Паук в янтаре (СИ) - Яблонцева Валерия. Страница 54

— В этом нет смысла, — выдавила я. — Я никто. Семья отказалась от меня. Шансы, что отец изменит мнение, минимальны. И обвинения…

Доминико покачал головой с легкой улыбкой.

— Несколько дней назад я лично встретился с королем. Ты была права — дело Витторио Меньяри оказалось достаточно громким, чтобы Корона не смогла остаться в стороне. Столько лет обмана и манипуляций, столько смертей, ментальная магия… И это прямо под носом отдела магического контроля… Сейчас, когда все вскрылось, королевским советникам придется пересмотреть очень и очень многое, и не без моего участия. А сам король в знак признательности удовлетворил мою простую просьбу, ту самую, ради которой я восемь лет назад оставил Ниаретт и поступил на службу в отдел магического контроля.

— Назначил тебя верховным обвинителем?

— Вернул тебе свободу. Особым королевским указом с тебя снимаются все обвинения, настоящие и прошлые. Ты свободна, Яни. Но… — он на мгновение поджал губы, — в остальном ты тоже права: король не может снова сделать тебя леди Астерио. И к тому же…

— К тому же, я все еще остаюсь менталистом. Корона потратила на мое обучение немалые средства. Едва ли его величество Бартоломео Леони I согласился отпустить меня… живой определитель ментальной магии… уникальный экземпляр, как говорил комендант…

— Яни… — наклонившись, Доминико взял меня за руки.

От бившего в окно солнца на дне желто-карих глаз плясали золотистые искры.

— Почему с тобой всегда так сложно?..

Не дождавшись ответа, он тяжело вздохнул.

— Послушай, — мягко произнес Доминико. — Ты права. Я не хотел говорить этого, не хотел… давить на тебя, но… Его величество действительно поставил определенные условия, соблюдения которых ожидает Корона. И брак — наш брак — самое разумное решение в сложившихся обстоятельствах.

Я недоверчиво посмотрела на него, не вполне понимая, что заставляет верховного обвинителя заходить все дальше и дальше, все прочнее увязая в той паутине, которой таинственный менталист опутал мою жизнь.

— Его величество Бартоломео Леони I обязывает тебя жениться? На мне?

— Яни, — тихо произнес Доминико, — мое имя вернет тебе то, чего ты была лишена долгие годы. Положение, статус в обществе. Свободу. Став супругой верховного обвинителя, ты получишь надежную защиту, и больше никто и никогда не посадит тебя в тюрьму за преступление, которого ты не совершала. Обещаю, — он осторожно дотронулся до моего предплечья, и я ощутила его тепло через тонкий пеньюар и кружево ночной сорочки, — что бы ни случилось, я буду на твоей стороне. Я не буду принуждать или ограничивать тебя. Ты действительно будешь свободна.

— А ты?

— А я получу возможность… дотронуться до мечты, — горячие пальцы едва ощутимо погладили меня по руке. — Я понимаю, леди Эркьяни — это не совсем тот титул, которого тебе хотелось. Что Ниаретт — не тот край, которым ты хотела бы править. Но…

Я сжала его пальцы, останавливая.

— Речь не обо мне. Доминико, ты понимаешь, на что обрекаешь себя, предлагая этот брак? Кривые взгляды, шепотки за спиной… Ни одна из первых семей не поймет твоего выбора. Преступница, пусть и оправданная, менталистка…

— Дикий южный лорд, облеченный властью, может позволить себе такую прихоть, — фыркнул он, и я сама против воли не удержалась от ответной улыбки. — Страхи и предрассудки северной знати меня не волнуют, — он наклонился ближе, почти касаясь моих губ. — Пожалуйста, прекрати думать за меня. Свое решение я уже принял восемь лет назад. Сейчас твоя очередь. Ты согласна?

В наступившей тишине тревожное биение собственного сердца показалось оглушительным. Доминико вопросительно заглянул мне в глаза, но все происходящее настолько выбило меня из привычной колеи, что слов для ответа не осталось. Я могла лишь смотреть на него — беспомощно и заворожено.

— Я не хочу торопить тебя, — вновь заговорил Доминико, отстраняясь. — У тебя есть время, чтобы все обдумать. До того момента, как я принесу бульон, — увидев, как изменилось мое лицо, он широко улыбнулся, — или немного дольше. Отдыхай. Бульон сам себя не сварит.

Он вышел, оставив меня одну — растерянную, взволнованную, не до конца понимающую саму себя.

Сердце стучало неровно и гулко. Отчаянно не хватало магии. Я никогда не замечала, сколь сильно привыкла полагаться на свое чутье, обостренное способностями менталиста, и сейчас я могла лишь беспомощно перебирать в памяти события этого утра, пытаясь понять, чего же на самом деле хотел Доминико.

И чего хотела я.

Этот человек не раз спасал мне жизнь. Проявлял заботу. Сумел добиться справедливости там, где остальные предпочли спрятаться за маской безразличия, отвернуться и закрыть глаза. И даже теперь, когда я была полностью в его власти, он не требовал, а предлагал.

Предлагал…

Отчего-то это стало последней каплей.

— Доминико! — я выбежала следом и окликнула его, перегнувшись через перила лестницы. — Я согласна.

Он застыл. Обернулся ко мне и замер неподвижно, словно боялся неосторожным движением спугнуть меня. Но улыбка — широкая, отчаянно-счастливая — все же пробилась сквозь маску сдерживаемого удивления, словно яркий солнечный луч сквозь густой веньяттский туман.

— Я согласна стать твоей женой.

В камине весело потрескивал огонь. За окнами гостиной медленно сгущались сумерки, тонкий серп луны подмигивал мне сквозь высокие розовые кусты. Птицы выводили в саду беззаботные переливчатые трели. Тихо и мерно стучали часы.

Я сидела в углу дивана, плотно запахнув полы пеньюара, и наблюдала, как лорд Доминико Эркьяни, теперь уже мой супруг, подбрасывал в камин дрова. На низком столике стояла бутылка сладкого ниареттского вина и ваза с фруктами. Горничная накрыла стол для совместного ужина, но я отказалась, сказав, что не голодна. Доминико пожал плечами и не стал настаивать…

Все произошло на удивление быстро. Получив мое согласие, Доминико, не мешкая, подготовил бумаги, необходимые для заключения брака, и отыскал надежного поверенного, готового провести магический ритуал. Мы поставили подписи на брачном договоре, сидя в кабинете Доминико. Не было пышной церемонии, сотен приглашенных гостей со всей Иллирии, дорогих одежд и кричащих заголовков в каждой газете. И, сказать по правде, я была рада подобному повороту событий. Невеста в белоснежном пеньюаре и жених в одной лишь свободной рубашке и темных форменных штанах… Неслыханная дерзость.

Но, кажется, рядом с Доминико я потихоньку начинала привыкать поступать не как должно, а по велению собственного сердца.

Доминико вынул из ящика стола небольшую резную шкатулку и под моим изумленным взглядом извлек из нее парные черные браслеты. Темная платина и белое золото сплетались в причудливую паутину кружева, усыпанного темными кристаллами Ниаретта. Не оставалось сомнения, что браслеты были одной из фамильных драгоценностей рода Эркьяни. Неужели он взял их с собой, покидая родные земли… восемь лет назад?

Доминико сам надел мне брачный браслет. Щелкнула магическая застежка, и артефакт чуть изменился, подстраиваясь под мое тонкое запястье. Я невольно залюбовалась отблесками света, игравшими на темных кристаллах. В магии Ниаретта было что-то завораживающее и прекрасное, пусть даже я не могла почувствовать ее полную силу.

Я бросила взгляд на шкатулку, не зная, брать ли парный браслет, чтобы обернуть его вокруг запястья Доминико. Решившись, я наклонилась к верховному обвинителю, и он с легкой улыбкой повернул руку, давая мне возможность замкнуть артефакт. Магические чернила на договоре вспыхнули, подтверждая, что с этого момента, согласно законам Иллирии, мы стали мужем и женой перед Короной и людьми.

Поверенный торопливо откланялся, а вслед за ним и сам верховный обвинитель отправился в город по делам, пообещав вернуться к ужину. Я осталась одна. Время потянулось мучительно медленно.

От скуки я села перебирать документы по прошедшему расследованию, обнаружившиеся в кабинете среди бумаг, и так увлеклась, что сама не заметила ни того, как пришла и ушла помощница по хозяйству, прибрав комнаты и накрыв стол для лорда и леди Эркьяни, ни того, как вернулся верховный обвинитель. Лишь тогда, когда дверь кабинета приоткрылась и Доминико позвал меня присоединиться к нему в гостиной, я вдруг в полной мере осознала, что с сегодняшнего дня я уже не безымянная заключенная номер семь, чья ментальная магия делала ее опасной и потому неприкосновенной для мужчин.