Государево дело (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 56

– Вы утвердите принца Ульриха во владении Шверинским Епископством и дадите за своей дочерью соразмерное приданое. Король Кристиан со своей стороны пожалует им ренту. Их дети, буде таковые появятся, унаследуют и то и другое. И не делайте такое лицо, Иоганн! А то глядя на вас, можно подумать, что рождение наследников случится уже завтра…

– Не многовато ли, датчанин хочет, за возможность породниться? – криво усмехнулся я.

– Так ведь это не он, пристраивает бастарда…

– Довольно!

– Хорошо-хорошо, – сделала примирительный жест руками царица. – Но, согласитесь, условия недурны. Помниться, один из ваших предшественников на русском троне уже пытался породниться с Ольденбургами, но не смел и надеяться на подобные условия.

– Никлотичи не Годуновы!

– Верно, – кивнула головой Катарина.

Я оказался в крайне затруднительном положении, поскольку не мог объяснить, что на самом деле меня тревожит. Нет, это вовсе не сватовство к малолетней принцессе, как подумала жена. И не возможный союз с Данией, он-то, как раз, был мерой вполне разумной. Меня беспокоила моя дочь, которой я никогда не видел. С ней явно что-то было не так, но я не мог понять что именно. По словам встречавшегося с ней Рюмина она довольно хорошо говорила по-русски. Мои дети пели сочиненную ею песенку, очень уж похожую на те, что я слышал в своей прошлой жизни. Катарина отмечала, что у принцессы, несмотря на малолетство, очень оригинальный образ мыслей, а также непонятно откуда взявшееся умение рисовать.

По отдельности, каждому из этих явлений можно было дать разумное объяснение. В самом деле, почему бы дочь русского царя не обучить русскому языку? А песня вполне могла быть народной, просто через три с лишним века, её стала исполнять популярная группа. Что же до таланта художника, то встречаются же самородки? Так почему бы Марии Агнессе не иметь способностей к рисованию…

Но, всё же, странностей слишком много! Вдруг, она такая же как я, в смысле из моего времени? – А вот это ещё интересней, – прервала мои размышления царица. – Князья Нижне-Саксонского округа собираются в Брауншвейге, чтобы обсудить создавшееся положение. Судя по всему, к ним присоединятся и другие лидеры Евангелической лиги, а так же ожидаются послы от Императора Фердинанда. Очень интересно, о чем они там будут договариваться…

– Я должен ехать!

– Куда? – изумилась Катарина.

– На съезд Нижне-Саксонского округа, разумеется, – охотно пояснил я.

– Но, для чего?

– Странный вопрос. Я, если помните, один из крупнейших князей в тех краях и всё что там творится, касается нас напрямую.

– Нас?

– Разумеется. Вы ведь моя жена и мать моих детей, которые унаследуют не только венец Мономаха, но и корону Никлота. Кстати, для осуществления этих планов нам бы совсем не помешал ещё один царевич или даже два-три. Да и против царевны я, честно говоря, возражать не стану.

Катарина неожиданно смутилась и из многоопытной дамы, вдруг превратилась в смущенную и не старую ещё женщину.

– В моём возрасте… – нерешительно начала она.

«Блин, а ведь если не брать в расчет эту тушку, то мы с ней ровесники», – мелькнула мысль в одной премудрой голове, отчего её обладателю вдруг стало невыносимо стыдно.

– О чём ты говоришь, Като? Раз уж Небо благословило наш союз, значит, мы ещё молоды и полны сил.

– Вы – да, – грустно улыбнулась супруга, – но не я…

– Не говори так.

– Но, это же правда. И довольно об этом. Как скоро вы отправитесь в путь?

– Знаешь, пожалуй, я никуда не поеду. – Неожиданно для самого себя ответил я. – Чёрт с ней с Империей и войной. Все мои дети родились, когда я был в отъезде. Ну, кроме Марты. Нет, ни за что…

– Иоганн Альбрехт! – строго прервала меня Катарина, сверкнув глазами. – Вы, вне всякого сомнения, отправитесь в Германию, с тем, дабы защитить там интересы нашей династии. Это необходимо, а потому не обсуждается! Вам всё ясно?

– Яволь, – ошарашено ответил я, вскочив с места.

– Если же, Ваше Величество желает быть рядом, когда мне придет срок разрешиться от бремени, то вот Вам прекрасный повод поторопиться.

– Кажется, я начинаю понимать, как Вам удалось управлять нашим княжеством в моё отсутствие, – восхищенно покачал я головой.

– Будьте покойны, с царством я тоже справлюсь, – скупо улыбнулась царица. – Но вы так и не ответили, когда отправитесь?

– Нищему собраться – только подпоясаться, – усмехнулся я. – надо только оповестить Думу и…

– Нашим подданным совершенно незачем знать, куда вы отправляетесь, – снова прервала меня супруга. – Кажется, они полагают Ваше Величество весьма благочестивым монархом? Вот пусть и думают, что вы на богомолье.

– Да, но…

– Я тоже удостою посещением какой-нибудь ближний монастырь, а потом вернусь. Но мне нужен будет доверенный человек.

– Доверенный человек?

– Именно так. Я достаточно успела оценить патриархальные взгляды русских. Им будет спокойнее думать, что столица в ваше отсутствие находится в надежных руках.

– Пожалуй, вы правы. Нужно будет назначить одного из бояр «ведать Москвой». Надо только решить кого, не патриарха же, в самом деле…

– Только не Филарета! – поспешила возразить Катарина. – Признаю в Его Святейшестве массу достоинств, но я ему не доверяю.

– И в мыслях не было, – скупо усмехнулся я. – Но, возможно, его брат?

– Нет. Иван Никитич, разумеется, человек опытный и верный, но у меня иная кандидатура.

– Слушаю вас.

– Я полагаю, в этой роли был бы весьма уместен князь Пожарский.

– Дмитрий Михайлович? В другое время я бы вполне одобрил этот выбор, но он, кажется, у него не так хорошо со здоровьем.

– Я слышала ему уже лучше. К тому же, вы ведь не собираетесь отсутствовать слишком долго? 

– Я и часу лишнего не задержусь!

– Прекрасно. Но, кроме того, поручите мою личную охрану господам фон Гершову и Вельяминову.

– Я хотел взять их с собой, но если ты так хочешь… слушай, Като, а почему ты мне все время выкаешь? Мы ведь уже столько лет женаты…

– Наверное, потому, что немецкий князь Иоганн Альбрехт, давно превратился в русского царя Ивана Федоровича и даже думает теперь по-русски, – улыбнулась царица. – Я же была и останусь шведской принцессой, в голову которой намертво вбито, как надо обращаться к монарху. Что же до ваших людей, то барона я хорошо знаю и могу ему доверять, а Никите будет трудно оставить сестру. Возьмите лучше молодых русских дворян. Пусть они посмотрят Европу, глядишь, и научатся чему-нибудь. К тому же, они тебя точно не предадут.

– Почему ты так говоришь?

– Да потому, что мы теперь православные, а в Германии это мало кому нравится!

– Хорошо, – кивнул я. – Сейчас отдам необходимые распоряжения, а уже завтра отправлюсь в путь. Обещаю, ты не успеешь соскучиться, так быстро я вернусь.

– Отправляйся, Странник, – мягко улыбнувшись вслед выбежавшему супругу, сказала Катарина. – Уж я-то знаю, как трудно сидеть тебе на одном месте. Главное вернись к нам.

Сборы и впрямь не заняли много времени. Фон Гершов, воспринял назначение совершенно спокойно, а Вельяминов, похоже, был даже рад, что никуда не должен ехать. Михальский же, просто светился от счастья, узнав, что отправляется со мной. Похоже, литвин и впрямь опасался, что получит отставку. В качестве почетной свиты я взял десяток рынд, отдельно приказав им взять с собой свою парадную форму. Дескать, богомолье – богомольем, а мало ли, что в пути может пригодиться. Никто кроме царицы и моего телохранителя, не догадывались о том, куда я направляюсь и только чуткое девичье сердце заподозрило неладное.

– Какое-такое богомолье? – улучшив минуту, встревожено спросила меня Маша Пушкарева.

– Тяжко на душе, – с постным видом пожал я плечами. – Хочу поклониться святым местам, ибо грешен еси…

На лице у юной фрейлины отразился такой неприкрытый скепсис, что я чудом не засмеялся. Та, впрочем, не решилась обвинить своего царя во лжи, а протянув мне ладанку, жалобно попросила: