Призрачная любовь (СИ) - Курги Саша. Страница 63

В этот миг оркестр прервался, и заиграла другая, торжественная мелодия. Двери в зал распахнулись, бессмертные отошли от стен и склонили головы в поклоне.

— Начальство, — прокомментировал психиатр.

Вера присмотрелась. В зал шагнул молодой, красивый атлетически сложенный мужчина в самом богато украшенном черном мундире. Он вел под руку хрупкую, почти невесомую девушку, волосы которой были уложены в длинную, украшенную жемчугом русую косу. Вере она напомнила русалку возможно из-за отрешенного взгляда и полупрозрачной, едва ли не сияющей кожи.

— Это Юрий Владимирович Протектор, глава Управления, и Анника.

— Анника? — переспросила Вера, больно странное имя для русской барышни.

— Покровительница хранителей, — кивнул Иннокентий. — Она не то, чтобы человек. Скорее душа города.

— Она… как Иваныч?

— И да, и нет, — повел головой психиатр. — Она сосредоточение земной справедливости. Именно она призывает на службу бессмертных, она же знает, когда и кому уходить. Анника защищает хранителей. Если б не было ее, мы все плясали бы под дудку Управления, и тогда из-за бюрократии ни у кого не осталось бы времени на добрые дела. Ты слышала, какой это тяжкий проступок причинить вред одному из нас?

Вера отрицательно покачала головой.

— Нас иногда сравнивают с ангелами, — улыбнулся Иннокентий. — Убить хранителя — получить вечное проклятие. Поэтому стражи ничего не сделали, когда мы бросились защищать Виктора. Будь мы кем угодно другим, от нас не осталось бы следа. Мы — то, чему они служат в первую очередь.

— Мы? — переспросила Вера.

Иннокентий кивнул.

— Дети Анники — лучшее, что породил в этот город. Поэтому не сомневайся в себе, что бы ты ни натворила в прошлом, в твоей душе живет столь яркий свет, который позволяет тебе творить чудеса. По крайней мере, его вижу я.

— И я… вижу твой свет… тоже, — призналась Вера, глядя Иннокентию в глаза.

— По традиции вечер открывает вальс, — произнес он, протягивая даме руку. — Нам нужно выйти вперед.

Глава стражей заговорил, приветствуя гостей и поздравляя с очередным прожитым годом, полным добрых и справедливых дел, но Вера не стала вслушиваться. Это все были общие слова, которые она много раз слышала на других собраниях.

— А какой в этом смысл? — спросила она у Иннокентия. — В вальсе? Разве бессмертные встречаются друг с другом? Мы ведь не можем рожать детей и иметь семьи, верно?

— Смысл в любви. Это лучшее из человеческих чувств, Вера. Для бессмертного влюбиться, значит обрести целостность, которой у него не было в жизни. Если ты любишь, значит, половина твоего пути уже точно пройдена. Парам все завидуют, так что не слушай их шепот!

Анника объявила вечер открытым, и спутник утянул Веру к центру зала. Бессмертные, в самом деле, зашептались. "Тот самый психиатр" — долетало до девушки. "А кто эта дама?". "Не может быть!".

Вера встала напротив Иннокентия и гордо расправила плечи. Если бы он с самого начала предупредил, что бал немного не то, чем кажется. Это какое-то показательное выступление. И все-таки, наверное, нельзя было по-другому. Все бы так или иначе заметили, что между ними что-то произошло. Это был просто официальный способ сообщить об этом. У бессмертных по понятным причинам не существовало института брака, но был вот этот бал, где общество ежегодно делилось последними новостями. Пригласить кого-то на танец в самом начале означало назвать его своим официальным спутником. Вера взглянула на Аннику, рассматривавшую выстроившиеся пары. Ну да, прямо перед лицом покровительницы хранителей.

Музыка началась и пары закружились. Вера на миг выхватила из группы танцующих Марину, ту самую стражницу, что чуть не напала на хранителей, когда они спасали Виктора. Та танцевала с рыжим кавалером, кажется, Вера видела и его в тот день. Странно было признавать, что среди стражей тоже случается настоящая любовь. Марина заметила ее и вдруг улыбнулась. Тогда Вера посмотрела на Иннокентия.

— Никогда не надеялся, что смогу хотя бы еще раз выйти в свет с настолько красивой девушкой, — притянув ее ближе, сказал психиатр.

Похоже, он был по-настоящему, искренне влюблен. Вера отпрянула и почувствовала, что зарделась. Это было самое странное предложение, которое ей когда-либо делали в жизни. Но она была счастлива, она хотела быть здесь.

Музыка закончилась, но Вере казалось, что этого было недостаточно. Иннокентий аккуратно увел ее в сторону и усадил на стул.

— Чего-нибудь хочешь? — поинтересовался он.

В этот миг психиатру махнул высокий тощий мужчина. Жест был недвусмысленным: подойди. Иннокентий возвел глаза к потолку. Вера вопросительно покосилась на кавалера.

— Это Ученикин. Глава местного общества психиатров. Наверное, хотят поздравить с обретением официального оружия. С тех пор как они образовались в тысяча девятьсот пятом году, они ежегодно проявляют к такой аномалии как я нездоровый интерес. Если я не подойду, они сами сюда явятся и начнут утомлять нас обоих скучными терминами. Давай договоримся, Вер, ты подходишь ровно через десять минут с любым предлогом, да хоть что занавески горят.

Хранительница кивнула.

— Ну, я пошел, — улыбнулся ей Иннокентий.

Вера взяла его за руку, теперь у нее было чувство, что она может сделать это без того, чтобы причинить им обоим неприятности и какое-то время подержала пальцы.

— Иди, — наконец сказала Вера.

Хранительница разглядывала кавалера, любуясь им, и тут в ее поле зрения попала Надя. Недалеко от психиатров, обступивших Иннокентия, она стояла с рыжим бородатым оперативником из группы Отверстчика. Вера даже поначалу испугалась за коллегу. Это был огромный тип: мощный, широкоплечий. По сравнению с хрупкой Надей он выглядел просто медведем. Но жесты и мимика оперативника были полны такой нежности и такта, что Вера расслабилась. Нет, Надя в безопасности. Вера присмотрелась. Неужели коллега что-то стражу ответила? И тут у Веры перехватило дыхание. Это была так необходимая ей сегодня истина: чудо любви. Рыжий оперативник пригласил Надю на танец, и она ответила "Да". Произнесла первое за восемьдесят лет слово.

Поэтому Вера не заметила того, как подле нее оказалась Люба.

— Довольна собой, да? — начала та.

Вера поднялась со стула. У нее сейчас было не то настроение, чтобы слушать в свой адрес упреки. Не здесь и не сейчас, когда все шло так правильно. Хотя, если бы Вера была чистой и непорочной, она бы никогда их и не получила. Это было ясно и подмывало хранительницу защищаться, что было сил. Но с другой стороны Вера понимала, что обязана столкнуться с прошлым. Только если Люба не станет без повода поливать ее грязью, только правда. Оставалось надеяться, что собеседница не перейдет эту грань.

— Я знаю, что ты хотела бы сказать мне: у самой рыльце в пушку. Да, Вера, я пришла напомнить тебе именно это. Мы не меняемся, — сдавленно произнесла Люба, взглянув на психиатра. — И он… тоже. Он падок на таких, как ты. Красивые безделушки… — в ее тоне было столько ненависти, что Вера невольно содрогнулась. — Его жена спала с хозяином опиумного притона, промышлявшего к тому же разными грязными делами. Не могла слезть с розг, которыми он ее охаживал, прежде чем заняться любовью. Хороша семейка! Ты знала?

Вера не могла понять, как ей реагировать. Вся эта обстановка была слишком неподходящей для таких тем.

— Догадывалась, — призналась Вера.

— А теперь читай про себя, чтобы сравнить, — выдохнула Люба, доставая листок из маленькой сумочки. — Кто-то же должен помочь тебе с амнезией. Или ты только претворяешься, что потеряла память?

Люба сунула ей в руки бумагу. Это был вырванный из личного дела листок.

— Люба ты же… не украла это? — Вера держала бумагу липкими от холодного пота руками.

— Какая разница? — отозвалась соперница. — В любом случае, мне отвечать. Я не уйду, пока ты не прочитаешь. Да, уже поздно, но мне нужно чтобы вы оба узнали правду.

Вера вгляделась в строчки и, наконец, заполнила те пробелы, что не давали ей покоя вот уже четыре месяца с… наступления амнезии. Вера нанялась в клуб танцовщицей, но до проституции не опустилась, не собиралась быть одной из тех девочек с периферии, которых погубила Москва. Она просто поджидала свой шанс, между делом разводя щедрых мужчин на деньги. Потом ей неожиданно подвернулся эскорт, и вот там она уже зацепилась за нужную компанию, где нашла подходящего кавалера. Вера поменяла не так уж и много любовников, всего троих, пока вышла на своего мужа. Он занимал высокий пост в одном министерстве и с вожделением смотрел на нее, этого было достаточно, чтобы у Веры глаза зажглись. Она чувствовала, что была на самом своем пике, еще год-два и начнет вянуть девичья красота, она устанет от алкоголя и любви в пьяном угаре, язык начнет заплетаться от притворства и лжи. Нужно было хвататься за самый лучший шанс, пока Верой все были очарованы. Понимала ли она тогда, что добровольно шагала в клетку, которая вот-вот должна была захлопнуться?