Добро из зла (СИ) - "Терран". Страница 45

— Быстрее! Или я отправлю вас сражаться с Гримм голыми руками!

…Почему-то ни у кого не возникло сомнений в том, что он сможет так поступить.

Он перевел взгляд на Карла и ворчливый, не признающий авторитетов старик резко выпрямился под его взглядом, будто пытался принять стойку "смирно!"

— Иди на улицу. Всех "цэшников" отправляй в оружейную. Сам пойдешь последним. Закроешь за собой, — и, резко развернувшись, вышел во двор, не потрудившись проверить, будет ли исполнен приказ.

Открыв отцовским кодом все три тяжелых сейфовых двери, одна за другой перегораживающих узкую крутую лестницу, ведущую в бункер, он поднялся обратно, махнул рукой на черный провал в полу ближайшей женщине, прижимающей к груди младенца и, подхватив со стойки короткий меч, направился к выходу. Где-то вдалеке раздались первые взрывы — Гримм вошли в зону поражения старенькой, на ладан дышащей пушки Олдена. Гримм ответили как умели — и слитный рев сотен и, может, даже тысячи глоток заставил вибрировать воздух, всколыхнув на мгновение даже промерзшее до самого дна сознание Оскара. Заплакали женщины, судорожно забормотали что-то успокаивающее их матери, еле слышно, вполголоса, матерились себе под нос старики…

Оскар оглядел стремительно исчезающую в арсенале очередь, вооруженных горожан, что спешно уходили маленькими отрядами на свои позиции или сидели на крышах вокруг здания мэрии… покосился на чистое небо. Нукелави почему-то не привел с собой летающих Гримм — но это ненадолго. Жители города боялись или готовились к смерти — пять тысяч одинаковых эмоций, переплетаясь и усиливая друг друга, звали Гримм со всех окрестностей. Если они не убьют древнюю тварь, собравшую стаю, быстро — городу конец. Монстров все равно больше, сколько их не убивай.

Спустится вниз, вколоть себе заранее подготовленный шприц с дикой мешаниной седативных и снотворных, мгновенно отправляющий в полную несознанку кого угодно? Или, может, остаться здесь, без нужды прикрывая эвакуацию "на всякий случай", в центре города, куда твари доберутся не скоро и, девять из десяти, уже после того, как последний "гражданин С" скроется в бункере?

Нет, ни за что, не сейчас, когда у него есть силы сделать какую-никакую, но все-таки разницу.

"Пленка" внутри вновь дрогнула, выгибаясь дугой, натужно заскрипела… и у него совершенно не было времени, чтобы попытаться разобраться в том, что все это значит и что случится, когда она, наконец, не выдержит. Приняв решение, Оскар сорвался с места — туда, где грохотали взрывы, а от рева монстров дрожали земля и воздух; туда, где, если он правильно разобрал этот громоподобный треск, уже рухнули ворота и волна тварей ворвалась в город, ведомая своим господином.

Первого Гримм он встретил уже через минуту. Одинокий Беовульф, пропущенный другими, вырвавшийся вперед остальной стаи, глухо зарычал и прыгнул, едва заметив приближающуюся смазанную от скорости фигуру. Это был первый раз, когда Оскар встретил одного из монстров вот так, лицом к лицу… но воспринимался как десятитысячный. Поднырнув под брюхо, он всего один раз взмахнул засиявшим темным золотым светом коротким клинком, — и побежал дальше, не замедлившись ни на мгновение, оставив позади лишь черный пепел, в который мгновенно превратилась рассеченная на две половины тварь.

Он мимоходом разрубил второго Беовульфа, уже склонившегося над вяло шевелящимся человеком, прошел, как сквозь заросли травы, через целую стаю, окружившую один из отрядов, всего одним движением развоплотил страшную Главную Урсу, что неожиданно перегородила путь, протаранив насквозь одно из зданий, воткнув клинок в мозг через ухо.

В другое время, он бы остановился, чтобы помочь раненным или сблевать от вида выпотрошенных и обглоданных тел, два месяца назад — забился бы в самый дальний угол бункера за тремя метровыми воротами, трясся от страха и молился о том, чтобы быстрее получить свою дозу наркотиков. Сейчас — Оскар видел только свою цель: рогатую башку древнего Гримм, которая возвышалась над зданиями, а все остальное воспринималось лишь как досадные помехи.

Он выбежал на улицу, где шел главный бой в тот самый момент, когда Нукелави поднялся на дыбы и обрушил черные копыта на здание с широкой плоской крышей, на которую Стражи как-то затащили старенькую пушку. Гулкое эхо выстрела смешалось с грохотом рушащегося здания, от удара сложившегося внутрь, рев Нукелави, получившего картечью в грудь — с криками не успевших отпрыгнуть защитников города, заживо похороненных под рухнувшими сверху обломками.

Прежде, чем Оскар успел сделать хоть что-то, сверху, прямо на круп гуманоидной части кошмарного кентавра приземлилась знакомая широкоплечая фигура, вонзились в черную плоть два топора, в попытке перерубить позвоночник…

— ПАПА!

Но предупреждение опоздало: длинные и толстые, как стволы столетнего дуба, руки Нукелави невозможно изогнулись, будто вовсе были лишены костей и, схватив совсем не такую внушительную рядом с восьмиметровым чудовищем фигуру в тиски, перекинули через голову, вбили в асфальт, подняв в воздух целый гейзер пыли и осколков. Нукелави вновь встал на дыбы, готовый обрушиться на беспомощно шевелящееся в воронке тело…

В этот момент "пленка" в его голове лопнула, Оскар, как сквозь толстое одеяло, расслышал отчаянный крик: "Нет! Не так!", но было поздно — мальчик уже бросился к отцу, пронесся прямо под копытами и пинком отшвырнул в сторону, меняя верную смерть на ушибы и переломы, тихо застонав от боли в мышцах, перегруженных аурой сверх всякой меры. В тот же миг в спину ударили черные копыта, но не так, неправильно, не под нужным углом — и вместо того, чтобы вбить в землю, расплющив об асфальт в кровавую кашу, они швырнули легкое тело вперед.

Какое-то время единственное, что он чувствовал, была боль — ауре удалось спасти его от повреждений, но такие огромные единомоментные потери всегда были крайне болезненны, почти так же, как реальные раны.

"Оскар!" — услышал он незнакомый мужской голос. С трудом открыв глаза, мальчик попытался найти говорившего… но все, что увидел перед собой — смутную пелену багрового тумана, от крови залившей глаза — видимо, он не удержал ауру уже в самом конце, когда кувыркался по улице, и ссадил кожу об асфальт. Звуки боя гремели где-то в отдалении — подоспевший "отряд ликвидации" смог отвлечь тварь. Мальчик попытался определить направление зова хотя бы на слух, но и тут потерпел неудачу, наверное, из-за звона в ушах казалось, что голос звучит прямо внутри его головы.

"Оскар! Не теряй сознание! Я смогу спасти нас, спасти всех, но мне нужно твое согласие! Просто скажи "да!" ОСКАР!"

— Да… — через силу прохрипел Оскар.

Мальчик понятия не имел, с чем или с кем соглашался, но какая разница, если обладатель голоса сможет исполнить свое обещание? Будь он даже слугой сказочной Королевы Гримм, исполняющим желания в обмен на душу — пусть забирает.

И в тот же миг его тело начало двигаться само по себе. Ожившие руки пробежали по лицу, с силой надавив на несколько точек, на верхней губе, висках и где-то за ухом — и после вспышки острой боли, перед глазами прояснилось, он смог разглядеть разрушенную улицу, здоровенный обломок здания размером с него самого, рухнувший рядом, буквально в паре сантиметров от головы.

Вокруг по-прежнему никого не было.

А тем временем, пока он пытался отыскать источник незнакомого голоса, его тело поднялось сначала на колени, вытерло кровь со лба, заливающую глаза, а потом, держась за едва не убивший его кусок камня, поднялось на ноги. Тело вытянуло руку, поднесло к глазам… и в следующий миг Оскар закричал, почувствовав, как нечто, взявшее под контроль тело, попыталось повторить тоже самое и с душой, заставив двигаться и сокращаться само его естество, то нематериальное, но от этого не менее настоящее чудо, которое было Оскаром Пайном.

Рванувшись, он попытался отшвырнуть чудовище, что оказалось куда страшнее, чем Нукелави, от своей души… и, к своему удивлению, с легкостью это сделал. "Нечто" отступило, отдав контроль обратно — Оскар едва не упал от неожиданности.