На 127-й странице (СИ) - Крапчитов Павел. Страница 41
– Только на этот раз ко мне, – едва слышно выдохнула она.
Сцена 53
Этюдник улетел в сторону. Захлопнулась дверь. Я обнял молодую женщину, имя которой я не знал. Ее тело слегка вздрагивало в моих руках. Страсть и желание, которые еще только что переполняли меня, вдруг поменяли тональность. Мне захотелось, чтобы этот миг продолжался бесконечно, и больше мне ничего не надо было. Предвкушение всегда сильнее самой трапезы, так как у него нет границ для воображения.
В моей голове хаотично метались мысли, но тело действовало. Я слегка наклонился и поцеловал художницу. Ее руки обвили мою шею, а сама она прижалась ко мне. Наш поцелуй продолжался долго.
– Я почти задохнулась, – сказала миссис Донахью, когда наконец я смог оторваться от нее.
Я нащупал под ее подбородком бант, развязал его и снял, мешавшую мне при поцелуе, шляпку.
– Боюсь, это все, что я могу помочь тебе снять, – прошептал я.
Она засмеялась, взяла мою руку и положила себе на грудь.
– Чувствуешь пуговицы?
– Да.
– Расстегивай их.
– Теперь развяжи пояс. Узел сзади.
Так она направляла меня, пока ее платье не рухнуло на пол.
– Помоги мне снять туфли.
Я опустился на одно колено. Попутно, на мгновение, прижался к ее мягкому животу. Какое-то время возился с застежками. Потом туфли улетели в сторону.
– Теперь ты.
Она забралась на кровать и смотрела горящими глазами, как я, путаясь с пуговицами и штанинами, раздевался. Когда я лег рядом с ней, она обняла меня за шею одной рукой и прошептала:
– Только не торопись. Пожалуйста.
На какое-то время я отключился от реальности. Я не знал, не понимал, кто я. Только что, это был я, человек из двадцать первого века, но мгновенье спустя на его месте оказывался Деклер, а потом снова я. И у меня, и у Деклера были свои эмоции и темперамент, которые менялись одновременно со сменой каждого «Я». И каждый раз это «Я» выстраивало свой мир, со своими морями, океанами, пустынями и городами. Но затем приходило новое «Я», и его новые эмоции сметали старый мир и начинали строить свой. А потом повторялось все заново. Из этой цепочки перерождений меня вырвал стон художницы.
– М-м-м.
Мы из всех сил прижались друг к другу и замерли.
Сколько мы так пролежали, я не знаю. Потом я услышал шум волн за бортом и чьи-то шаги в коридоре.
– Почему ты молчишь? – прошептала миссис Донахью.
Мы лежали лицом к лицу, а мои пальцы скользили по ее спине. Трогательная шейка, гладкая кожа, изящная талия, переходящая в бедра.
– Что ты там исследуешь?
– Чудесную русалку, которую шторм выбросил на берег.
– И…
– Надо вернуть ее обратно в океан, но…
– Но…
– Но не хочется расставаться.
– Не расставайся.
Она сама потянулась ко мне. Ее губы были мягкими и желанными. Моя рука скользнула вниз ее живота.
В этот раз все было спокойнее. Я никуда не исчезал и каждой клеточкой своего тела чувствовал, как откликается на мои действия тело художницы. Это был уже не шторм. Два случайно сблизившихся человека нежно любили друг друга. Мне хотелось бы запомнить и сохранить это ощущение.
– Мне тоже, – прошептала художница и крепко прижалась ко мне.
Видимо, какие-то свои мысли я, сам того не осознавая, говорил вслух.
– Я не знаю, как тебя зовут, – сказал я.
– Пусть будет Элизабет. А тебя?
– Пусть будет Энтони, – назвал я имя Деклера.
Интересно, чье имя назвала мне она?
Сцена 54
Уже два дня как Тереза чувствовала себя лучше. И хотя голова еще немного кружилась, и совсем не было аппетита, вчера она все же пошла на ужин в капитанский салон. Просто уже не было сил сидеть в каюте, ставшей неожиданно тесной. На ужине она ела совсем немного, больше слушала. Сидевший рядом промышленник Джеймс Томпсон пытался заинтересовать ее разговором про свои торговые дела на Востоке. Казалась бы, интересная тема. Но что бы не начинал рассказывать Томпсон, он почти сразу переходил на подсчет прибылей и убытков. Терезе предлагалось восхититься, что за одну какую-то сделку этот промышленник получил прибыль сразу 5000 долларов. Умом Тереза понимала, что эта цифра очень большая, что она никогда не держала в руках такой суммы и, наверное, никогда не будет держать. Возможно, именно поэтому эти 5000 долларов никак ее не впечатляли. Процентов по отцовскому вкладу в банке и жалованья от редакции ей с лихвой хватало на все ее нужды. Она просто не представляла, зачем ей могли бы понадобиться эти 5000 долларов. Не будет же она, вместо одного завтрака, съедать сразу три или четыре, а вместо одного платья носить сразу несколько. Но приходилось вежливо кивать, чем она сильно расстраивала лейтенанта, сидевшего напротив. Участвовать в разговоре лейтенант не мог. Через стол особо не поболтаешь. Внимание сразу двух мужчин было Терезе приятно. Не все же этой, распущенной миссис Донахью, блистать! Почему она назвала миссис Донахью распущенной, Тереза не знала. Это словечко было из арсенала ее мамы, которое та использовала, когда хотела сказать что-то плохое о какой-нибудь персоне женского пола.
Но мысли неожиданно для Терезы снова вернулись к цифре 5000 долларов. Она подцепила вилкой кусочек ветчины и отправила его в рот. 5000 долларов, 5000 долларов… А если миллион долларов? Как можно потратить миллион долларов? Если бы мне предложили потратить один миллион долларов? Какие мои действия? А ведь, пожалуй, из этого может получиться неплохой рассказ. Человеку предлагают потратить один миллион долларов, а в рассказе описываются его действия.
– Вы меня совсем не слушаете, мисс Одли, – с притворной обидой в голосе сказал Томпсон, но отвечать ему не пришлось.
Пастор слегка постучал вилкой по стоящему перед ним бокалу с вином и, когда все обратили на него внимание, то заявил, что найдет пропавшие часы капитана Хемпсона. Удивлены были все. Сам капитан был удивлен тем, что пастор знает о пропаже, а также решением пастора найти их. Остальные присутствующие вообще впервые услышали, что у капитана что-то пропало. А уже решение пастора найти пропажу было из ряда вон выходящим. Пастору посыпались вопросы. Как? Каким образом?
Единственным человеком за столом, которого эти новости оставили безучастным, был мистер Деклер. За ужином он ел, наверное, даже поменьше самой Терезы. И все больше поглядывал в сторону миссис Донахью, которая полностью игнорировала его взгляды. Заявление пастора Деклера нисколько не удивило, а потом он проявил свойственную англичанам любовь к всевозможным пари. Деклер достал десятидолларовую банкноту и словно мальчишка-газетчик стал ею размахивать, чем оттянул всеобщее внимание на себя. Выяснилось, что он решил заключить пари, а вернее поставить эти 10 долларов на то, что пастору удастся найти часы капитана. Предложение Деклера заинтересовало присутствующих не меньше, чем планы пастора. Даже Тереза не удержалась и поставила 1 доллар на успех пастора. Ставить пришлось свои деньги, так как вряд ли главный бухгалтер «Метрополитена», мистер Гительсон согласился бы с такими расходами. В результате этого Тереза неожиданно обнаружила себя на стороне Деклера и миссис Донахью, которые тоже верили в успех пастора. На другой стороне оказались и военные, и, влюбленный в финансы, Томпсон.
После ужина она немного постояла на палубе в обществе лейтенанта, а потом, сославшись на остатки морской болезни, ушла в свою каюту. Пока она была на палубе, а стоявший рядом с ней лейтенант что-то рассказывал из армейской жизни, мимо них несколько раз проходил мистер Деклер. Он, очевидно, хотел переговорить с ней о своем письме. Но Тереза его демонстративно не замечала. Не надо было так часто смотреть на эту распущенную миссис Донахью.
Сцена 55
На следующий день, вечером Тереза стояла перед зеркалом и собиралась нанести еще один удар по миссис Донахью. Удар назывался новое красивое платье. Таких платьев в багаже Терезы было два. Всего два. Ее детский опыт путешествия в фургоне из охваченного огнем гражданской войны Юга на запад, в Калифорнию, говорил, что такие платья не годятся для путешествия. Они маркие, их сложно стирать, сложно гладить. Поэтому, собираясь в путешествие, Тереза из одежды взяла пару немарких жакетов на разную погоду, несколько юбок темного цвета и десяток блузок. Она справедливо решила, что жакеты и юбки будут более удобны в путешествии, а большое количество блузок позволит их часто менять. Да и стирать блузки будет значительно легче, чем целое платье. Но, взглянув на только что принесенные от портного платья, она переменила свое решение. Неужели после стольких примерок и ожидания, она могла бы их бросить пылиться в пустом доме! Пришлось взять чемодан побольше и аккуратно уложить платья в поездку.