Разящий клинок - Кэмерон Майлз. Страница 106

Далеко за полдень к нему присмотрелся отец Арно.

— Вам нехорошо? — спросил он.

— Отче, могу ли я обновить ваш гардероб? — Герцог без особого труда выдержал взгляд священника. — Мне бывало и лучше, но я надеюсь избавиться от недуга.

Арно стоял, прислонившись к древней колонне, которая поддерживала ларек, где торговали исключительно шелковой кисеей. Он кивнул и с улыбкой ответил:

— Если вы осыпаете меня милостями, то прирастаете честью, а если желаете, чтобы я выглядел лучше и тем украсил ваше правление, — что ж, полагаю, вы все равно остаетесь в выигрыше. Так или иначе, я буду весьма признателен за новый плащ.

Нагнувшись, герцог приподнял полу капелланова плаща.

— Ткань хороша, но черная краска чем-то залита...

Действительно: вся нижняя половина плаща была не угольно-черной, как полагалось в ордене, а охристо-бурой.

— Дерьмом великана, — сдержанно ответил священник.

Брови герцога взметнулись.

— У меня для вас письма, — сказал священник. — Полагаю, вы неспроста сорите деньгами?

Герцог принужденно улыбнулся:

— Да.

— Я знаю, что вы не привыкли к обществу капелланов, но мне эта миссия назначена в наказание, и я намерен ее исполнять. — Арно подался к герцогу. — Что у вас за недуг?

Тот еще выше поднял брови, а потом сдвинул их, словно к кому-то прислушиваясь.

— Мне пригодится человек, с которым можно поделиться мыслями, — ответил он. — Если только вы не будете слишком болтливы. — Кайтлин и Майкл соприкоснулись головами, как голубки. — Вы их обвенчаете?

— Святой Михаил, да будет грехом не сделать этого! Разумеется, обвенчаю, — улыбнулся священник.

— Мы тратим деньги, чтобы предстать богатыми наемниками, приятными во всех отношениях. Нам нужно покорить этот народ, а я в последнее время проигрывал.

Герцог улыбнулся Изюминке, которая махала отрезом прекрасного алого бархата.

— Вы ждете нападения? — спросил священник.

Он постепенно терял нить беседы, ибо его новый работодатель ухитрялся говорить о множестве вещей сразу.

— О том, куда мы отправимся после патриарха, знало всего шесть человек, — сказал герцог. — Если кто-нибудь из них переметнулся, то я выясню это за час.

— Вы единственный известный мне солдат, который не богохульствует, — заметил отец Арно.

— Разве это грех? У нас с Богом свой уговор. — Улыбка герцога была холодна, как лед. — Моему войску нужен капеллан. Я в исповеднике не нуждаюсь.

— Но вам по душе получить вызов.

— Это так.

— Мне тоже, — сказал священник.

Они вернулись во дворец, не подвергнувшись нападению и потратив головокружительную сумму на драгоценности, еще одну — на перчатки и куда больше — на ткань. Новенькими кинжалами обзавелись даже пажи. Герцог настоял на том, чтобы вернуться в квартал оружейников — пусть все полюбуются на модель его нового панциря, выполненную в новом этрусском стиле.

Священник ехал подле госпожи Элисон. Она, едва он к ним присоединился, вымолила благословение, назвавшись одним из немногих в отряде по-настоящему набожных рыцарей, и это доказывали не слова, а дела.

— Давно я не видела его таким счастливым, — сказала она священнику. — Даже страшновато.

Отец Арно кивнул.

— Я встретился с ним на следующий день после снятия осады, в конюшнях. Он был не настолько мрачен. — Священник окинул взглядом женщину в доспехах. — Последние полчаса вы держитесь за меч. Я не знаю чего-то важного?

Госпожа Элисон рассмеялась своим заливистым смехом.

— Видите у меня под правой ногой кожаный мешок? Он набит золотыми монетами. Примерно шестьдесят тысяч флоринов.

Отец Арно растерянно присвистнул.

— Господи Иисусе со всеми святыми! Так вот чем он занимался у ювелиров!

Изюминка усмехнулась, когда стражник спросил, кто идет, а герцог ответил.

— Вы быстро соображаете, отче. В самую точку.

Живые и невредимые, со всеми своими товарищами и покупками, они въехали во дворец. Компания студентов университета по пути разбухла, вобрав всех знакомых, и многие вернулись на внешний двор дворца. По древней традиции, студенты туда допускались. Герцог откупорил бочонок вина и обслужил их лично, тем самым скандализовав слуг, а позже, вечером, танцевал перед конюшнями. Нордиканцы, схоларии и ратники войска смешались с женщинами из лагеря, женами, потаскухами и сотней студентов.

А из старой библиотеки за внешним двором наблюдала, прислонясь к подоконнику, принцесса Ирина. В конце концов фрейлины нашли ее.

— Миледи, — поклонилась леди Мария.

— Почему мне нельзя надеть простое платье, спуститься и потанцевать? — спросила та.

Леди Мария вздохнула.

— Потому что вы не успеете пересечь двор, как убийца вонзит вам в спину кинжал.

— Вон он, чисто маяк! Посмотри на него!

Принцесса Ирина показала на фигуру в красных дублете и штанах. Человек перелетел через костер и перекувырнулся в воздухе.

Вздох повторился.

— Да, он весь колоритен.

Леди Мария не в первый раз прокляла выбор, который ее сын сделал насчет вождей. Мужчина был слишком умен и чересчур харизматичен. Раньше наемники сами становились императорами. И один из легчайших путей пролегал между ног принцессы.

— Нет, я пойду! — сказала Ирина.

Как обычно, леди Мария прикинула свои шансы. Первый же любовник ее моментально вытеснит, она сама играла в такую игру. Престарелые матроны редко оказывались в фаворитках, и ее случай был казусом. Она обречена лишиться должности, но крайне важно — кому уступить. К тому же угроза покушения не была надуманной. Всего за неделю погибли две фрейлины принцессы.

— Если я, ваше высочество, пообещаю устроить вам случай потанцевать неофициально, то можно ли ожидать, что сегодня вы сдержитесь и отправитесь спать?

Леди Мария попыталась вспомнить, каково быть такой молодой. Кожа у принцессы как слоновая кость; грудь — высока, как крона дуба; у глаз — ни морщинки. Она всем существом рвалась на внешний двор к кострам и танцам. И к мужчине.

Но Ирина, на свой манер, была воином. Ей уже случалось принимать решения и жить с последствиями. Вдобавок ее и воспитывали в традициях древних. Она расправила плечи и взглянула фаворитке в лицо.

— Что ж, замечательно, Мария, — произнесла она тихо, чуть ли не шепотом.

За полчаса до полуночи у ворот по приказу Мегас Дукаса ударили в тревожный колокол. В мгновение ока весь гарнизон построился на площади — трезвые ли, пьяные, при оружии или распоясанные для танцев. Многие нордиканцы были по пояс обнажены, и мускулы их блестели во тьме, тогда как схоларии выглядели как придворные, коими многие и являлись. Войско щеголяло одеждами всех цветов радуги: большинство облачилось в будничное платье, а несколько оказались почти голыми. Они до сего момента боролись.

Два лучника выкатили на середину внешнего двора бочку. Студенты университета столпились у конюшен, не понимая, что делать. Они успокоились, когда мимо прошел и подмигнул им Мегас Дукас собственной персоной, одетый в облегченный алый наряд.

Затем он вспрыгнул на бочку.

— Я думаю, теперь мы все перезнакомились! — прогремел он на хорошей архаике.

Большинство солдат ответило смехом.

— Завтра мы начинаем совместные учения — все четыре полка. Мы пройдем маршем через сельскую местность, поучимся верховой езде по пересеченной местности, отработаем боевые приемы у деревянного шеста и постреляем из луков; мы станем метать копья и рубить разные штуковины топорами. Будут рыцарские поединки и учения конных лучников. И я собираюсь перетасовать охрану, чтобы в ней были и нордиканцы, служившие в войске, и схоларии, которые ездили с вардариотами. Мы станем разъезжать ежедневно, у людей на глазах. Питаться в придорожных тавернах. Будем держаться бесстрашно, а если враги попытаются встрять, то мы их убьем.

Раздались нервные смешки. Не то чтобы много.

— Так! — гаркнул Плохиш Том.

— Мы слишком долго тянули, пора приниматься за дело. — Мегас Дукас улыбнулся добродушно, но в свете факелов уподобился сатане.