё никакого дела.

– Это не правда…

– Ещё какая правда! И если бы не ваша благородная матушка, эта бедная девочка до сих пор считалась бы прислугой при её дворе. Но оставим это. Должна признать, что моей свекрови удалось совершить почти невозможное. Видит Бог, я не пожелала бы лучшей партии и для собственной дочери, что уж тут говорить о падчерице!

– Я ушам своим не верю!

– Успокойтесь, Иоганн! Во-первых, помолвка ещё не брак. Если этот союз и состоится, то не ранее чем через пять лет и, к тому же, если я правильно поняла, король Кристиан ещё не дал своего согласия. Во-вторых, ваша благородная матушка выдвинула весьма интересные условия.

– Условия?

– То есть, вы дочитали до замужества и на том остановились? Браво! Нет, я знала, что все мужчины одинаковы и но, признаю, на счет Вашего Величества у меня ещё были кое-какие иллюзии…

– И что там? – ледяным тоном поинтересовался я.

– Мир и союз с Данией.

– Против Швеции?

– Нет, против Императора. Но вы правы, мой брат непременно сочтет, что этот альянс может быть направлен против него. И потребуется немало усилий, чтобы убедить его в обратном.

– Но король Кристиан разевал рот на мои владения!

– Верно, но, судя по всему, успел убедиться в тщетности этих усилий. К тому же, он не прочь помириться и с Швецией.

– И что же могло подвигнуть его на это?

– События в Богемии и Пфальце, очевидно.

– Ладно, – помотал я головой, пытаясь вернуть себя ясность мыслей. – Признаю, это известие несколько выбило меня из колеи, и я немного погорячился. Однако продолжайте, что там ещё о браке?