Сила притяжения (СИ) - Малышева Анастасия. Страница 9

— У меня есть глаза, и мама велит хотя бы изредка ими пользоваться. Парень хорош собой. Не настолько, чтобы тягаться со мной, конечно, но для сельской местности сойдёт.

— Когда-нибудь твоя самоуверенность выйдет тебе боком, — сообщила я парню, — И ты влюбишься в девушку, которая будет видеть в тебе лишь друга. Запомни мои слова.

Юлика почти натурально передёрнуло:

— Фу, не говори при мне таких жутких вещей. И про влюбленность, и про друга. И вообще — пошли скорее. Нас Меридов уже ждёт давно.

Коля и правда поджидал нас на стоянке, подпирая плечом своё авто. Заметив нас, он только покачал головой:

— Вечно вы еле тащитесь. Пока вас дождёшься — можно и состариться.

— Это всё Данчук! — заявил Юлиан, бессовестно тыча в меня пальцем, — Наша девочка влюбилась, и я еле оторвал её от этого бедолаги!

— Захлопни варежку! — крикнула я, замахиваясь на друга.

Но тот увернулся и, заливисто хохоча, уселся на переднее сидение. Коля послал мне полный сочувствия взгляд, словно пытаясь сказать «мы знали, на что обрекали себя, согласившись с ним дружить», и занял место водителя. Мне ничего не оставалось, кроме как устроиться позади Юлиана. При этом я постаралась максимально сильно задеть и руками, и коленками его сидение, в попытке отомстить. Но тот лишь ухмыльнулся, разглядывая меня в зеркало заднего вида.

— Мышонок, прекрати пыхтеть. У тебя всё равно не получится задеть меня — я больше и сильнее.

— И тупее, — мстительно добавила я, — Ненавижу тебя.

Юлиан обернулся и, поймав мои глаза своими, медленно покачал головой, после чего произнёс:

— Нет, ты меня любишь. Мы — лучшие друзья и всегда ими будем. Верно?

И было что-то такое в его голосе, словно он реально боялся, что я передумаю и изменю нашей старой клятве «Вместе навсегда». Так что я не смогла устоять и, сменив гнев на милость, кивнула:

— Конечно. Самые лучшие. Ты и я.

Коля кашлянул, привлекая наше внимание, после чего сказал:

— Ну, раз мы выяснили, что вы — самые что ни на есть лучшие друзья, а я — просто водитель на этом празднике жизни, может, мы уже поедем? Или вы ещё хотите клятву на крови произнести? У меня тут, конечно, ножей и иголок нет, но я могу что-нибудь придумать.

Юлиан, мигом нацепив на себя очередную маску пижона, расхохотался и ткнул друга в плечо:

— Не обижайся, Колян. Нюта — мой друг, а ты — брат! Все роли давно распределены и никакой ревности тут просто нет места. И вообще — поехали уже! Ты же знаешь — мой отец не терпит опозданий!

глава четвёртая

Глава четвёртая

Анна

Отец Юлика в прошлом был весьма знаменитым музыкантом. Я слышала, что у его рок-группы была целая армия фанатов не только в России, но и за её пределами. Они были талантливыми, повернутыми на творчестве и оттого абсолютно свободными. И эти черты мой лучший друг унаследовал на все сто. Как и Коля — его отец также играл в рок-группе «Sky Wizards».

Но годы шли, у всех начали появляться семьи, ответственность, и постоянные гастроли стали вещью почти недопустимой. И группа распалась — мирно. Часть коллектива уехала в другие города, занявшись каждый своей жизнью, кто-то примкнул к другим коллективам. Отцы Юлиана и Коли открыли свою музыкальную студию и помогали уже новому поколению талантливых ребят покорять музыкальный Олимп. И не последнее место в их личном списке звёзд занимали собственные дети.

Хотя, тут я, положа руку на сердце, признаюсь — звёздной болезнью ребята не страдали, и они реально пахали, чтобы добиться хоть какого-то успеха. Юлик не зря считался гением — он трудился день и ночь, едва ли не стирая себе пальцы в кровь, пытаясь добиться идеального звучания. Я не знаю, кто вбил ему в голову когда-то, что он недостаточно хорошо играет, но была готова поставить этому человеку памятник. Потому что Юлик за четыре года из просто хорошего гитариста стал великолепным. За его игрой можно было наблюдать бесконечно, главное — не забывать при этом дышать. Он также любил просиживать штаны за клавишными, но гитара, кажется, была его самой главной любовью.

А голос — это было отдельной строчкой в его личном списке достоинств и достижений. Бархатный, с лёгкими хриплыми нотками, он словно обволакивал каждого слушателя, заставляя всех влюбляться в Кораблёва и ту музыку, который он создавал вместе со своими друзьями. Юлиан много времени уделял и вокалу — регулярно занимался с отцом и матерью, нанимал репетиторов и прочее. Я не понимала, как он до сих пор не сломался и на каких веществах он сидел, чтобы успевать всё и чтобы при этом не страдало качество. Он был либо гением, либо роботом.

Но я несправедливо задвинула своего второго друга на задние ряды. А ведь Коля тоже был хорош. Его отец играл на гитаре и клавишных, но сын пошёл отнюдь не по его стопам. Хоть он и освоил фортепиано, Меридов с самого детства неровно дышал к ритм-секции, а именно к бас-гитаре и ударным. В итоге свое сердце он отдал «бочкам», «тарелкам» и прочему. И достиг небывалых высот виртуозности. Почти в каждой песне ему доставалось своё соло, от которого лично у меня внутри всегда что-то обрывалось. Он был сердцем группы, его душой, тем, что заставляло этот сложный механизм работать. И при этом парень — этот Бог барабанной установки! — всегда скромно отмалчивался в углу, позволяя своему лучшему другу блистать и отдуваться за двоих.

Они все в группе были талантливы, но я была слишком предвзята, чтобы выделять остальных. И потом — моё сердце не могло бесконечно растягиваться, чтобы вместить всех. Так что я могла любить лишь нескольких, и я выбрала этих двоих. Нас слишком много всего связывало вместе.

Меридов был не только скромным, но ещё и пунктуальным. Так что в студию мы приехали вовремя. Но что там вообще забыла я, спросите вы? Отличный, собственно, вопрос! И у меня даже есть на него ответ. В общем, у безупречного во всём Юлиана был только один существенный недостаток — он совершенно не умел писать стихи. Вот совсем. И от этого процесс создания песен несколько затруднялся. Нет, у парня в голове была масса идей, и они были очень даже хороши. Одна беда — как облечь их в более-менее приемлемую форму, он не знал.

И вот тут на помощь приходила я. Поскольку училась я на сценариста, уж с чем-чем, а с созданием историй и приданием им дополнительного лоска и шарма у меня проблем не было. Так что Юлиан в какой-то степени очень верно обозначил мой статус — муза. Такая себе, конечно, из меня Евтерпа* была, но помогала я, уж чем могла. И, судя по тому, что парней пока еще ни разу не забросали помидорами и яйцами — получалось у меня, по крайней мере, сносно.

Когда мы переступили порог студии — сразу же попали в гостеприимные объятия других членов группы. Два парня наперебой загалдели, пытаясь самыми первыми донести свои слова и мысли. Ничего удивительного — банда тоже уходила на каникулы и мальчишки давно не виделись. Оставив их делиться впечатлениями от лета, я отправилась на поиски хозяина студии.

Постучав в приоткрытую дверь, на которой висела табличка с лаконичным «директор», я заглянула внутрь с негромким:

— Можно?

Артём Кораблёв поднял на меня взгляд и приветливо улыбнулся. А я в который раз поразилась тому, насколько потрясающе красивым мужчиной он был. Не подумайте — ничего лишнего в его сторону я не думала, но просто…вы бы видели его! Высокий, статный, с потрясающими темно-каштановыми волосами и невероятно-голубыми глазами! Это была чуть ли не главная отличительная черта всех Кораблёвых — двоюродный дядя Юлика обладал таким же нестандартным набором внешних данных, что лишь подтверждало мою теорию.

А эти скулы, о которые, кажется, можно было порезаться! Лучики морщин возле глаз, которые выдавали в нём человека, любящего много и часто улыбаться. А эти татуировки в стиле механики, что украшали его руки! Я вам клянусь — все наши с Юликом одноклассницы всегда пускали слюни на этого мужчину. А уж когда он пришёл на выпускной сына — там вообще можно было скорую вызывать. Во-первых, потому что Артём Кораблёв напоминал бога, спустившегося с небес. А во-вторых — потому что под руку он вёл свою супругу, которая выглядела чрезвычайно довольной, глядя на мужа с любовью и некоторым задором, который обычно присущ тем, кто только познакомился и лишь познаёт все аспекты влюблённости. Я часто ловила такие взгляды и у своих родителей — словно им снова было по двадцать лет и они познакомились за пару минут до того, как я их застукала.