Иней и серебро (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 3

— Мать Ллос! В чём я провинилась перед тобой?!

Шелест ветра прокатился по кустарнику. Был ли шорох ответом Паучьей Королевы, Нейл уже не разбирала. Она мучительно захотела спать, и даже не задалась вопросом — кто выкопал тут яму для охоты на древнего зверя.

Боль отступала, её место занимал холод, сковывающий мышцы мелкой дрожью. Потеря крови, зябкая осенняя ночь, само стремительно убывающее время — эти союзники смерти сейчас работали против Нейл. Сейчас на их стороне было также безразличие эльфийки в предчувствии необратимого финала. Всё. Тело сдалось, вслед за ним сдавал позиции и разум, осознавший тщетность в борьбе за жизнь на дне ямы.

Нейл попыталась хотя бы сесть удобнее, но ослабевшая плоть не слушалась её. Оставалось только одно — смежить веки и уснуть навсегда. Сквозь этот уютный сон, в котором уже не было ни боли, ни холода, прорывался треск огня и чьи-то голоса, как будто боги Тёмного Селдарина собрались, чтобы встретить новую душу, переступавшую в холодную осеннюю ночь предел неведомого.

Прим. авт.: Селдарином принято называть эльфийский Пантеон божеств. Естественно, у Тёмных эльфов он свой. В первых двух книгах цикла «Эльфийские Алмазы» используется именно название: Пантеон. Здесь автор принял решение применить классическую версию, поскольку речь идёт о древних временах эльфийской цивилизации.

Странно, почему голоса только мужские?.. А где же сама Мать Ллос, перед кем склонит свою голову юная жрица?..

— Смотри, кто здесь!..

— Неужели живая?

— Я бы спросил иное: неужели это она убила махайрода?

— Я спущусь, друзья, посветите-ка.

Земля в яме дрогнула, но не было сил разлепить веки и посмотреть, кто же из богов дроу оказался рядом, желая поближе познакомиться с Нейл, урождённой Киларден.

— Мой лорд, Тёмная могла притвориться! Девка-дроу хуже махайрода.

Мой лорд? Лорд в Маске? Неужто Ваэрон, бог воров и обмана, сын Ллос?

— Притвориться? — С оттенком презрения бросило божество. — В луже собственной кровищи? Вот как она справилась, смотрите… Игла в глазу у твари. Несомненно, яд.

Странно, какой голос у Ваэрона… Не такой низкий, как у мужчин-дроу…

— Эй, Тёмная!

Жёсткие сильные пальцы взяли за подбородок. Яркий источник света пытался пробиться сквозь сомкнутые веки, но напрасно: у леди Киларден уже не было сил их поднять, а уж тем более — сопротивляться бесцеремонному жесту бога. Ничего, вот как он узнает, что перед ним — жрица самой Паучьей Королевы, сразу проникнется почтением…

Ощутимый шлепок по щеке, от почтения очень далёкий.

— Эй, Тёмная! Не спи, я сказал! Не смей спать!

Не дождавшись реакции, божество сказало не слишком довольным тоном:

— Не думаю, что она выкарабкается. Можем вообще не довезти до заимки. Но не бросать же здесь!

А потом тело стало лёгким, как пух, и воспарило вверх, и поплыло по воздуху… Как странно и интересно умирать, оказывается! Нейл даже в голову не пришло, что причина полёта — пока что не смерть, а две мужские руки, подхватившие искалеченную и истекающую кровью находку, будто сухую травинку.

Боль периодически возвращалась, напоминая о себе то дёргающими движениями, то растягиванием, то резью в области раны. Периодически рот наполнялся какой-то вяжущей горечью. Нейл пыталась выплюнуть эту гадость, но всё те же сильные пальцы снова брали за подбородок, да ещё и в сопровождении нелестных комментариев, произнесённых мужским голосом, и тогда горький напиток приходилось глотать. А ведь эти сильные пальцы побывали не только на подбородке. Нет никаких сомнений — раненое бедро и бок терзали именно они: промывали, зашивали, дёргали, растягивали.

Наконец, пришло осознание: это не смерть.

Нейл открыла глаза, и простое движение далось с трудом. Всё вокруг дрожало и расплывалось, но постепенно картинка обретала чёткость, а тело — чувствительность. Где же она находится? Не в своей комнате в Хендже, и не в родовом доме матери. Что за место?

Добротные бревенчатые стены, украшенные оленьими и рысьими шкурами. А вот ещё одна шкура, какая-то странная. При жизни она принадлежала крупному зверю — жёлтому, в чёрных пятнах. На Острове такие не водятся, значит, хозяева дома прибыли с материка…

Крыша скошена на одну сторону, потолок подпирают мощные тисовые балки. Три небольших окна дают достаточно света — в них толстые двойные стёкла, сохраняющие тепло. Выложенный из камня очаг в стене, там слегка потрескивают уже остывающие угли. В ближайшее же время кто-то должен подбросить дров… Стол, лавки — всё сработано на совесть. Тут обитают эльфы — никаких сомнений!

Нейл читала, как живут люди: круглые приземистые строения с глинобитными стенами, утопленными в почву, соломенные крыши, очаги без дымоходов и поверхностные понятия о чистоте. На Острове люди не знают стекла и многих других материалов, делают простое и грубое оружие из камня, не умеют договариваться с металлом, среди них нет meiсneоir. Прим. авт.: механик, (ирл.) Автор уверен, что в старину эльфы так называли наномехаников, о которых так много рассказывается в первых книгах «Эльфийских Алмазов».

Вроде бы, в тёплых странах, откуда пришли Светлые, люди куда более развиты.

Нейл уделила внимание поверхности, на которой лежала. Широкое твёрдое ложе, на таких обычно спят мужчины. Под простынёй из грубого полотна на ощупь угадывается мех. Подголовный валик набит травами, как принято и у Тёмных, и у Светлых, но рассчитан он на явно мощную шею и широкие плечи, для худенькой девушки-дроу он высоковат.

Нейл была укрыта серым стёганым покрывалом из очень дорогого привозного материала — плотного шёлка. Из такого шьют ритуальные облачения высших жриц Конклава, и самой леди Киларден пока что не довелось примерить ничего подобного. Облачения эти надевают по весьма торжественному и страшному поводу — для жертвоприношений, и стоят мантии из алого шёлка в сотни раз больше, чем их вес в золоте…

Прим. авт.: история шёлка берёт своё начало в Китае времён неолита, в четвёртом тысячелетии до нашей эры. Автор без стеснения прибавил к этой истории тысячу лет.

На теле Нейл сейчас не было ничего, кроме шёлкового покрывала и куска тонкого полотна, проложенного слоями мха, — вокруг бёдер. Понятно, зачем. Какое-то время она была без сознания, а значит, ходила под себя. Ах, да, что же там с ранами? Откинув покрывало дрожащими руками, юная жрица бросила напряжённый взгляд на левую сторону своего тела.

Боль никуда не делась, но она приобрела верные признаки заживления, сопровождаемого мучительным зудом. Врачеватели, происходящие из Тёмных эльфов, не зашивают раны вот таким способом, у них другие швы, а нити для стягивания раневых поверхностей сделаны из серебра высокой пробы, очищенного и подготовленного механиками. Такие нити выходят сами по мере заживления раневой поверхности и более глубоких слоёв, обеззараживают, не дают завестись гнили в плоти. Сверху обычно накладывают тонкие повязки, пропитанные настоем зелёной плесени.

Нейл кое-как смогла оттянуть повязку, желая посмотреть, что и как.

Здесь всё сделано иначе, нежели в хирургической практике Тёмных, материал другой, явно мягкий — может, тот же шёлк, но запах настоя плесени присутствует. Очевидно, что рану зашивали второй раз — скорее всего, после чистки из-за начавшегося воспаления. Рубцы довольно аккуратные, швы наложены были так, чтобы свести на нет уродливые последствия травмы и её ликвидации. Над ранами поработал не мастер исцеления, а талантливый любитель…

Первые громкие звуки, что ворвались в уши — мужской смех, и смеялись на улице, за стенами дома. Там не мужчины-дроу, совершенно точно. Они не посмели бы так непочтительно хохотать в присутствии знатной соплеменницы, пусть и удалённом. Там не люди — представители сего примитивного племени, скорее всего, расправились бы с эльфийкой ещё в яме, или просто оставили бы подыхать там. Люди тоже разные — кто-то из них видит в эльфах земное воплощение богов, добрых или злых, а уж как поступают с воплощением злого бога, которому не возносят молитв, понятно…