Разящий клинок - Кэмерон Майлз. Страница 78

Естественно, все это привлекало молодежь.

Джарсейцы были представлены в основном мужами и мальчиками из южной глубинки. После жатвы они наводняли город, а в этом году их стало даже больше; некоторые рассказывали о жестоких нападениях королевских войск. Джарсейцев узнавали по фермерским блузам.

Беженцы с севера осадили городские окраины в конце весны. Большинство возвращалось домой, но остальные были обездолены, обозлены и вели себя крайне вызывающе.

Гильдии ответили усиленной муштрой городских вооруженных отрядов. Оружейники гордились званием одной из лучших военных гильдий и упражнялись так часто, что Эдвард измучился от голода и усталости. Но он осознавал, что цеховые мастера натаскивали отряды для устрашения чужих группировок.

— Мы оружейники и возвышаемся над распрями, — заявил он твердо.

— Чепуха, — сказал Герцог. — Галлейцы — чужаки, они явились извести королеву. Называют ее шлюхой. Твердят, что она бесплодна. Говорят, что она...

В дверях появился мастер Пиэл, и Герцог покраснел.

Мастер Пиэл мрачно взглянул на них, но ничего не сказал.

— Я во все это не верю! — заявил Герцог.

Мастер Пиэл кивнул и поманил Эдварда. Ноги у того налились свинцом. Но он пошел за мастером через двор в контору — помещение, заваленное пергаментом, как кабинет королевского секретаря. Он решил, что оправдания выйдут ему боком, а потому, едва мастер сел, с поклоном сказал:

— Прошу прощения, мастер Пиэл. Все расстроились из-за трупа, который обнаружили утром.

— Я рад, что ты разделяешь ответственность, юный Эдвард. То, что говорят твои люди, отражается на тебе. А то, что говорят мои люди, отражается на мне. — На миг кроткие глаза Пиэла, обрамленные огромными этрусскими очками, округлились, выпучились и воззрились на подмастерье. Эдвард испытал острейший страх, ибо только однажды лицезрел своего мастера в гневе. — Я слишком долго пробыл во дворце. Ты нужен мне, Эдвард. Как продвигается наша затея?

— Работе, мастер, не видно конца. Но я делаю три ствола с однодюймовыми отверстиями. Я думаю — только думаю, — что они объясняют некоторые подробности контракта мастера Смита. И странный колокол с отверстиями для стрел.

Мастер Пиэл сложил руки домиком.

— Хорошо. Доделай начатое. Ты кое-что смыслишь в заклинаниях и чеканке.

— Да, мастер, — поклонился Эдвард.

— Мне понадобится, чтобы ты возглавил несколько наших дел. Эти железные стволы хорошо подготовили тебя к руководству: ты прекрасно укладываешься в смету, и твоя работа близка к завершению. Я хочу подчинить тебе еще больше работников, и вот поэтому желательно, чтобы ты лучше следил за учениками. — Мастер поднял руку. — Я понимаю, что времена непростые, а ты, конечно, привык быть одним из них, и тебе не хватает начальственной харизмы. — Мастер Пиэл покачал головой. — Мне крайне неприятно это говорить, но я боюсь не справиться со всеми заказами без дюжины новых работников и еще пары подмастерьев. И в то же время мне некогда их натаскивать и надзирать за ними, пока из них не получатся настоящие мастера. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Эдвард кашлянул.

— Нет. То есть да. Я сделаю, что смогу.

— Самый важный в лавке заказ — королевская амуниция для турнира, но я за него и не брался с тех пор, как мы завершили закалку, потому что занят штамповкой вручную. А мне нужны сотни монетных кружков.

— Это я сумею, — кивнул Эдвард.

— Нет, парень, ты нужен для другого. Я хочу, чтобы ты научил этому процессу подмастерьев, тогда я буду вырезать штампы, а ты — доводить до ума королевские доспехи.

— Можно поручить это Тому, — сказал Эдвард. — Он большой молодец.

Пиэл глубоко вздохнул.

— В самом деле? Юный Том — беспризорник. Ты же знаешь, да?

В гильдии брали неприкаянный молодняк, но эта публика все равно редко чего добивалась, так как успех зависел от покровительства и серебра.

Эдвард это знал. Том старался не возмущаться, но иногда его мастерство настолько превосходило достижения Эдварда, что он так и сочился сарказмом.

— Если мы предоставим ему такую возможность, — сказал Эдвард, — то он будет навеки нам предан.

Пиэл поскреб небритую щеку.

— Верно подмечено. Я знал, что не ошибся в тебе. Меня слишком долго не было в лавке. Пошли за ним сейчас же.

Молодая и набожная праведница едва успела бы произнести «Аве Мария», а юный Том уже стоял со шляпой в руках на пороге хозяйской конторы.

— Эдвард говорит, что ты готов стать подмастерьем, — объявил мастер.

Том повертел шляпу, словно выискивая неровности в истрепанных полях.

— Вот как! — промолвил он и посмотрел на Эдварда. Потом понурил голову. — Мне нечем заплатить взнос.

— Не горюй, Том, — сказал мастер Пиэл. — Я заплачу за тебя взнос при двух условиях.

Том вытянулся в струнку.

— Все что угодно! — выпалил он.

— Всегда дослушайте, о чем говорится в контракте, молодой человек, а уж потом подписывайте. Во-первых, будешь ли ты работать на Эдварда?

— Да! — ответил Том.

— Второе: ты получишь жалованье как полноценный подмастерье, но останешься у меня на два года. Никаких других лавок и городов.

Том рассмеялся.

— Мастер, вы можете держать меня при себе до конца моих дней!

Пиэл покачал головой.

— Никогда так не говори, малец. Отлично, ступай, изготовь себе кольцо и приходи ко мне в зал цеховых собраний. Отпразднуем это дело чашей вина, ибо, клянусь богом, нынче последний день, который ты проведешь за пределами лавки.

Мастер Пиэл вышел во двор, а Эдвард остался помочь Тому выковать из вороненой стали кольцо. Пытаясь придать ободку форму и бранясь на сей счет, Том вдруг сказал:

— Спасибо. Я твой должник.

— Он собирается расширить лавку, — объяснил Эдвард. — Мы будем чеканить монету.

Том присвистнул.

— Пусти козла в огород!

Эдвард надраивал кольцо, как будто сам был новым подмастерьем, но такова традиция: когда юношу повышали, его друзья вносили свою лепту.

— Почему?

— Эти галлейцы хотят уничтожить наши деньги, — сказал Том. — Если мы будем чеканить новые, они и за нас возьмутся.

Эдвард медленно кивнул.

— Лучше принять меры предосторожности.

— Как только стану подмастерьем, так сразу, — улыбнулся Том. — Еще раз спасибо. Не думал я, что это сбудется.

Они спешились во внутреннем дворе маленького замка. Тот был не крупнее особняка, с двумя каменными башнями и бревенчатым большим залом между ними. Замок, обнесенный частоколом, стоял на вершине высокого кряжа. С башни часовому был виден заснеженный пик горы Дракона в шестидесяти лигах к западу среди Зеленых холмов.

Императора сопровождали шестьдесят личных страдиотов герцога, и его приняли с немалыми церемониями, которые, впрочем, не вошли в противоречие с его статусом пленника, заточенного в убогий приграничный замок, настолько далекий от родины, что спасение не представлялось возможным.

Его достоинство осталось незапятнанным. Он принял почести от своих врагов и в выделенные покои отправился со всем положенным величием. Часовой у двери испросил его благословения.

Ночью император связал простыни и вылез в окно, но выпал снежок, и всадники схватили его на рассвете.

Один из истриканцев перебил императору ноги рукоятью стального топора. Затем его отнесли через замерзшее болото в замок, водворили обратно в комнату, и все охранники опять-таки возжелали благословения.

Миновала еще неделя, прежде чем сэр Джон нашел время выехать к переправе. Поселенцев прибывало все больше — с последним купеческим караваном из Мореи явилось еще десять торговых домов, которые привлекла осенняя торговля мехами и медом Диких — все это собирались распродавать через месяц на ярмарке пришедшие из-за Стены. Сэр Джон воздержался от привычных высказываний по поводу ненасытности купечества. Вместо этого он тщательно упорядочил их прибытие в свой город, расселил их по пустующим домам и приказал отстроить оные заново под страхом конфискации товаров. Вообще говоря, это намного превосходило его полномочия, но мэра и совет во время осады Альбинкирка убили боглины, замены им не нашлось, а король, как он понял, не явится и не велит ему прекратить.