Безудержный ураган (СИ) - Игнис Данта. Страница 53

— О том, что не поговорил с отцом перед его смертью, — неожиданно заговорил Бруснир. — О том, что оказался таким трусом и побоялся взглянуть ему в глаза. Уж лучше бы он обругал меня, обвинил в смерти матери. Все что угодно лучше, чем это незнание и тяжесть на душе от того, что отец умер в горе и одиночестве.

— Не думаю, что он в чем-либо винил тебя. У твоего отца был сын, которым можно только гордиться.

— У твоего отца тоже такой сын, но это не мешает ему ненавидеть тебя, — возразил Бруснир и усмехнулся.

Шаймор даже зарычал при мысли о своем батюшке.

— А я жалею, что не плюнул в лицо своему папашке, а только растерянно молчал, когда он отказывался от меня и изгонял из семьи.

— Это не то о чем стоит жалеть.

— Ладно, тогда я жалею, что перед смертью уже не повидаю ту девицу в Диллайне.

— Какую еще девицу?

— Блондиночку из таверны Белый кит. Конечно, куда тебе помнить! В те времена ты носился по Левии, как умалишенный садист, истребляя род несчастных фаурренов, — всплеснул руками Шаймор.

— Я бы не прочь продолжить. Напрасно ты остановил меня тогда, — с неожиданной злостью в голосе сказал Бруснир. — Была в моей жизни еще одна ошибка. Нужно было убить Кейлу, сразу, как только увидел ее.

— Э… да, Кейлу надо было убить, — согласился Шаймор.

***

Война с фаурренами была в самом разгаре. Противники все еще наступали, но войскам Шантаха уже имелось что им противопоставить. Вальдары захватили Кейлу в плен, это редкая удача и шанс вызнать планы врагов. Бруснир допрашивал ее несколько раз. Фаурренка так ничего и не сказала, а все потому, что он жалел ее. Вальдар входил в комнату и видел перед собой только девушку, но не врага. Удивительно стройную, с тонкой талией и аппетитными формами. С привлекательным лицом, большими темными глазами и тонким носом, светло-синими растрепанными волосами, едва достающими до плечей. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что Брусниру хотелось ее спасти, а не пытать. В глубине души, он желал, чтобы она сбежала. И, хоть и не делал этого намеренно, но в побеге фаурренки все же был отчасти виноват именно он.

— Эй, красавчик, — томным голоском проворковала Кейла. — Оставь уже все эти вопросы. Подойди поближе, поцелуй меня, приласкай. Давай забудем об этой войне хоть ненадолго.

Кейла надула губки и потянула их к Брусниру. Он улыбнулся, подошел к ней и погладил по гладкой, как шелк щеке.

— Милая, если ты сдашь своих, я развяжу тебя и, может быть, даже поцелую.

— Я очень хочу угодить тебе, — проворковала в ответ Кейла, но хитрость и насмешка блестели в уголках ее прекрасных глаз. — Но мне неизвестно ничего о том, что ты хочешь знать.

Он так и не смог мучить ее. И с ужасом думал о том, что если ничего не добьется, то девушку заберут туда, где она все расскажет помимо своей воли.

Кейла чувствовала его жалость, и это был ее единственный шанс. Во время следующего допроса по ее щеке скатилась слезинка. Она протянула к нему связанные в запястьях руки.

— Бруснир, умоляю тебя, посмотри, что эти негодяи-надзиратели сделали со мной.

Вальдар взглянул, запястья фаурренки были растерты до мяса. Он нахмурился, внимательно посмотрел на нее и чуть-чуть ослабил веревки.

Этой же ночью она сбежала. Тогда Бруснир даже был этому рад.

В ту ночь Кейла сумела как-то задурить охранника и заманить к себе в камеру. Убила его и сбежала. Выбраться из лагеря и пробраться к своим не составила для нее труда. Положение у фаурренов складывалось сложное — после битвы под Азироном они проигрывали сражение за сражением. Вскоре после побега фаурренка присутствовала на военном совете, и когда командир спросил, есть ли у кого-то предложения — ни у кого их не было. Кейла молча и медленно прошагала через всю палатку походкой от бедра, поигрывая пуговкой в районе глубокого декольте. Остановилась возле командира и обвела игривым взглядом всех присутствующих:

— Что же мальчики, ни у кого нет предложений? Тогда послушайте мое.

Кейла чарующе улыбнулась и продолжила своим нежным ангельским голоском:

— Есть у них такой воин — Бруснир, слишком уж он талантлив и этих талантов надо бы поубавить.

— Как убийство одного вальдара поможет нам победить? — перебил ее командир и хотел уже было отмахнуться от девушки.

Кейла вскинула руку, продемонстрировав всем хрупкое запястье и тонкие пальцы.

— Это тот самый вальдар, благодаря которому мы проиграли битву под Азироном, — резко возразила фаурренка и в голосе ее зазвучала сталь. — И это еще полбеды. Но вы ведь, мои дорогие, продолжаете терпеть одно поражение за другим. А его повысили, считают национальным героем. Боевой дух их армии зашкаливает и все, абсолютно все, желают равняться на прекрасного Бруснира. Он и правда хорош, даже слишком, — погрузилась в мечтательные воспоминания Кейла и провела указательным пальчиком по нижней губе. — Мы не будем его убивать! Я кое-что о нем выяснила… Знаю где он родился и вырос, где живет его мать, его девушка, его друзья, соседи. Мы проберемся в тыл и вырежем всю его родную деревню, начиная с его пригожей матушки, которая вырастила такого расчудесного сына.

Смех Кейлы словно звон колокольчиков скользнул по комнате.

— Потом мы пришлем ему головы всех кого он любил. Скажите, захочет ли после такого кто-нибудь из них геройствовать? — вопросила Кейла, наматывая синий локон на пальчик. — Захочет ли кто-то выделиться в бою и попасть под наш прицел? Мы уничтожим их дух одним ударом.

Когда Бруснир получил сундук с головами в нем была записка: «За то, что так и не поцеловал меня, красавчик. Твоя Кейла».

После войны Бруснир долго искал фаурренку по всей Левии. По пути он нашел и перебил много фаурренов и даже мужа Кейлы. Но так и не нашел ее.

Глава 25. История чародейки

Только после полудня Кризе удалось разбудить Элерию. Ее состояние старухе совсем не нравилось. Девушка реагировала на все вяло, отвечала односложно и, казалось, ничто не способно пробудить в ней эмоций. Остаток дня талийка так и провалялась в постели, ни разу не встав с нее.

— Хоть бы расчесалась, — укоризненно покачала головой Криза, садясь рядом с ней.

Танос уже закатился, и на улице быстро темнело. В воздухе пахло дождем, а издалека доносились раскатистые звуки грома. Ветер быстро усиливался и зло трепал полог палатки. Ночь предвещала бурю.

— Только посмотри на себя, — бурчала травница, пальцами перебирая спутанные темные пряди волос Элерии. — Их же потом совсем не расчешешь. Видел бы тебя кто, это же стыда не оберешься.

«Это не тот случай, когда человека волновать нельзя, — думала Криза. — Ее как раз нужно поволновать, вытащить из этого отупения, в которое она впала».

Травница глубоко вздохнула и начала:

— Элерия, я давно хотела поговорить с тобой. Мне многое нужно тебе рассказать и тянуть больше нельзя. Посмотри на меня! — заговорила Криза и голос ее чуть подрагивал. Она потрясла талийку за плечо, чтобы привлечь ее внимание. — Ты должна меня выслушать. Ты выслушаешь меня?

Элерия медленно перевернулась на спину, и молча посмотрела на травницу. Потом кивнула.

— Тогда слушай. Мне придется начать с самого начала, — выдохнула Криза, решаясь. — Я хочу, чтобы ты поняла меня. Потому что, если я начну с конца… Ты возненавидишь меня.

На улице зашумел ливень. Запах сырой свежести тут же пробрался в шатер.

— Говори, — сказала Элерия и устроилась поудобнее.

— Моя жизнь не удалась, — начала старуха свой длинный рассказ. — Но я еще помню те счастливые времена, когда надеялась совсем на иную судьбу. И ведь все карты были в руках и все могло сложиться по-другому… А вместо этого одно горькое разочарование. Я была единственным ребенком в семье, мои родители очень любили меня. Мой отец был чародеем и его дар передался и мне.

— Так ты все-таки чародейка? — оживилась Элерия и даже привстала. — Зачем было это скрывать?

— Слушай и не перебивай. Когда я закончу все станет понятным, — отмахнулась Криза. — В те времена меня звали не иначе, как Крозалией, это потом я искорежила собственное имя, скрываясь… Впрочем, не буду забегать вперед. Родители пожелали дать мне лучшее образование и отправили обучаться в Хистрию. То были счастливые времена молодости. Вся жизнь лежала передо мной и представлялась прекрасной сказкой, в которой мне суждено быть принцессой. Я была молодой, заносчивой, умной и талантливой. Мой отец был не только магом, но и ученым, а я собиралась пойти по его стопам…