На 127-й странице (СИ) - Крапчитов Павел. Страница 56

Сцена 77

В верхнем коридоре, где располагалась каюта Элизабет, я никого не увидел, но расслышал удаляющиеся шаги. Кто-то спускался на нижний коридор, куда я переехал, когда появился Генрих. Я двинулся вперед и вниз. Элизабет стояла у дверей моей каюты с этюдником в руках. Ни с того ни с сего, у меня появилась мысль: «Как ей не надоедает таскать с собой этот ящик?». Своевременная мысль, что ни говори. Я подошел к Элизабет, посмотрел на нее. Ее лицо пылало, наверное, не меньше моего. Дверь – на замок. Этюдник – к стенке. Шляпку – долой. И я склонился, целуя такие желанные губы девушки. Когда я почувствовал, как ее руки обняли меня за шею, то волна наслаждения захлестнула меня. Я зарыскал руками по платью Элизабет в поисках пуговиц.

– Подожди, – сказала Элизабет. – Сначала я раздену тебя.

Стыда не было. Даже если бы на иллюминаторе не были задернуты занавески, то все равно стыда бы я не ощущал. Меня всего переполняла истома ожидания близости с женщиной, к которой я в этот момент чувствовал безграничное доверие. Элизабет немного задержалась у нашей двухъярусной кровати, помедлила, а потом заставила меня лечь на нижнюю полку, где обычно спал Генрих. Но мне было все равно. Потом она быстро скинула с себя платье и осталась в нижнем белье. Когда в прошлой жизни я рассматривал картинки из девятнадцатого века в стиле «ню», все на них мне казалось смешным, вычурным и, в конечном счете, отталкивающим. Слишком полные фигуры, слишком длинные панталоны с кружевами по нижнему краю, слишком утянутые в талии корсеты, слишком слащавые улыбки. В стоящей передо мной Элизабет, ничего этого не было. На ее стройной, изящной фигуре все то же самое белье смотрелось естественно и привлекательно. Она вытащила заколки из прически, и ее рыжеватые волосы рассыпались по плечам. Она подошла ко мне, присела на кровать. Был долгий, долгий поцелуй. Мои руки опять пришли в движение.

– Подожди, – снова сказала она.

Элизабет отошла к этюднику, а когда вернулась, у нее в руках была веревка.

Она снова присела на край кровати и снова склонилась надо мной. Ее губы находились почти вплотную к моим губам. Я чувствовал ее прерывистое дыхание.

– Можно, я тебя свяжу? – наконец выдохнула она.

«Неожиданно,» – подумал я. – «С другой стороны, все когда-то бывает в первый раз».

Вместо ответа я кивнул. Что-то в этом было. Неуверенные движения Элизабет, когда она привязывала мои руки и ноги к прутьям кровати, ее случайные касания моего тела своим, привели меня в сильное возбуждение. Если бы я не был привязан, то, наверное, бросился бы к Элизабет, схватил бы ее в объятия и не отпускал бы столько, сколько бы мог.

Но мои руки и ноги были связаны, а Элизабет снова отошла к этюднику, а когда вновь вернулась ко мне, то в руках у нее был длинный узкий нож, который, наверное, правильнее было бы назвать стилетом. Такое оружие появилось, чтобы проникать в щели доспехов рыцарей. Но здесь он зачем? Я, например, лежу совершенно голый.

– Ты знаешь, – сказала она, облизнув губы. – Мне надо тебя убить.

– Убить? – эхом повторил я, не сразу поняв смысл этого простого слова.

– Да, – ответила Элизабет. – Откуда это у тебя?

Она вновь присела на край кровати и кончиком стилета коснулась моего шрама на левом боку.

«Если б я знал!» – мысленно ответил ей я.

Небольшая с мелкую монету отметина имела «двойника» на спине, словно чем-то острым и тонким проткнули меня насквозь. Ни штык, ни пуля не подходили. Слишком маленький шрам. «Да это же стрела, тонкая и без наконечника!» – догадался я. Видимо стилет «под носом» и обещание скорой смерти хорошо стимулировали мой мыслительный процесс. Хорошо бы, теперь придумать, как выбраться из сложившейся ситуации живым и невредимым.

– Это была индейская стрела.

– И ты выжил?

– Как видишь.

– Тогда я возьму немного повыше, – сказала Элизабет. – Ты же не будешь кричать?

– Не буду, – подтвердил я. – Но прежде чем ты это сделаешь, можно несколько вопросов?

– Да, – ее лицо был очень бледным, словно она собиралась вот-вот грохнуться в обморок.

– Почему ты это делаешь?

– Меня попросил брат. Мне надо приобрести такой опыт.

– Понятно, – сказал я, хотя было ничего непонятно. – А брат, почему это делает?

– Ему тебя заказали. Ты обречен. Тебя уже не спасти, – какими-то чужими словами заговорила Элизабет. – Если я тебя не убью, то это сделает другой. А у меня не будет опыта.

– А зачем тебе нужен такой опыт?

– Этого я не могу тебе сказать, – сказала Элизабет и придвинулась ко мне поближе.

«Кажется, пора впадать в отчаянье,» – подумал я, но вслух сказал совсем другое, то, что хочет, как я надеялся, услышать любая женщина.

– Жаль. Ты мне очень понравилась. Я даже хотел сделать тебе предложение. Я хотел бы, чтобы ты стала моей женой.

– Что? Ты шутишь? Ты, правда, так думал?

На какое-то мгновение я подумал, что мой план удался. Бледность Элизабет отступила, ее щеки порозовели, а глаза вновь засияли.

– Да, – подтвердил я. – Я об этом мечтал.

– Врешь ты все. Я тебе не верю, – сказала Элизабет. – Ты просто тянешь время.

– Нет, не вру. Но если не веришь, то у меня к тебе еще один, последний вопрос. Можно?

Элизабет кивнула.

Идея, как спастись, немного наивная пришла в голову мне только что. Если она не сработает, то, пожалуй, я начну кричать, рычать и все такое. Других мыслей в голове уже не было.

– Твоему брату заказали убить Деклера? – спросил я.

– Да, Деклера. Тебя, – подтвердила Элизабет.

Как ни старался я спокойно лежать, но все же натер веревками запястья и щиколотки. А если заниматься любовью в таком положении?! В кровь все разотрешь! У меня появилось острое желание как можно быстрее избавиться от этих пут.

– Отлично! Так вот, я – не Деклер, – сказал я и добавил, как можно, более мягким голосом. – Развяжи меня, пожалуйста.

Сцена 78

– Как не Деклер? – опешила Элизабет. – Все зовут тебя Деклером. В списках, купивших билеты на «Пасифик», только один Деклер и другого нет.

– Ну и что? – я, как смог, пожал плечами. – Тебя тоже все зовут миссис Донахью. Списков пассажиров я не видел, но думаю, что там только одна миссис Донахью. Но ты же не миссис Донахью?

На Элизабет было больно смотреть. Бледность стала еще сильнее, на лбу выступила испарина. Она нервно переложила стилет из одной руки в другую. Зря я поднял эту тему. Какая разница, кто она? Мне сейчас важно спасти свою тушку, а потом уже выяснять, кто есть кто.

– Если вам заказали Деклера, то, убив меня, ты и брат сделаете ошибку, поступите непрофессионально. Вы же не убиваете всех подряд?

– Нет, но если ты не Деклер, то кто ты?

– Я его друг. Мы вместе воевали в одном отряде. Многие находили, что мы похожи. Не близнецы, но похожи. Месяц назад я получил от него письмо. Он приглашал приехать меня в Сан-Франциско. У него было какое-то дело для нас обоих. В баре, где мы договорились встретиться, меня ударили бутылкой по голове, а потом все стали называть меня Деклером. Сам Деклер так и не появился.

Я видел, что Элизабет начала колебаться. Ее уверенность, что ей надо меня убить, падала с каждой минутой, и это очень хорошо подхлестывало мое красноречие и фантазию.

– А как ты попал на корабль?

– Мне поручили одно дело.

– Как Деклеру?

– Да, как Деклеру.

– И ты согласился?

– Конечно, мне нужны были деньги.

– И ты взял себе имя друга без его разрешения?

– Именно. Мы ведь друзья. Кроме того, как ни крути, но он у меня в долгу. Били по голове точно не меня, а Деклера. Взяв его имя, я отвожу опасность от него.

«Боже, что я несу. Пожалуй, мне можно начать писать романы», – подумал я.

– И кто же ты? Как тебя зовут?

– Меня зовут Андрей Порошин. Я русский. А как твое имя? Вера?

Я угадал. Элизабет, а вернее Вера села на стул и, все еще сжимая в одной руке стилет, закрыла лицо руками. Я подумал, что сейчас она заплачет. Не от горя, от напряжения. Но я не угадал. Девушка не хотела отступать от своей цели.