«Хроники мертвых городов» (СИ) - Скородумов Василий Владиславович "bazil371". Страница 24

Накрутив себя, я уже собирался схватить детей за руки и оттащить от разноцветного здания. Наверно, я так бы и сделал, несмотря на кучу потенциальных неприятностей, но напирающая сзади толпа не дала мне времени на размышления. Пока я собирался с духом и недобро поглядывал в сторону камер высокого разрешения, сканирующих каждое лицо, Жека и Змейка ушли вперёд и смешались с остальными детьми.

Биочип вводится под кожу абсолютно безболезненно. Капелька красной жидкости, мгновенно проникающая сквозь поры. Нанотехнологии. Зато в награду — латексный костюм, имитирующий динамические нагрузки. Мечта игромана. И пусть дети вырастут из него уже через год-два, но здесь и сейчас это немалый стимул, добавляющий желания получить доступ в нейросеть.

Я стоял потерянный и ждал. Сердце отстукивало секунды, из башни один за другим выходили «осчастливленные» дети. К некоторым бросались с расспросами родители, другие молча уходили вслед за зомбированными предками. Моих всё не было. Они появились в тот миг, когда я уже собирался прошествовать в башню. Появились в обнимку с пакетами. Наверно, в них те самые хвалёные костюмы.

Я ещё не успел раскрыть рот, как сверху раздался звон разбитого стекла и на бетон перед башней рухнул мужчина в форме работника службы социального кодирования. Рухнул вниз головой, щедро расплескав мозги метра на два от места падения.

* * *

Случись такое событие в пору моей молодости, упавшего тут же бы окружила толпа зевак. Женский визг, ругань мужчин, требование вызвать неотложку, вспышки камер. Без обмороков и заламывания рук, но интерес к смерти люди бы проявили. В середине двадцать первого века такое поведение стало ненормальным. Нейросеть и трансляция образов прямо в мозг создают иммунитет к зрелищам. Да и какое это зрелище — придурок, сверзившийся с пятого этажа? Вот динозавр из последнего нейроклипа — круть. Штаны можно обмочить, когда он обнюхивает тебя на предмет поедания.

Нет, на мертвеца оглядывались, дети даже пальцами показывали. Но в основном бедняга удостаивался разве что пожатия плечами. Им, работником аттракциона, займутся особые службы. Это их работа.

Из раздумий меня вывел Жека. Дёрнул за палец (дурацкая привычка), кивнул в сторону упавшего:

— Пап, ты видел? Этот дядя нам со Змейкой чипы ставил.

При упоминании о дочке я машинально взглянул в её сторону. Взглянул и замер…

Змейка была напугана. Испуг так явственно читался на её мордашке, что по спине невольно пробежал холодок нехорошего предчувствия.

— Доча? Что с тобой?

Я не ждал ответа, конечно. Тем большей неожиданностью стал хриплый, совсем не детский голос. В первый момент я даже не понял, что это заговорила Змейка:

— Я не хочу, пап!

Слёзы брызнули из глаз малышки. Она протянула мне запястье, вокруг которого обвивалась блёклая змея. Блёклая? Сейчас она горела пунцовыми красками. Казалось, что языки пламени примостились выше кисти дочки. Через секунду до меня дошло, что именно в запястье и устанавливают проклятые чипы.

— Больно, малыш? Это может быть аллергией.

Змейка досадливо махнула рукой. Произнесла снова этим странным голосом:

— Я не хочу ЭТОГО, пап…

На этот раз я испугался не на шутку. Дочь отвернулась, сделала шаг к стенке какого-то подсобного строения. По стене, явно послушные её воле, заплясали какие-то разноцветные фигурки. Мел! Цветные мелки, которыми полчаса назад дети рисовали на асфальте. Сейчас эти кусочки карбоната кальция с красителем рисовали на стене странную и страшную картину. Город в руинах. Я узнавал здания, искорёженный мовил, самолёт, разорванный на части. Мелки рисовали и рисовали. Змейка, стоя ко мне спиной и заложив ручки за спину, смотрела на картину. Плечи малышки вздрагивали. Я хотел уже подойти, обнять её, но тут взгляд упал на фигуру, которую выводил взбесившийся мел возле самых ног дочки. Узнавание и мой отчаянный вопль. Мальчик… Мёртвый мальчик! Жека!

— Я! Не! Хочу!

Произнесла каждое слово с расстановкой. Остатки мелков скользнули в ладошку. Змейка поднесла их к глазам, потом брезгливо отбросила.

Я обернулся на Жеку, который всё ещё держал меня за палец. От сердца отлегло.

— Это неправда, милая! Это явно мираж! Не могут предметы летать.

Мои слова будто сдёрнули покрывало грёз с мира. Я был уверен, что мираж в моей голове навела именно Змейка. Исчезла странная картина на стене, исчезли рассыпанные под стенкой мелки. Труп остался на месте. Вокруг уже деловито суетились полицейские, неподалёку опускался под землю мовил, который привёз служителей закона.

— Ну, здравствуй, дружище! Спорим, ты не ждал меня.

Такой знакомый голос! Я уставился на Змейку. Она больше не плакала. Улыбалась так знакомо…

— Витя??

Дочь усмехнулась, с абсолютной точностью воспроизведя шутовской реверанс — коронную фишку моего покойного (покойного ли?) друга.

— Я жив, Саня. Неужели ты не рад меня видеть? Спасибо тебе за то, что позаботился о нашей дочери. Теперь мы вновь одна дружная семья, — Витя вновь хохотнул. — Дружнее не бывает.

— Мы?

Наверно, я выглядел полным идиотом

Лицо Змейки вновь изменилось — разгладились черты, взгляд стал более тёплым:

— Здравствуй, Сань. Мне жаль, что Гали нет больше с тобой.

— Лена?!

Я окончательно впал в шок и теперь только ждал разъяснений, которые супруги, неизвестно как вселившиеся в собственную дочь, не спешили дать.

Витя (это явно был он) кивнул на мертвеца:

— Этот гад на свою беду вживил Змейке чип. Туда ему и дорога.

Меня осенило.

— Ты вживил в дочь чип ещё с рождения?

Снова необычный, взрослый смех.

— Чип? Друг мой, Змейка — живой сервер, хранилище трёх сознаний. Своего, моего и Лены. Мне нужно было обмануть систему, которую я сам и создал. Внушить властям, что я умер. Они уже готовили убийство и не оставили мне выбора. Наверно, прознали про мои опыты с управлением сознанием. Нужно было переждать. А потом они сами меня впустили. Через идиотское принудительное подключение к нейросети. Змея пожрала саму себя. Правда, забавно?

Я обнял сына, потом пробормотал, стараясь не переборщить:

— Ты использовал собственную дочь для достижения цели?

Мне хотелось добавить матерное слово, но я сдержался. Витя пожал детскими плечами:

— Не было других вариантов, Сань. Генетическая совместимость. Только в Змейку я и Лена могли переместиться оба. И не смотри на меня так! Мы все живы. И все вместе. А ты… ты потерял Галю.

Укол в самое сердце. Зачем я спорю с ним? Ведь я так ненавидел нейросеть, и теперь разговариваю с её палачом. Палачом ли?

Словно угадав мои мысли, Витя продолжил:

— Хорошо стать богом этого мира. Управлять всем человечеством.

— Ты внушил ему мысль о самоубийстве? — я кивнул в сторону трупа, который как раз грузили на носилки.

— Всего лишь пешка. Что ты переживаешь?

— Чипы есть и у меня, и у Жеки. Ты и нами будешь управлять?

На этот раз я удостоился холодного и внимательного взгляда. Потом бывший друг покачал головой.

— Вами — нет.

— Вить, зачем тебе это? Права Змейка. Это не власть. Это — разрушение и война. Я тоже не хочу такого будущего.

— Змейка ещё ребёнок, Сань. Она пока не понимает всего масштаба. Вирус уже почти доломал нейросеть. Скоро все люди окажутся под моим управлением. Настанет мир и благоденствие.

— Почти? — почему-то меня насторожило это слово. И то, что бывший друг опустил глаза, заставило не на шутку встревожиться. — Почти?

— Они, видимо, начали догадываться, что я жив. Возможно, я недостаточно хорошо спрятал результаты последних экспериментов, — смущённо буркнул создатель нейросети. — Ничего серьёзного, Сань. Парочка истребителей. Их уже сбивают.

— Это война, — повторил я, повернув голову на гул.

Беспилотники. Вовсе не парочка. Первые вспышки взрывов.

В здание напротив влетел самолёт. Ослепительная вспышка, осколки стекла, бетонная крошка. Армагеддон широкими шагами мерил землю.