«Хроники мертвых городов» (СИ) - Скородумов Василий Владиславович "bazil371". Страница 21

Сперва, как и положено, война велась с применением обычного оружия. Однако после того как кому-то из горячих голов в Пентагоне показалось обидным терпеть поражения «от каких-то там узкоглазых мартышек» — как выразился в СМИ один генерал, пожелавший остаться неназванным, — в ход пошли поистине Последние Аргументы…

Но главной неожиданностью для всех явилось наличие у Китая ядерных ракет большой дальности. Проклятые пекинские комми сумели обвести вокруг пальца даже нашу разведку! Хотя все политики, как один, круглыми сутками уверяли, что вдоль и поперёк изучили вооружение противника и никакого ядерного оружия там нет и быть не может. Что это многократно проверено и абсолютно исключено!

Поговаривали, правда, что ракеты китайцам могли экстренно поставить русские, за хорошую плату. Но кому теперь, спрашивается, какая была разница?..

Само собой, не мы одни из всего города догадались пойти пешком. Справа и слева также текли целые потоки людей. Но у нас перед ними имелось огромное преимущество. Ибо они не знали, куда спасаться, и бежали просто так, наобум, ведомые паникой и инстинктами. Мы же…

…Несмотря на успокоительные заверения властей, Америка оказалась совершенно не готова к ядерной войне. Все бомбоубежища в Нью-Йорке были давным-давно заброшены и превращены в велопарковки или прачечные. В остальных городах ситуация обстояла не лучше. Впрочем, это еще вопрос, смогло бы кого-то спасти даже их наличие…

В самом начале войны многие надеялись, что китайцы не решатся бомбить нашу территорию ядерными ракетами, ведь в США жило так много их эмигрантов. Однако эти надежды быстро развеялись. Чёртовы фанатики-маодзедуны никого не жалели. Лос-Анжелес, Сан-Франциско, Чикаго, Балтимор и Хьюстон — большинство крупных городов Америки уже стёрты с лица земли и превратились в пепел. А Нью-Йорк ожидал своей участи с минуты на минуту…

К нынешнему моменту в городе оставалось одно-единственное действующее бомбоубежище, уцелевшее лишь потому, что никто о нем не знал. Не ведал бы о его существовании и я, если был не случай, приведший туда однажды.

Некоторое время назад по призыву мэрии мне довелось поучаствовать в качестве волонтёра в составе поисковой бригады. В то время в Нью-Йорке пропала группа подростков, и все гадали об их местонахождении, строя различные версии. Мы с приятелями обошли тогда в их поисках все подземелья, канализации и заброшенные дома в районе побережья. Подростки так и не нашлись. Зато в портовой зоне, под одним из пролётов Бруклинского моста наш отряд натолкнулся на одну любопытную, заросшую травой и кустами, дверь…

Пожилого мужчину рядом с нами сбили с ног и так и не дали подняться. По-моему, толпа пробежала прямо по его телу. По крайней мере, некоторое время я еще видел его поднятую, окровавленную руку в людском потоке, мелькавшую между бегущих ног.

— Лиз! Лиз! — истошно кричала рядом женщина в красной кофте.

Возможно, я даже знал её когда-то. Быть может, не только её, но и её дочь. И почти наверняка помог бы им обеим. Как и тому пожилому мужчине. В другое время. Но не сейчас, когда всеобщая паника почти превратила меня в то же загнанное, безумное животное, что и остальных.

Сейчас я твёрдо понимал лишь одно: что обязан выжить и спасти свою семью. Любой ценой. И потому глаза были прикованы к полу, чтобы не споткнуться и не потерять тот призрачный шанс, что еще оставался…

Достигнув конца моста, мы свернули в сторону спуска и быстро побежали вниз, переступая по ступеням лестницы. Затем пересекли улицу внизу и вышли на берег Гудзона. Наш путь лежал к одной из опор, в тени которой скрывалось бомбоубежище.

Впрочем, как оказалось, с выводами о его «секретности» я поторопился. Ибо еще на подходе мы увидели, что полукруглые створки гермодверей открыты и на их страже стоят двое солдат FEMA. Значит, не я один проявил столь уникальную бдительность, как надеялся.

Солдаты были молодыми и явно нервничали, сжимая в руках автоматы. Бледное лицо одного выдавало состояние, близкое к панике. Он моргал и постоянно озирался, тиская в руках автомат. Другой жевал зубочистку и беспрестанно вызывал кого-то по рации.

Мы с женой приблизились к ним. Увидев нас, солдаты насупились и приняли насколько возможно внушительный вид.

— Добрый день, — первым поздоровался я. — Можно нам пройти в убежище?

— Вообще-то, там и так уже достаточно народа… — замялся Бледнолицый. Однако другой сурово взглянул на него, и тот осёкся.

— Добро пожаловать, сэр! Пожалуйста, проходите, — вежливо сказал нам мистер Зубочистка, показывая на вход. — Мэм! — поздоровался он уже с женой.

Мы вошли. Ступени лестницы начинались сразу за порогом, а затем уводили резко вниз. Дальше шёл короткий сводчатый коридор, в котором пахло сыростью и запустением. Однако в нашем положении грех было жаловаться на неудобства.

Пройдя ещё, мы обнаружили следующую гермодверь. Как и входная, она тоже была открытой. Квадратная и бронированная, изнутри она имела колесо, как на подводной лодке, повернув которое можно было её запереть. За ней шло непосредственно бомбоубежище: несколько длинных комнат, уставленных металлическими койками. Бетонные стены до середины были покрашены в зелёный цвет, верх побелен. Всюду во множестве висели стенды с плакатами, посвящёнными гражданской обороне. Редкие электрические лампочки, подвешенные под потолком на длинных шнурах, моргали, создавая полумрак.

Как и в коридоре, это место дышало долгим запустением. На полу валялись куски отвалившейся побелки, краска на стенах вспучилась. Только плакаты по непонятной причине хорошо сохранились и выглядели нетронутыми.

Как и предупредили нас солдаты, в убежище было полно народу. Женщины и мужчины, старики и дети. С пакетами, сумками, тележками, позаимствованными из супермаркетов, все они сидели сейчас на койках или стояли возле них. Тем, кому не хватило места, расположились, бросив вещи, прямо на полу. Многие держали телефоны или планшеты. Знакомых среди них не было.

Люди смотрели напугано и настороженно, как собаки в приюте для бродячих животных, ожидавшие, не выгонят ли их на улицу. Впрочем, увидев, что мы такие же беженцы, они расслабились и перестали обращать на нас внимание.

— Ну вот, милая, мы и на месте. — Я спустил Сальму на пол, заняв один из углов. Затем с наслаждением освободился от лямок надоевшего рюкзака.

— Это теперь наш дом, да, пап? — непонимающе огляделась по сторонам дочка.

— Видимо, так, крошка, — развёл я руками. — Пока неизвестно. А теперь иди, помоги маме разобрать вещи.

Я слегка подтолкнул девочку к Пэгги, примостившуюся рядом с сумками. А сам пошёл к солдатам, нёсшим охрану возле наружных дверей, чтобы перекинуться с ними парой слов и узнать последние новости.

Когда я подошёл к посту, солдат с зубочисткой по-прежнему разговаривал с кем-то по рации.

— Пожалуйста, вернитесь на место, сэр! — увидев меня, потребовал Бледнолицый. Не знаю, был ли его голос от природы тонким или таким его сделало ощущение приближавшегося апокалипсиса, но в сочетании с отданным приказом это прозвучало довольно комично.

— Я просто хотел поблагодарить вас за помощь. Капрал, — шутливо поднял я руки, подчеркнув звание. — И предложить свою в ответ, если она потребуется. — Кстати, сержант Джон Рид, выпускник JROTC, — представился я, достав из кармана старое удостоверение. Наверное, солдат понял, как выглядит со стороны. Особенно по сравнению со стоящим рядом офицером, пусть даже и запаса. Ибо он тотчас стушевался и, похоже, был готов выдать мне государственную тайну. При условии, конечно, владения ею…

— А что вообще слышно? — не преминул воспользоваться его замешательством я.

— В штабе уже полчаса как полная тишина, сэр, — сконфузившись, пониженным голосом сообщил тот. — Но с восточного побережья передали, будто вот-вот должно начаться.

При этих словах Бледнолицый облизнул пересохшие губы и заговорщически посмотрел на меня.

— Понятно. Ну, если что, помните, что всегда можете рассчитывать на меня! — похлопал я его по плечу и отошёл. Он даже не ответил, погруженный в собственные мысли.