Призрачная любовь (СИ) - Курги Саша. Страница 77

— Я? — подалась вперед Вера.

— Да, — кивнул мужчина. — Вера Павловна, вы сняли с него очки вместе с клеймом чудовища.

Собеседник перевел дыхание.

— Послушайте, мы вам не враги. Мы пришли как смиренные ученики, но у всех нас есть основания полагать, что Иннокентий… не захочет иметь с нами дело. Так он поступал все сорок последних лет с момента инцидента. Мы понимаем, что его к этому собранию… — психиатр посмотрел в сторону. — Подтолкнули. И он попытается сделать его последним. Будьте на нашей стороне, умоляю вас! Этим вы окажете московским хранителям неоценимую услугу!

Вера осторожно отступила на шаг.

— Я должна знать, в чем дело, — пробормотала она.

— Конечно же, — согласился Ученикин.

Выражение лица при этом у него было кислым, похоже, он и сам понимал, что его просьба не из тех, что будет приятно и легко исполнять.

Вера пригласила психиатров в столовую, где они расселись на изящные белые стулья с обтянутыми кремовым бархатом сидениями. Приятно тянуло мятой из фарфоровых чашек, куда хранительница разлила чай, но никто так и не притронулся к напитку. В дверь снова постучали и спутник Ученикина пошел встретить коллегу. Его товарищ глубоко вдохнул, оставшись с Верой наедине, и начал рассказ.

— Вам известна история Иннокентия? — зашел гость издалека.

Вера кивнула.

— Вполне. Полагаете, я смогла бы снять с него очки, если бы ничего не знала?

— Справедливо, — кивнул собеседник. — Вы так же знаете про его отношения со стражами?

— В общих чертах.

— Тогда я расскажу, как все началось. В Управлении были не в восторге от того, что он появился и это еще мягко сказано, но когда стражам указывают высшие силы, они, поверьте мне, связаны по рукам и ногам. Первые несколько лет они просто молча наблюдали за тем, как ваша предшественница выхаживала своего… птенца. Тогда было не понятно, зачем ей это. Дар Иннокентия состоял в том, что он находил с сумасшедшими общий язык и потом многие из них приходили в себя. Бесспорно уникальный, но довольно бессмысленный учитывая то, что безумцы в вашу больницу забредают редко.

Ученикин вздохнул.

— Видите ли, Вера Павловна, большинство моих коллег никогда не пользовались особенным уважением седи хранителей. Нас считали дешевыми гипнотизерами. Мы не из тех, кому дано исцелять наложением рук или творить настоящие чудеса. Мы скорее специалисты по иллюзиям, которые мы вкладываем в чужие головы. Долгое время мои коллеги существовали на низшей ступени этой лестницы, в основном помогая в расследованиях стражам, пока среди нас не появился достаточно инициативный человек. Константин Пытливый. Это важно.

Собеседник прервался и несколько мгновений обдумывал следующую фразу.

— За долгую безупречную службу он сблизился с руководством стражей и выбил нам разрешение на создание собственного общества. Хирурги сразу же обозвали нас шарлатанами. Многие из них владеют исцелением, ну а мы-то что могли дать? Пытливый был… очень амбициозным хранителем, мечтателем, ярким лидером… Он ответил достойной целью. Наш основатель собирался изучать аномалии. В конце концов, мы ведь умеем залезать в головы.

Психиатр кашлянул.

— Пытливый рискуя жизнью доказал, что это способ… с ними справляться, не проливая крови. Безусловно, его на это открытие вдохновил опыт Вознесенской Веры Павловны. Стражи были очень воодушевлены и предоставили обществу психиатров небывалые привилегии и ресурсы. Никогда раньше мы не пользовались таким почетом, и многие психиатры Москвы подумали, что обрели истинное предназначение. В том числе и я. Сейчас вы поймете, почему я так подробно об этом рассказываю. Мы допустили досадную ошибку.

Ученикин аккуратно положил в чай кусочек сахара и размешал его ложкой, видимо, собираясь с силами для того, чтобы озвучить неприятные факты. Наконец психиатр посмотрел Вере в глаза, и та содрогнулась, вспоминая слова про то, что, такие как он, умеют залезать в головы. Собеседник поправил очки.

— Не беспокойтесь, — произнес он. — Гипнотизеру грозит серьезная кара, если выяснится, что он использовал дар для собственной выгоды. Стражи за этим очень строго следят… после инцидента и, поверьте, большинство предпочитает не рисковать. Очки — предосторожность. Сквозь стекло невозможно разглядеть… глаза. Поэтому пока они на психиатре, будьте покойны, его намерения добрые.

Вера перевела дыхание и подбодрила:

— Продолжайте.

Собеседник кивнул.

— Так вот, — произнес он, складывая руки на столе. — После поражающей воображение демонстрации дела у Пытливого не заладились, и он стал искать причину. В конечном счете, в двадцатых годах прошлого века ему удалось получить в свое распоряжение Иннокентия, прирученную аномалию, не смотря на громкие протесты вашей предшественницы. Выгода казалась такой очевидной и стражи приказали Вере Павловне отступить. Он заманил доктора в общество, прикинувшись, будто хочет сделать одним из нас. И там он принудил Иннокентия участвовать в собственных экспериментах в качестве подопытного. Он хотел понять сущность аномалии.

Ученикин уставился на сложенные руки и продолжил, глядя в стол:

— Это… было очень неоднозначно. Я тоже там был и первое время думал, что это во имя общего блага. Мы… заставляли его изменять сущность. Единственная польза, которую мы этим принесли в том, что Иннокентий научился контролировать себя, а стражи догадались, как удерживать этот его призрачный мир. Однажды он порвал вязки и был в шаге от того, чтобы уничтожить Пытливого, но вдруг сумел перекинуться в человека, когда мы уже все подумали, что это конец. Иннокентия ждало долгое разбирательство в Управлении. После этого он стал работать на стражей, а Вера Павловна добилась того, чтобы Пытливый не приближался к ее подопечному. Но все было не так просто. Он косвенно продолжал отравлять жизнь вашему спутнику, пытаясь опорочить его и снова взять под свой контроль. Он воспринял бегство Иннокентия как удар по собственной репутации, создать которую ему дорогого стоило.

Психиатр вдруг заглянул Вере в глаза.

— Боюсь, именно Пытливый стал наиглавнейшей движущей силой для вашего спутника. Пытаясь обезопасить себя от преследования, Иннокентий изобрел свой метод. Я сейчас объясню вам, чем он отличается от нашего. Я не умею читать в душах, в отличие от этого, без преувеличения гениального психиатра.

Вера шумно выдохнула.

— Да, он видит мысли и воспоминания в отличие от всех нас, именно поэтому он стал таким… востребованным. Он, в самом деле, умеет помогать, а не вешать лапшу на уши, как делает каждый из нас. Он спас не одну сотню бессмертных от ужасной участи стать черным вихрем или аномалией, с тех пор как начал практиковать. Знаете, как все обрадовались, когда он на рождественском балу встал на колени перед Анникой и просил дать ему право остаться хотя бы еще на год?

Ученикин поднялся и оперся ладонями на край стола. Год? Веру заботило сейчас только это. Он же сказал, что останется настолько, насколько нужно… Заметив, что она не слушает, психиатр опустился обратно.

— Без Иннокентия дела у многих пойдут не так хорошо, как раньше, — выдохнул он. — Особенно в Управлении. Он… настоящее сокровище. Дайте нам возможность у него учиться! Уговорите его, ведь он ценит вас больше возможности уйти в лучшую жизнь! Вам и самой может такое пригодиться…

Вера не заметила, как приподнялась и ударила ладонями по крышке стола. Да за кого этот человек ее принимает?

— А что там с Пытливым? — проговорила Вера.

Собеседник отвел взгляд.

— Со временем глаза у бессмертных открылись, — вздохнул он. — И все сочли его одержимым. Он, безусловно, потерял то положение и престиж, который так долго зарабатывал для себя и… других и оказался в застенках Управления. Теперь существовал только один настоящий психиатр, ваш спутник. Остальные снова сделались шарлатанами, которых нельзя было даже ставить с Иннокентием в один ряд. Пытливый, в общем-то, создал идеального психиатра, только для него это стало трагедией. Ваш спутник победил своего врага еще до того как…