Истины нет (СИ) - Ефимкин Максим. Страница 62

— Да нет же! Смотрите, грудь вздымается. Он дышит!

— Хорошо, сейчас мы его вытащим. Имри, скачи давай за Личем, — отец дернул сына за рукав, привлекая внимание. — Пусть берет веревку…

— Веревка есть! — Амарис помахала скрученным мотком. —Только узлы не навязаны! Мы можем привязать к тому дереву один конец, и кто-то спустится вниз, обвяжет бедолагу, да и вытянем.

— Батя, гони, приводи наших, а я помогу покамест навязать узлы, — вдруг преодолел немоту Имри.

Отец нахмурился и всем видом показывал, что ехать должен Имри. Но встретился взглядом с незнакомкой, неожиданно испугался того же чувства, которое сейчас бушевало в его младшем сыне, и согласился. Отозвал Имри в сторону и прошептал:

— Смотри мне тут! Хватит на сиськи глазеть! Деваха-то справная, и твоя хотелка вон чуть из штанов не брызжет. Узлы навязывайте, и все. И не смей лапы ей на задницу класть. Чует мое сердце, она их тебе быстрее оторвет, нежели ты пикнуть успеешь. Слушай меня, — зашипел он, увидев, что сын поморщился. — Одна идет. Ты вон, первый встречный, раз на нее глянул и глаз отвести не способен, неужели ты мнишь, что никто не пытался силой ее взять? А вот идет же, и не боится, и на потаскуху не походит. Покумекай башкой своей пустой, значит, может постоять за себя. Даром что выглядит как лань молодая и беззащитная, пальцы у нее стальные. Понял?!

Имри кивнул.

— Гляди мне!

Отец запрыгнул на коня и, оглядываясь, пустил того галопом к обозу. Имри проводил его взглядом и обернулся. Амарис приблизилась, искоса поглядывая на юношу, и спросила:

— Поучает отец?

Улыбнулась.

— Ну так батя же. Оно и должно так быть.

— Правильно, родителя слушать и уважать надо, — девушка подошла к лошади. — Любишь лошадку свою? Как назвал?

— Клякса, — немного оторопело ответил юноша, пораженный сменой в поведении незнакомки.

Из деятельной, обеспокоенной она вдруг стала женственной и милой.

— Хорошая кличка, ей подходит, — Амарис обошла лошадь, поглаживая ее красивыми пальцами. — А отец тебя правильно поучает.

Девушка приблизилась к юноше, и тот ощутил запах меда и леса, исходящий от ее волос.

— Твое желание повалить меня на траву тут же и снасильничать так же очевидно, как и то, что, попробуй ты это проделать, умер бы, не успев подумать о том, насколько упруги у меня эти части, — она обвела рукой грудь.

— Но ты отца послушал, — продолжила она говорить, подходя еще ближе. — То хорошо, значит, тут что-то еще есть.

Она постучала пальчиком по лбу Имри.

— Но…

— Никаких «но», — тихо скрипя кожами, на траву упало седло, а моток веревки оказался вдруг ловко связанной уздечкой. — Я забираю лошадь, и ты не будешь мне мешать. Правда? Иначе я убью тебя, человек.

Имри стоял, словно парализованный, и смотрел, как незнакомка, не сводя с него взгляда, быстро снимает оставшуюся сбрую. Он и хотел бы помешать, но животное влечение сменилось животным же страхом. Все из-за девичьих глаз, бывших еще мгновение назад прекрасными и влекущими. До тех пор, пока зрачок не сузился до щелочки, превратив глаз человека в кошачий. Амарис накинула веревочную уздечку и взмахнула на лошадь.

— И ты никому же не расскажешь, что видел на самом деле? — красавица рассмеялась. — Жалкие человечки! Вон твои уж скачут! Только не догнать им меня. А тебе забыть все и упасть в беспамятстве! Хей-хо!

Она сжала колени, и Клякса резво понеслась прочь. Девушка на ходу подхватила с земли незаметную до сих пор дорожную сумку и закинула за спину. Имри рухнул на траву и забился в припадке, раскусывая губы в кровь и раздирая лицо ногтями, словно пытаясь вырвать нечто из головы. Позади послышались яростные вопли. Амарис обернулась, оценивая расстояние до преследователей. Усмехнулась: Клякса шла гораздо быстрее, то ли довольная отсутствием седла и металлической штуки меж зубов, то ли еще по какой причине, но кобыла словно обрела крылья, поедая расстояние, будто голодный зверь добычу.

— Людишки, — прошипела Амарис, — вам никогда нас не победить! Вы даже коня не в состоянии уберечь. Еще повезло вам, что я изворотом, а не силой взяла, что нужно. Но, на ваше счастье, так спокойнее и безопаснее. А лошадка нужна была, иначе есть опасность сильно отстать от этого ходящего. Но ничего. Настигнем. Конечно, настигнем. Никуда не денется. Иначе достанется нам. Ой достанется.

24.

24.

Забрезжил рассвет. Солнечный свет пробежал по верхушкам деревьев и теплой волной заскользил дальше, к башенкам и флажкам, которые сверкнули золотыми нитями на гербах. Замок оживал. Внутренние дворы наполнялись обычным утренним гомоном: скрип телег, ржание лошадей, где-то раздался собачий лай, послышались выкрики, часто невнятные на таком расстоянии, но ухо кардинала уловило — «Куда прешь! Осади назад!»

Грюон простоял на высокой смотровой башне всю ночь, вглядываясь во тьму, и сейчас солнце осветило его озабоченное лицо: Призрак опаздывал, и сильно. Он должен был объявиться у замка еще вчера, самое позднее к полудню. Но даже высланные разъезды не смогли найти приближающегося всадника или повозку. Уже гонцы, скорые и важные, успели доставить в замок вести о смерти королевы. И вскоре герцог должен был отбыть в Гилладу на собрание графств, где предстояло решить несколько сложных вопросов о дальнейшей судьбе короны. И на собрании обязательно должен был присутствовать Призрак. Он был частью плана, частью договора. Он был застежкой, без него весь план катился с горы быстрее сели.

Грюон волновался, ведь его верный слуга четко дал понять, когда он прибудет. Но даже если его планы изменились, ничто не мешало бы ему связаться известным способом, но не связался и не ответил на попытку связаться с ним. Это могло значить одно: что-то пошло не так. И это ломало все планы. Будь брат Дован жив, не пришлось бы отправлять Призрака за королевой. Но судьба решила иначе. И никого, кому кардинал безраздельно бы доверял, больше не было.

С тяжелым скрипом поднялась внушительная решетка, и тут же выпорхнули легкие и грациозные всадники, рассыпаясь веером — кто на южную дорогу, кто на восточную. Гонцы. Следом спокойным шагом появились и другие. Разъездные, охотники, кто-то вернется через час-другой, кто-то через несколько дней, но пресвитер лишь мельком взглянул на эту живую суету. Никто еще не появился на горизонте. Никто не выезжал из-под крон деревьев, видневшихся вдали. Для обозов с товаром и провиантом еще рано, а потому дорога вновь быстро опустела.

Кардинал перебирал пальцами четки. Если к вечеру Призрак не появится, придется прибегнуть к поискам при помощи Силы, а он только-только почувствовал прилив и намеревался использовать ее совсем иначе. Легкая досада подступила, скривила ехидную мину, потом нагло показала кукиш и исчезла. Грюон поморщился. Еще бы! Ведь среди первых бессвязных видений предсказателя он смог выделить одно, очевидно, важное и настоящее предсказание: очертания некоего городка или поселка, вокруг которого шумит в легком ветерке пролесок, невысокая, но густая трава, покрытая росой, и низкий реденький туман. Кажущаяся безмятежность, если бы не одно «но», которое настораживало кардинала: туман был желтым, словно желток. Это было единственное видение, которое вызывало настоящие эмоции у герцога, и оно повторялось изо дня в день, с небольшими изменениями, которые заключались в продвижении тумана. Пресвитер просил внимательно запоминать в этом видении все детали, а поутру не просто рассказывать, а сначала записать на свежую память, а уж потом бежать к нему, дабы ничего не упустить. И узнать, что это за селение. К счастью, прорицание подобного рода позволяет это.

Несущийся с западной дороги всадник приковал внимание кардинала. Грюон выдохнул и по крутой винтовой лестнице, рискуя на высоких ступенях свернуть себе шею, устремился вниз. Он точно знал, что разъездной видел Призрака: мысленный след, который разглядел кардинал, четко нес в себе образ брата Хэйла. Вышибив тяжелую дверь в башню легким посылом Силы, он быстрым шагом направился к решетке. Перед ним, словно волнорез, двинулись четверо солдат из личной охраны. Они бесцеремонно распихивали древками алебард тех, кто вставал на пути. Грюон прибыл к воротам в тот самый момент, когда разъездной спрыгнул с коня, на ходу бросая поводья первому попавшемуся солдату.