Намерение (СИ) - Алябьева Ангелина "caramia777". Страница 14

— Морганит, — задрожала от того, как протянул ее имя хрипловатым голосом мужчина. Иначе звучало, приобретая эротический оттенок. Интимно, будто пробовал, лаская бесстыдно каждую букву языком, как сейчас медленно скользил по ее шеи. Надавливал кончиком на бьющуюся жилку. Отодвигая ее волосы, перекидывая на плечо. Она кусает губы. Металл на языке и впервые радуется, что слепа, и стоит к нему спиной. У него нет возможности понять, что творится внутри нее. Когда тебе предлагают то, о чем ты боялась и мечтать. Загадывать. Молить. Заведомо зная о невозможности. Сложно принять.

— Я слаба, — прошептала она, чувствуя, как невольно откликается тело на его присутствие. — Но я не сломлена. Ни моя слепота, ни моя судьба не сломали меня. Не сломаюсь.

— А я не намерен ломать тебя, — прошелестел прямо в ухо, властно обхватив ее за талию и снова, как марионетку, с которой ему вздумалось поиграть, повернул. — У меня другое намерение.

— Что за намерение? — часто и прерывисто задышала. Воздуха катастрофически не хватало от переизбытка этого любимого запаха корицы. Его аромата. Везде. Не ответил, вдруг обрушиваясь на ее рот. Нагло раздвигая языком ее плотно сомкнутые губы. Опустил пальцы на бедра девушки, слегка потянув резинку штанов, отчего протест сорвался. Заглушен глубоким поцелуем. Воспользовался моментом, неистово сминая губы. Вцепилась в его плечи, инстинктивно приподнимаясь на цыпочки. Мало. Задыхалась и все равно мало. Он нарочито сводил ее с ума. Только какая у него цель? Много вопросов и ни на один не получит ответ, потому что не задаст. Не сможет. Подхваченная ураганом противоречивых чувств.

— Ты будешь принадлежать мне и по закону, — отстранился от нее Ральф, так же тяжело дыша, как она. Хотя для сложно было сейчас даже вымолвить слово. Вся энергия шла на возвращения сбившегося дыхания. — Я не вор. То, что я взял, не имея прав, очень скоро станет моим. Твоя невинность. Твоя страсть. Твои желания. Всего это я буду хозяин.

— Ты…женишься из — за моей девственности? — недоверчиво задала вопрос Морганит, когда втянула в ноздри наконец — таки появившейся воздух. — Это же моя проблема — не твоя. Я справлюсь. Я…не соглашусь на брак, в котором нет любви.

Последнее произнесла, не давая отчет. Любовь? Она и любовь? Несовместимые вещи. Скорее — жалость к нечастной девочке — в лучшем случае, а в худшем — использовать подобную немощность в корыстных целях. Ради богатства. Любить искренне могут близкие. Отец. Няня, что привязана к ней с раннего детства. Мама…тоже любила.

— Не переживай, — с ухмылкой заявил Ральф. — Когда мы поженимся, ты полюбишь меня. Разве ты не чувствуешь, как тебя уже тянет ко мне? Любовь — это как болезнь. Первая стадия — появляется вот такое сильное влечение. Вторая — острая нужда в том, чтобы я всегда был рядом. Третья стадия — ты не захочешь отпускать меня от себя. А последняя стадия — любовь, которая будет для тебя наказанием.

— Наказанием? — повторила за ним, зачарованно слушая его. Превращаясь в слух, алчно впитывая сказанное им. Столько твердости. Столько уверенности и…пророчества.

— Если ты не выйдешь за меня замуж и пройдешь эти стадии в одиночестве, — как — то странно изменилась интонация в предложении. Раздраженная и более не искушающая, как секунду. — Я же буду рядом, когда ты будешь болеть любовью ко…мне.

— Какой ты странный! — пробормотала Морганит, кинув ему в тон. — А ты не боишься первым заболеть?

— Я уже болен другой болезнью, — холодно отчеканил он, и она сжалась от ледяного тона. — Она намного серьезней и разрушительной. Тебе не интересно узнать? Скажу только после свадьбы. Нашей. Не смей отказывать. Твой отец ждет именно твоего ответа.

— Ральф, ты…Я не могу выйти за тебя замуж, — облизнула пересохшие губы. — Ты испортишь свою жизнь.

— Кстати, я уже подписал брачный договор, по которому не претендую даже на цент твоего имущества, — обескуражил. Лишил твердый почвы, толкая в какую — то пропасть, при этом же не давая сорваться. Удерживал. — Мне нужно твое согласие. Да и все.

— Да.

Приговор подписан. Альтернативная история. То, что совершает, сумасшествие. Неординарность. То, чего не должно быть. Нельзя. Там, где вечная тьма, нет места чему — то большему. Она поглотит и его. Как когда — то взяла в плен ее. Узником сделает. И он…прекрасно понимает, охотно принимая мрак. Соглашаясь и отдаваясь в плен.

Глава одиннадцатая

— Ваша дочь дала согласие. Очередь за вами, синьор Сальери.

Обстановка в роскошно обставленном кожаной мебелью кабинете накалилась до предела. Шикарность и помпезность в мебели. В декорациях и дорогих сувенирах. Только ему известно, какой ценой заработал это. Чью боль сделал фундаментом. Не честно заработанная собственность. Каждый стремится к ошеломительному успеху. Понимает, что в этом мире никогда не добьешься всего путем правды, прибегая ко лжи. Понимает, что приходится идти на жертву. Втаптывать человечность и превращаться в эгоиста. Понимает и принимает почти все, кроме одного. Предательство. Не оно должно быть соединительным мостом. Не пользуясь этим следует наживать богатство. Не предавая близкого другого. Не считая кого — то слабым дураком, лишь потому что его безоговорочно доверяли. Предать, вонзая нож в спину. Не просто удар, а в одно и то же место втыкать несколько раз. Прокручивать, изливая кровь, и убивая медленно. Жестоко.

— Наивная девочка, — недовольно цокнул языком Джованни Сальери, покачиваясь в кожаном кресле напротив Ральфа. — Думаешь, я ожидал другого ответа?

— Не думаю, — так же холодно ответил Ральф. Ненависть, которая копилась многие годы, грозилась вырваться наружу. Собиралась в бездонную дыру, наполняя его отвращением к тому, перед кем сейчас вынужден играть. Притворяться. Делать вид, будто ему прямо так уж не терпится жениться на дочери врага. Его кровь. Его испорченная грязная кровь.

— Ты подписал документы, — снова как — то не особо удовлетворенно заметил Джованни, бегло, наверное, уже в сотый раз окинув взглядом разложенные перед ним листы бумаги. — Ты отказываешься от имущества. Что ты говорил, а? Поешь в ресторанах по ночам?

— Подрабатываю, — подправил его Ральф. Кажется, эта маленькая ложь с работой обошлась ему около пяти тысяч евро, чтобы хозяин местной таверны, падкий и алчный толстячок, охотно согласился подыграть. В случае проверки — он подтвердит, как и весь персонал, что Ральф — ресторанный певец. Ирония. Голосом обладал, умел играть на скрипке, а вот петь не сложилось. Не пробовал. Не было времени, да и желания, тем не менее исполнить несколько куплетов, если пожелает Сальери, он не откажется. Ничего не оттолкнет, что приблизит к нему вожделенный шанс одержать реванш. Ради мести он пробует самую горькую и ненавистную смесь из вранья и лицемерия. Наигранного притворства.

— Сможешь содержать мою дочь на копейки в трущобах? — усмехнулся Джованни. — Сможешь исполнять капризы моей избалованной принцессы? Хватит силенок, дорогой мой?

— А вы позволите своей избалованной принцессе жить в трущобах и в чем — то нуждаться? — поддел его Ральф, не оставшись в долгу. Вот в этом весь Джованни Сальери. Всегда был таким. Мерзким. Двуличным.

— Ты же парень с гонором, — искривился в ухмылке мужчина. — Будешь жить в доме жены на ее деньги?

— Я же от них отказался, — парировал Ральф. — Где жить — мне неважно, но в ваших интересах, чтобы дочь находилась в тех условиях, к которым она привыкла. Мы же оба знаем, как нелегко адаптироваться будет ей в новом месте. С ее…особенностью.

— А ты — продуманный подонок, — саркастически отозвался Джованни. Ральф сжал кулаки, сдерживая рвущееся ответное ругательство. Потерпит. Снесет в последний раз оскорбление. Потом будет его чред. Унижать и растаптывать.

— Значит, тебе не нужно имущество жены, но согласен жить в нашем доме, — рассуждал Джованни. — Почти не знаком с ней, но хочешь жениться. Какое у тебя намерение?

— Благородное намерение, — мгновенно отозвался Ральф, оскалившись. — Я провел ночь с вашей невинной дочерью. Другой бы отец на вашем месте силой волок меня к алтарю, чтобы я спас ее честь.