Вершители Эпох (СИ) - Евдокимов Георгий. Страница 33

Если то, что она видела всего несколько минут, была настоящая жизнь, такая, какой она и должна быть, то это… это было гораздо хуже ада. Рядом с головой, ударившись о бетон, разорвалась пуля, чудом не задев щёку и ухо, и Вайесс на одних рефлексах нырнула в ближайший оконный проём, спасаясь от почти настигшего её второго выстрела снайпера на крыше. Это была война — неясно, кого с кем, ради каких целей и кто это устроил — но одно можно было сказать точно — эти люди, эти… отбросы воевали не за себя или товарищей, они воевали за смерть. Смерть была их главнокомандующим, лидером, целью и средством, они пьянели от одного вида мёртвых тел, они буйствовали в порочных стремлениях к ритуальному подношению, они перестали быть людьми. Вечное правило — жизнь за жизнь, а сейчас — жизнь за сотни невинных жертв, и она готова была последовать правилу, взять на себя тяжёлую, неподъёмную ношу мести за счастье, мести за человечество.

— Я убью их, — просто, без лишнего, и это было её решение, её сила, её желание.

Тело стало будто невесомым, ноги приобрели необычную лёгкость, словно с них сняли сковывающие колодки. Пистолет легко лёг в руку, уколов пальцы боевой тяжестью и холодом металла. Ещё одна очередь со стороны дороги — и она поняла, где стоит баррикада. В одно мгновение взяв нужное направление и помчавшись по коридору, прикрывая стук шагов за звуками выстрелов, она как опытный паркурщик перемахнула через окно, немного порезав руку осколками, и сразу налетела на одного из трёх солдат в чёрной форме. Сейчас было неважно, на чьей они стороне и что защищают — в голове только отчётливо отдавалось желание убивать. Выстрел, и человек в пробитой каске начинает падать, но не до конца, потому что Вайесс берёт его за отворот куртки и использует как щит, успевая убить ещё двоих, пока те не выпустили полную очередь. Три трупа падают на асфальт рядом с другими, поднимая пыль и роняя так нужное ей оружие. Вайесс подбирает автомат и забирает у остальных запасные магазины, вставив один и перещёлкнув затвором. Энергия не убывает совсем, наоборот, только накапливается вместе с впрыснутым в кровь адреналином, заставляя тело двигаться в нечеловеческом ритме. Ещё двое падают замертво, вынырнув из-за ближайшего угла в самое неподходящее время и не успев даже сообразить, что происходит. Третий — не успевший как следует вскинуть автомат мальчишка — уже через секунду отправляется за ними следом.

Боль прорезало правое плечо, но не настолько сильно, чтобы перестать держать оружие. На четвёртом этаже соседнего дома сверкнула оптика, и Вайесс, петляя, кинулась туда, намереваясь завладеть винтовкой и хорошей огневой позицией. Только успев на всей скорости влететь в здание, она замечает двоих, перебирающихся на второй этаж, и, резко развернувшись, бросается в их сторону, надеясь успеть до того, как они займут выгодную позицию. У неё выходит, и, прокатившись сначала в одну, а потом, оттолкнувшись ногами, в другую сторону по гладкому переходу между пролётами, она выпускает две очереди, выкашивающие по очереди обоих защитников, потом забирает у одного нож и направляется наверх, перепрыгивая через ступеньки. Выстрел в упор от вынырнувшего из прохода снайпера пробивает ей левую руку, благо, что Вайесс успевает на одних рефлексах дёрнуться в сторону, иначе — летально. Но правая всё ещё функционирует, и она налетает на противника и вгоняет со всей силы, почти по рукоятку недавно подобранный нож в открытое, замершее маской ужаса лицо. Снайпер раскидывает руки и наклоняет упавшую от тяжести ножа голову набок, разливая стекающую по ступенькам лужу крови. Вайесс подбирает и отряхивает немного испачкавшуюся в крови винтовку и проверяет оптику, прежде чем перебинтовать левую руку, помогая себе зубами, и занять бывшую вражескую позицию, поставив камень под оружие как опору вместо испорченной конечности. Где-то в голове мелькают смутные образы, но она с удовольствием отбрасывает их, сосредотачиваясь только на солдатах, на свою беду попадающих в перекрестье прицела.

Выстрел, сильная отдача, и один падает с дырой в спине, где-то в области сердца. Слышится крики и возня большого отряда. Командир — тот, что в армейской кепке цвета хаки — раздаёт приказы и отправляет подчинённых обследовать близлежащие здания, пока Вайесс выбивает ещё одного — на этот раз в шею — и меняет позицию с четвёртого на пятый этаж, чтобы её не сразу обнаружили. Снова камень, подставка, глаз рядом с пышущим холодом корпусом, выстрел — и кепка слетает с так невовремя высунувшейся головы командира, вызывая полное смятение в и так рассредоточенных силах. Вайесс заливисто засмеялась, даже не скрывая своего местоположения. Это — её стихия, её мир, её желание.

— Ну, идите сюда, ублюдки! — крикнула она, высоко подняв оружие и высунувшись в окно. Рядом пролетело несколько пуль, чуть не задев и так израненные руки, и она, накинув винтовку на плечо, перебежала на самый верх, где сама стрелять не могла, но и вражеские пули не доставали.

Вокруг валялось много хлама, и Вайесс, сбросив винтовку вниз с крыши и дождавшись, пока она звонко ударится о камни, рассыпаясь скопом деталей, навалила небольшое укрепление перед дверью и перед собой, заняв позицию напротив единственного выхода и зарядив автомат, поставленный на подставку из-за невозможности держать его двумя руками. Топот ног не заставил себя долго ждать, и Вайесс усмехнулась: сегодня она заберёт много их жизней, прежде чем то-то заберёт её, настолько много, что вместо мусора она завалит дверь трупами. Руки сами собой сжали ручки в предвкушении выстрелов, больные, еле двигающиеся пальцы нащупали лежавшие недалеко пистолет, нож и сменные магазины. Она медленно сняла рюкзак со спины, стараясь как можно меньше задевать повреждённые места, и не спеша плотнее перебинтовала раны, останавливая стекающую на бетон кровь. Казалось, что сама Пустошь стоит за её спиной и помогает держать оружие, уставшая, но не сломленная, готовая сделать последний рывок к победе, пойти на самый отчаянный шаг, бьющаяся за свободу против жестокости и безнравственности человечества. Мягко прошелестел по щеке чёрный песок, сейчас так сильно резонирующий со всем остальным на непривычном для глаз жёлто-оранжевом фоне.

Дверь резко распахнулась, и навстречу друг другу, сталкиваясь и звеня, полетели пули. Они рикошетили от укрепления, не в силах дойти до цели, пробивали жизни солдат, сваливающихся перед дверью один за другим. Ей хотелось видеть их лица, смотреть, как коверкаются крики агонии, навсегда застревающие на губах, как скатываются по лестнице мёртвые тела, сражённые смертоносными кусками металла. Защита теснила её, не давая разыграться адреналину и настоящей силе, готовой вырваться на свободу и скованной только бездействием тела. Безумная ухмылка одним прыжком подняла её на ноги и перебросила через развалившееся от толчка укрепление, в одно мгновение ставшее помехой вместо надёжной защиты. Хруст камешков под армейскими ботинками заглушался громом выстрелов и разрывающейся тканью пробитых практически в упор бронежилетов. Солдаты оступались, кричали, спотыкаясь об убитых, падали с лестницы, не в силах удержать равновесие, звуки смешивались, превращаясь в какофонию из боли и страдания, пока она счастливо смеялась, выпуская очередь за очередью, наслаждаясь скрежетом и стонами. Пули одна за другой пробивали тело, но Вайесс ничего не чувствовала, только резкие уколы, заставлявшие замедляться и откидывать в сторону пробитые части тела от инерции попадания. Они то проходили насквозь, слетая с крыши, то застревали в теле раздражающими язвами, мешали поворачиваться и использовать остатки нечеловеческой стойкости. Вайесс перестала замечать ощущения — впереди стоял враг, и это было единственное, что её волновало. Тело медленно умирало, выливая силы багряной жидкостью, но она продолжала идти, ворвавшись в узкий проход пролёта и сбив собой в падении двоих поднимавшихся, одновременно делая их своим новым щитом. Вайесс выбросила автомат и достала из кармана пистолет, превращая своё последнее сражение на ступеньках в густое месиво из крови и железа. Дыхание забилось и прекратилось, как будто рухнула с неба раненая птица, подбитая брошенной вразнобой, но доставшей цель дробью, крылья-руки безжизненно растянулись на мёртвом ковре, выронив нож и ставший бесполезным пустой пистолет… Если смерть приходила трижды, может, она заберёт её ещё раз?