Каждому дьяволу положен свой ангел (СИ) - Герцег Сара "Сара Герцег". Страница 5

Я потянулся к прикроватной тумбочке, в которой с незапамятных времен валялись презервативы — Мэтт проследил за моим движением тревожным взглядом и покраснел.

— Если не хочешь — ничего не будет, — я пока что готов был остановиться, но Мэтт отрицательно покачал головой и откинулся на подушки.

— Черт, у тебя здоровый, — с сожалением произнес он и настороженно сдвинул брови, разглядывая меня, стоящего перед ним на коленях, обнаженного.

Раскатав на члене презерватив, я лег на него сверху, слегка приподняв его бедра.

— Одно твое слово — и я сразу же остановлюсь, — произнес я прежде, чем начать, желая его этим успокоить.

Мэтт кивнул и отвернулся — но никакое слово он так и не произнёс — даже если ему и было больно, он всё мужественно вытерпел. Но мне не хотелось, чтобы он терпел — мне хотелось, чтобы он получал удовольствие, и я изо всех сил старался — целовал его, вылизывал ему языком шею, ласкал рукой его член, и, наконец, всё-таки добился того, что из зацелованных губ его сорвался первый сдержанный стон. Потом их было еще множество — я забыл о себе, потому что уже один тот факт, что я с Мэттом доставлял мне нереальное наслаждение, и всё делал для него. Я старался двигаться быстро и не заходить полностью, старался двигать рукой в такт своим толчкам, и, когда я почувствовал, что внутри себя он сжался, тут же кончил сам. Наградой мне были его громкие, сладостные стоны — сначала его тело напряглось, как тетива лука, затем он выгнулся подо мной и бурно кончил.

Наутро мы едва не проспали — нам совсем не хотелось покидать уютную постель, согретую теплом наших тел, но долг есть долг — не такой уж я и распиздяй, чтобы пропускать работу. Я всё-таки уломал его пойти со мной на урок, но он никак не ожидал, что я попрошу его встать в ворота и отбивать все удары этих шустрых мальчишек. Конечно, он напропускал кучу голов, а я только посмеивался над его растерянной мордашкой.

— Черт возьми, Пит, ты же знаешь, что я сегодня не в форме, — упрекнул он меня, едва детишки, визжа, убежали в раздевалку, — и ты знаешь почему.

Мне понравилось, как он засмущался и покраснел — мне захотелось до него дотронуться. Но я взял себя в руки и предложил:

— Пойдем, расскажешь ребятам об американской истории, если она, конечно, у вас есть.

Но он по надуманному поводу слился — вроде как ему нужно было встретиться с Шеннон — хорошо, я проглотил это, но вечером, когда мы встретились у меня дома, я заставил его сполна расплатиться за отказ остаться со мной. Впрочем, он был вовсе не против.

Мне не хотелось брать его на очередной матч — мне было бы намного спокойнее, если бы Мэтт остался в безопасности, дома — я знал, что будет очередная драка. Он не должен был больше в этом участвовать — я боялся за него, я беспокоился.

Да, наверное, я уже тогда любил его.

Но Мэтт не был бы Мэттом, если бы он покорно послушался и, как собачка, ждал бы меня дома. Наверно, поэтому он и понравился мне — я уважал его за упрямство, за безрассудство, за смелость — все эти качества я обнаружил за его смазливой внешностью, поэтому, когда я увидел его в поезде, я даже был рад — ведь я успел уже по нему соскучиться. Однако, я и представить себе не мог, что именно идея Мэтта спасет наши задницы. Это была по-настоящему крутая драка, очень мощная, а Мэтт, в залитой кровью куртке, с разбитым носом, был просто великолепен.

Впервые мою жизнь осветило такое полное, такое оглушительное счастье. Мы практически не расставались — только, когда я уходил на работу, остальное время мы проводили вместе — дни, ночи, матчи, бары, драки — это была хорошая жизнь. Мы сделались знаменитыми, наши победы в боях укрепили нашу репутацию, а Мэтта даже начали узнавать по его американскому акценту. Девушки вились вокруг нас хороводом — мне это было до лампочки, но мне не нравилось, что Мэтт не может отказать и записывает их телефоны. Помню, как-то раз одна наглая девица сунула и мне листочек с номерком — я почувствовал на себе взгляд Мэтта, дождался, пока она уйдет и демонстративно разорвал его, затем выкинул на липкий, залитый пивом пол.

В то утро, я будто бы что-то чувствовал — никак не хотел Мэтта отпускать от себя. Это был мой законный выходной — так почему ему приспичило именно сегодня идти в гости к сестре?

— Она попросила, — виновато объяснял Мэтт, лежа со мной рядом в постели, — я постараюсь побыстрей, но она и так ругается, что совсем меня не видит. И ей не нравится то, в кого ты меня превращаешь.

— А тебе? — спросил я, притягивая его ближе. — Тебе нравится?

— Еще бы, — ухмыльнулся Мэтт и скинул с меня одеяло.

— Мне тоже… Тоже очень нравится, — я таю, чувствуя его поцелуи на своей груди, а рука его уже привычно взялась за мой начинающий наливаться желанием ствол.

Он приподнялся, поцеловал меня в губы — я гладил его плечи и спину, но старался действовать осторожно — на правой груди у него красовалась еще свежая татуировка — такая же, как у меня, а на теле то здесь, то там виднелись отметины — старые, зажившие и новые, яркие синяки. Я безумно хотел его — каждый час, каждую минуту, желание мое, не смотря на то, что я каждую ночь его сполна удовлетворял, каждое утро вырастало вновь. Наблюдать за тем, как в тусклом утреннем свете, пробивающемся сквозь белые занавески, Мэтт наклоняется и берет в рот мой член, было невыразимо приятно. Он неторопливо наслаждался им — то засовывал полностью в рот, почти дотрагиваясь им до самого горла, то просто облизывал ствол, то играл языком с головкой. Мне полагалось смотреть на это и не двигаться — от моих попыток несколько раз схватить его за голову, он уклонялся. Тяжело дыша я смотрел на это прекраснейшей в мире зрелище — как твой любимый старается доставить тебе удовольствие. Я мог бы смотреть на это целую вечность, но уже скоро почувствовал, что долго не протяну — Мэтт прочитал это по моим напрягшимся мышцам пресса, по покрасневшей груди и щекам и совсем остановился, только поигрывая головкой во рту.