Скопление неприятностей - Панов Вадим. Страница 19
– Но галаниты умны, этого не отнять, – продолжил маршал.
– Каким образом они узнали о нашем цеппеле? – спросил Онисим.
– Они не узнали, – тихо ответил Зорман. – Они догадались, что имеют дело с очень важным и серьезным открытием, но понятия не имеют, за чем гонятся. Тем не менее круги пошли по воде.
– Зато теперь, Элки, мы точно знаем, почему ты не смог отыскать Огнедела – он прятался у спорки, – криво усмехнулся маршал.
– А наш цеппель?
– Галаниты к дележу пирога не успели, точнее, успели, но неудачно, – пошутил Онисим. – Раз Огнедела прикончил Помпилио, значит, цеппель у адигенов. У лингийцев, если быть точным.
Грау поморщился:
– К сожалению, галаниты ищут не корабль, а тех, кто его изготовил.
– И это лишь часть проблемы, – по-прежнему тихо произнес Элки. Он не любил ни громких фраз, ни громких голосов. – Уверен, адигены тоже задались этим вопросом.
Потому что, когда первое изумление пройдет, новых владельцев таинственной машины обязательно заинтересует, кто научился работать с астрелием?
– Но адигенов здесь нет, а галаниты есть, – буркнул Аристотель. – И мы поступим так… – Он оглядел помощников. – Элки, ты продолжишь заниматься безопасностью Лаборатории. Менять ничего не нужно – у нас отлично продуманная система безопасности, а своим обращением хитрый директор-наблюдатель в том числе хотел заставить нас занервничать и начать предпринимать лишние действия, в надежде, что мы совершим ошибку и выведем их на Лабораторию.
– Абсолютно согласен, – склонил голову Зорман.
– Поэтому сиди ровно и, если потребуется, помогай Онисиму.
– Понял, – Элки покосился на коллегу. – Получишь все, что от меня понадобится.
Купер молча кивнул.
– Онисим, твоя задача – галанитские детективы, – теперь Грау смотрел на второго помощника. – Проверь списки инопланетников, прибывших в сферопорт за последние две недели, поставь на уши Карусель, напряги всех осведомителей, делай все, что умеешь, но чтобы к завтрашнему вечеру поименно знал всю галанитскую банду и не выпускал их из поля зрения.
– Сделаю, – уверенно ответил Купер. – Если они в Виллемгофе – я найду их к утру.
И все знали, что Онисим не хвастает: раз пообещал – найдет.
– Ну и главное, друзья, – голос маршала стал запредельно холодным, а черные глаза заблестели яростным огнем, – галаниты не должны добраться до Лаборатории.
– А если доберутся?
Вопрос был важным, поскольку все слышали откровенный намек Бравурчика на то, что может ожидать убийц галанитов, любых галанитов, и Зорман с Купером хотели знать, как далеко готов зайти Грау.
И узнали.
– Если галаниты доберутся до Лаборатории, вы их всех закопаете, – медленно ответил Аристотель. – И не рассказывайте мне – где.
«Особую прелесть нашим путешествиям придают места, которые доводится посещать… Гм… Нет, пожалуй, не так… Согласитесь: странно путешествовать, не посещая никаких мест, да? Собственно, смысл путешествия заключается в том, чтобы побывать там, сям и еще где-нибудь и написать потом отчет в Астрологическое общество. Или книгу мемуарных географических историй «Как я топтал Герметикон и что из этого получилось». Говорят, Валентин тщательно записывает приключения мессера, чтобы впоследствии издать собрание… уж не знаю, сколько потребуется томов…
Но я отвлекся.
Когда я написал «особая прелесть», я, разумеется, не имел в виду всякие горы, степи, острова и прочие природные красоты. Не поймите меня неправильно: я наслаждался великолепием уникальной Террасы двенадцати озер в Ашкорских горах Линги; я не дыша следил за закатом над океаном Силле, где местное солнце исчезает в окружении короны ярчайших звезд; я восхищался гигантскими деревьями Фархи; у меня кружилась голова от звездного неба Михнии, но… Но сейчас я говорю о другом: особую прелесть в путешествиях мне доставляет посещение веселых районов, из которых Энди бежит, как галанит от налогового инспектора.
Когда мы останавливаемся в каком-нибудь сферопорту, мессер отправляется к своим друзьям или в выбранный Теодором роскошный отель, или остается на «Амуше», если, по мнению Валентина, планета неспособна предложить мессеру гостиницу должного уровня. Что же касается команды, она предоставлена самой себе, и, если мне выпадает счастье выбирать пристанище, мы с Энди оказываемся в самом веселом районе сферопорта. Пару раз этот мерзавец менял квартиру, но я твердо заявил, что судьба сама определяет, где нам жить, и, если он не прекратит так себя вести, я тоже буду менять выбранные им отели.
На том и порешили: когда в сферопорт приходит Энди, мы оказываемся рядом с какой-нибудь библиотекой; ну а насчет меня вы уже все поняли…
А теперь представьте мою радость, когда неожиданно выяснилось, что на Тердане мы поселимся в Карусели, криминальном районе Виллемгофа, наполненном пороками и страстями. Именно этого требовал план расследования, и, несмотря на мольбы Энди дать ему поблажку, Дюкри, чтоб у него все опыты сходились, остался непреклонен и не позволил нам снять квартиру в тихом центре. А вишенкой на торте стало то, что мы получили строгий приказ скрывать принадлежность к Астрологическому флоту, никому не рассказывать, что служим знатному лингийскому адигену, и старательно изображать обыкновенных цепарей, спустившихся на берег после долгого похода.
Сказать, что я был счастлив – значит просто промолчать. Но радость моя продлилась недолго: едва мы заселились, как этот зануда Энди вернулся и испортил мне первый вечер…»
– Хорошо устроился? – осведомился Дюкри, когда алхимик вышел из подъезда доходного дома вдовы Муто и они зашагали вниз по улице.
Вопрос вызвал у скромного Энди смущение. Он сбился с шага, покраснел, поправил шляпу, потом очки, догнал остановившегося спутника и, запинаясь, поинтересовался:
– Э-э… а что сказал… э-э… Галилей?
– Галилей промолчал, – коротко ответил Уран.
– Он… э-э… заметил, что его сняли с цеппеля? – уточнил алхимик, надеясь перевести разговор на астролога и, возможно, в шутливое русло.
– Думаю, заметил, – уверенно ответил Дюкри. Но тему менять не стал: – Так ты хорошо устроился?
И Мерса вновь замолчал, совершенно не находясь с ответом.
С одной стороны, он не хотел обижать спутника сообщением, что даже его каюта на «Пытливом амуше» была несколько больше, а главное – намного чище, чем нынешняя «комфортабельная меблированная комната со всеми удобствами». Не говоря уже об апартаментах, которые он снимал во время стоянок в Даген Туре у матушки Пра, где в цену входили щедрый, сытный и очень вкусный домашний завтрак, вид на прекраснейшее озеро Даген и разрешение проводить время в садике. Не то чтобы Мерса привык к роскоши, но он был офицером, а на «Амуше» это звание значило много, и Теодор Валентин зорко следил за тем, чтобы офицеры не позорили мессера Помпилио, например… Например, проживая в гадючнике, который им предложили на Тердане.
– Возможно, в отеле нам… э-э… было бы уютнее, – выдавил из себя алхимик. – Пусть даже не очень дорогом.
И его воображение молниеносно нарисовало небольшой, не очень дорогой отель, содержащийся энергичной и весьма достойной женщиной, чем-то напоминающей матушку Пра, с небольшими комнатками, выходящими на тихую улочку, чистым бельем…
– В отелях полно лишних глаз, – сообщил Дюкри. – Обслуга отелей знает о постояльцах намного больше, чем горничные меблированных комнат.
– Как так получается?
– В отелях работают бойкие ребята, а в меблированных комнатах – деревенские девки, – пояснил Уран. – Кроме того, в отелях множество постояльцев, к которым приходит немало гостей, так что вычислить тех, кто станет за нами приглядывать, мне будет намного сложнее.
– А за нами станут приглядывать? – зачем-то осведомился Мерса.