Дружинник (СИ) - "Amazerak". Страница 8

Весь следующий день я упражнялся с артефактами и занимался тренировкой ментального контроля — это походило на медитацию: требовалось избавляться от всех мыслей в голове, обрести тишину, а в добавок — соединяться разумом с потоками энергии, которые я ощущал в своём теле, когда входил в такое состояние.

А утром следующего дня Борис Вениаминович повёл меня не на тренировочную площадку, а в артефакторскую — белокаменный дом на территории старой крепости, в котором когда-то давно располагались боярские палаты.

Наш старший артефактор был дряхлым седовласым стариком, посвятившим всю жизнь этой профессии и достигшим в ней больших высот. У него в подчинении находились трое младших артефакторов и четверо учеников. Создавать артефакты и заряжать их — занятие не из простых. Этому мастерству обучались с ранних лет, и те, кто попадал в артефакторы, до конца дней своих занимались только этим.

Старик-артефактор отвёл меня в просторную комнату, приказал встать посреди помещения.

— Нужна сильная защита, — сообщил ему Борис Вениаминович. — Четвёртой ступени или выше.

— Ты же знаешь, Борис, как это тяжело. Зачем отроку такая броня?

— Приказ Арсентия Филипповича, — мрачно ответил мой наставник. — Сможешь сделать?

— Попробую. Но артефакт пятой ступени — задача не из лёгких даже для меня. И времени на этой уйдёт ого-го сколько. Ты уверен, что это нужно?

— Абсолютно.

— Что ж… Посмотрим, что можно сделать.

Старик сосредоточился, и моё тело начала обволакивать кристаллическая броня. Пластины то появлялись, то исчезали, потом появлялись снова и так до тех пор, пока я не оказался в глухом панцире. Броня почти не соприкасалась с телом, а пластины обеспечивали неплохую подвижность суставов. Доспех этот казался произведением искусства: настолько точно сочленялись все его элементы, настолько продуманной выглядела конструкция. Ушло на его создание часа два.

А потом ещё несколько часов мне пришлось стоять, облачённым в броню, пока артефактор силой мысли вычерчивал символы на каменном браслете, лежавшем перед ним на столе. Когда процесс завершился, старик выглядел уставшим, словно весь день кирпичи таскал. Да и у меня всё тело затекло от неподвижного многочасового стояния.

Зато теперь я имел свой собственный магический доспех. И не какой-нибудь, а пятой ступени!

— Броня настроена индивидуально под твоё тело, — объяснил Борис Вениаминович по дороге на тренировочную площадку. — Больше никто не может её использовать, а ты не можешь использовать чужую броню. Это частица силы рода, которую тот дарует своим верным подданным. Гордись тем, что тебе так скоро доверили её. Доспех прослужит тебе всю оставшуюся жизнь.

На площадке я снова примерил латы. Вызвал я их быстро, хоть и недостаточно быстро для боевой обстановки. Затем Борис Вениаминович вручил мне ещё один артефакт, с помощью которого в моей ладони материализовался массивный бердыш с короткой рукояткой, целиком состоящий из того же непонятного то ли сплава, то ли кристалла, что и доспехи.

— Битва начинается на дистанции шагов в сто, — объяснил наставник, — а потом обе стороны сближаются и идут в рукопашную. Ты должен выдержать чары дальнего действия, а когда произойдёт контакт с противником, победить его в ближнем бою. Битва будет на смерть. Если защита окажется разрушена, жалеть никто тебя не станет. Энергию вызывай только в крайнем случае. Твоя сила имеет слишком кратковременное действие, и откат очень тяжёлый. Если используешь не вовремя — ты покойник. Противник в качестве защиты будет применять преимущественно воздушную оболочку. Но она слабее, чем наша броня. В этом основной недостаток воздушной школы. И мы должны использовать их слабость. Нас на поле боя выйдет меньше, чем Барятинских. Шансы не в нашу пользу. На каждого воина ляжет большая ответственность. И на тебя род рассчитывает особенно. Ты в состоянии легко уничтожить защиту врага. Но если ошибёшься, сделаешь что-то не так или не вовремя, толку от тебя будет мало.

Борис Вениаминович оставил меня упражняться, а когда вернулся, с ним шагал дружинник из тех, с которыми я тренировался прежде.

Когда подошли, дружинник облачился в броню, а в руке его оказался такой же инструмент, как и у меня.

— Что ж, посмотрим, на что ты способен без своей энергии, — сказал Борис Вениаминович и приказал дружиннику нападать.

Я тоже облачился в доспех и материализовал бердыш. И вот тут-то я понял, что начались проблемы. Не считая штык-ножа, я не имел прежде дела с холодным оружием. А ведь основная часть сражения пройдёт именно на этих штуковинах.

Противник мой, ловко вращая в руке бердыш, обходил меня по кругу, выжидая момент для атаки. Сделал пару обманных выпадов. Я же стоял, вцепившись мёртвой хваткой в рукоять, и готовился отхватить звездюлей.

Дружинник ринулся на меня. Два удара крест-накрест — от них я уклонился, а потом удар с разворота. Его я блокировал бердышом. И ещё одни — сверху вниз. Такой мощный, что, наверное, припечатал бы меня к земле, не уйди я в сторону.

А дружинник продолжил наступать, нанося удар за ударом. Некоторые я отбивал, от других уклонялся. Наконец, уйдя в очередной раз от острия вражеского оружия, я попытался достать соперника, но тот парировал и с разворота нанёс мне сокрушительный удар в голову. Я оказался на земле, в башке звенело, но броня выдержала, и я не пострадал. Если бы не магический доспех, от такого удара черепушка бы на части разлетелась. Даже в железном шлеме, как минимум, сотрясение получил бы.

Я вскочил на ноги и, увидев, как в меня летит бердыш, схватил своё оружие обеими рукам и поставил блок, а затем прямым ударом с ноги оттолкнул дружинника. Тот даже не почесался — снова ринулся в атаку, сыпля серии своих стремительных ударов, от которых я едва успевал отскакивать.

Наконец, противник допустил ошибку. Нанеся очередной удар, он подался слишком сильно вперёд, и я, увернувшись, рубанул его в бок. Но тут же получил обратку в голову. На этот раз я устоял и хотел дать сдачи, но мой удар парировали, и бердыш мой попал остриём в землю, а дружинник шибанул мне по ноге. В следующий миг я обнаружил себя лежащим на спине; сквозь прорези шлема я видел, как надо мной взлетел бердыш противника, готовый обрушиться на меня сокрушительной мощью.

— Стоп! — крикнул Борис Вениаминович. — Плохо. Очень плохо, Михаил! Тебя вообще ничему не учили? Кто так оружие держит? Что это за беспомощные махания? Без доспехов ты уже трижды был бы покойником. Никуда не годится!

Я поднялся. Да, в этом наставник был прав до последнего слова: никто меня подобному не учил. Или учили? В прошлом. Я ожидал, что будет хуже, но тело словно вспоминало движения и давно забытые рефлексы: удалось же, в конце концов, продержаться некоторое время.

— Прошу прощения, я плохо обучен обращению с холодным оружием, — сказал я.

— Вижу, не слепой, — недовольно буркнул наставник. — Что ж, придётся тебя поднатаскать, хотя я даже не знаю, чему можно научиться за пару недель.

Остаток дня я отрабатывал приёмы с дружинником. Не смотря на то, что в прошлой жизни фехтованием я не занимался, моё здешнее тело уже имело некоторые закреплённые рефлексы, так что я быстро освоился с бердышом, хотя уровень владения им всё ещё был довольно низок.

На ужин я опоздал, поел отдельно от остальных. А когда вернулся в комнату, парни что-то обсуждали.

— А какие у неё глаза! — говорил Саша. — Большие, зелёные! И откуда такая взялась у нас? Кто она хоть такая?

— Да пёс её знает, — усмехнулся Фома. — Медсестра, вроде… Я ни черта не понял. Недотрога только. Простая служанка, а гонору выше крыши.

— Что, не далась? — подкольнул приятеля Богдан.

— Отчего же? Просто вопрос времени. Знаем мы таких. Быстро приструню. Ни одна баба мне не перечила. А тут нашлась важная краля. Да я её…

— О ком речь-то? — насторожился я.

— Служанка новая появилась во флигеле, — объяснил Саша. — Фома глаз на неё положил, а она ломается.

— А звать как? — нахмурился я, предчувствуя неладное.