Это не мой мир (СИ) - Петрова Мария. Страница 23
Я вернул своё внимание к Ким Чхолю, ожидая, что воин уже бросился в атаку и рубит приспешников генерала направо и налево, испепеляя их тела Хвостом Дракона.
Но он всё так же стоял за углом не двигаясь, совершенно незаметный ни для генерала, ни для его стражников, ни для Арён.
Жрица опустошённым, невидящим взглядом смотрела перед собой. Обняв колени девушка сжалась в центре клетки.
«Растормошите её, чтобы не была такой скучной!» — приказал Си Чжаонянь.
Один из евнухов схватился руками за клетку и начал трясти её со всей силы, заставляя Арён внутри метаться и биться в панике.
«Мне станет гораздо веселей, если ты вызовешь для меня дракона. Призови его, и мучениям конец, ты же знаешь. Какое тебе дело до того, что будет дальше?»
Жестом генерал приказал оставить жрицу в покое, чтобы она могла ответить. Но Арён только отползла от края и свернулась, прижав ноги.
«Бестолковая! Верните клетку в мои покои! И не давайте девчонке есть и спать! Совсем скоро она станет сговорчивей.»
Я вернулся к Чхолю, что-то же он должен предпринять! Мне стало обидно и больно от собственной беспомощности, от того, что никак не могу прекратить страдания Арён.
Но мой друг, проследив взглядом за тем, как слуги уносят клетку, просто развернулся и пошёл в противоположном направлении.
Со злостью я попытался его ударить, но только проскочил насквозь.
Нет большего дела, чем еда
Как и прежде, Чхоль шёл перебежками, укрываясь от многочисленной прислуги и старжи. Я увязался за ним, хотя моё сердце просилось к Арён, но без тела я ничего не мог сделать, ничем не мог помочь ей. У меня оставалась надежда образумить Ким Чхоля, я не понимал, почему он ушёл, почему оставил жрицу одну тогда, когда ей так нужна его помощь. Всю дорогу я бросался воину под ноги, пытался заставить его споткнуться, пытался кричать, но не слышал собственного голоса.
Наконец, Чхоль остановился, заполз в густые кусты и спрятался. Злясь на него, я стал набрасываться на проходивших мимо стражей, чтобы привлечь их внимание, чтобы у Чхоля не осталось другого выбора, кроме как драться. Но тщетно.
Когда начало темнеть, я бросил напрасные попытки и остановился, не представляя, что я сейчас должен делать.
Выждав очередной момент между патрулями, воин потянулся и расправил ноги, кряхтя. Всё тело его одеревенело от неудобной позы. Сладко вытянувшись вверх, Ким Чхоль вдруг принюхался. Осторожно высунулся из кустов, продолжая жадно сопеть носом. И в следующий миг он вдруг бросился к домику на противоположной стороне дорожки. Словно змея прильнул к земле и ползком пробрался к приоткрытой двери. Замер, прислушиваясь к бульканью тягучей жидкости, потрескиванию дров в печи и тяжёлым женским вздохам.
Ступая на цыпочках, воин осторожно заглянул в щель и, сглотнув слюну, облизнулся.
И было на что! За дверью скрывалась кухня. Ярко горел очаг, а служанки носились туда-сюда, подавая ингредиенты к склонившейся над ондолем* поварихе. Та отправляла принесённые ей овощи, грибы и мясо в разные котелки, успевая постоянно перемешивать варево и жарево.
«Айху!» — разорялась кухарка, рукой отгоняя от себя горячий пар, — «И что я должна приготовить этому господину из столь скудных запасов! Можно подумать, в деревне еда осталась, после того, как он единственное плодородное поле в могилу превратил! Айху!»
Не переставая сокрушаться, женщина стала наполнять тарелки, а остальные служанки тут же подхватывали их и выставляли на многочисленные подносы, украшенные тесьмой и кисточками.
«Смотрите, чтобы снова не перевернул! Глаза в пол, бледнеть по команде! Если чуете, что будут бить, бегите, уж лучше я за вас двойную порцию оплеух получу, чем потом на ваши зарёванные мордашки любоваться! Айху! Только бы не перевернул! Если опрокинет тарелки, вся еда в землю, а земле что? Она с этого даже и цветочка не принесёт, даже корешочка съедобного! А если просто прикажет унести, бегом сливаете всё в ведро и крестьянам за ограду на верёвках, ясно! Только тарелки не уносить! Всё в вёдро! Айху! Только бы не перевернул!»
И подхватив один из украшенных подносов, кухарка вышла, а за ней вереницей и остальные. Ким Чхоль едва успел отскочить и укрыться за угол. Но как только служанки ушли, юноша рывком метнулся на кухню и принялся жадно обшаривать дымящиеся котелки. Живот его довольно заурчал, когда в одной из посудин обнаружилась хорошая порция чего-то отдалённо напоминающего рагу.
— Выглядит не очень, зато запах потрясающий! Наконец-то горячая еда! Вот бы Тхэ Чжо был тут! — пропел себе под нос Чхоль, накладывая еду в найденную тут же тарелку.
"Я тут, дурень! И меня бесит, что единственное о чём ты сейчас думаешь — еда! Как вообще тебе кусок в горло лезет, когда прямо сейчас где-то совсем рядом мучают Арён?!"
Злость вскипела во мне, готовая вырваться наружу обжигающим потоком, подобным лаве, извергающейся из жерла вулкана. Но не находя выход она оставалась внутри меня, прожигая разум. Я от всей души пожелал, чтобы вся еда прошла у Чхоля мимо рта!
Одна из линий проявилась, затмевая собой декорации, вытянулась в мою сторону, будто стараясь дотронуться, и лопнула. Раздался оглушительный треск. Тарелка раскололась надвое прямо в руках у Ким Чхоля, варево вылилось из неё, обжигая юноше пальцы. Непроизвольно он отступил назад, тряся в воздухе ошпаренной рукой.
А я не верил своим глазам… Конечно, сейчас у меня их как таковых нет, но если бы и были, всё равно не поверил бы.
Разорванная линия втянулась обратно и скрылась, но если хорошенько присмотреться, видно было, как она пытается соединить оборванные края обратно, у неё даже получилось, только вот на линию она стала совсем непохожей. Наконец изуродованная мною дуга окончательно затерялась в текстурах, так что отследить её я уже не мог.
Ким Чхоль не бросил попытки поесть, наскоро собрав с пола рагу, вместе с черенками он бросил его в огонь, а сам взялся за новую тарелку и наложил себе ещё. Мешать ему в этот раз я не стал.
Обидно, что вмешаться у меня получилось лишь сейчас, а не тогда, когда Арён затравленно билась в клетке.
«Айху! Вот потому я переживаю за тарелки!»
Увлёкшись едой, Чхоль не сразу заметил в дверях кухарку.
«Молодой господин! Вы же из знатных, не из простых, тогда зачем посуду бьёте?!»
Женщина упёрла руки в бока, так что воин даже растерялся на секунду, что ему теперь делать с таким напором. Как нашкодивший щенок посмотрел он на мокрое пятно на полу, оставшееся от вылившейся пищи, а затем снова на кухарку. Не знаю, заметил ли он, а я точно разглядел её лицо и огромный синяк под глазом. Это была та же самая служанка, которую ударил генерал.
— Извините, я не специально. Она просто раскололась! Я ничего не сумел предпринять, чтобы спасти ваше драгоценное рагу… Очень вкусно, кстати! — Ким Чхоль поклонился и продолжил уплетать за обе щёки, оправдываясь с набитым ртом, — И потом, я же прибрался!
«Айху! Да не торопись ты так! Я тебя не прогоню! Хотела бы, сделала бы это ещё тогда, когда ты под дверью ползал! Ешь спокойней, никто тебя тут искать не будет! Ты, верно, один из тех героев, что должны за жрицей прийти? Вся деревня о вас судачит, ждут, как освободителей, а вы не идёте всё…»
В кухню начали входить служанки, аккуратно составляли они посуду и подносы, искоса поглядывая на Чхоля и улыбаясь.
«Какой хорошенький! Отродясь таких не видала!» — перешёптывались между собой и совсем молоденькие девушки и матроны в возрасте.
«Идите лучше воды натаскайте, вон сколько всего помыть надо! Налюбуетесь им ещё!» — выгнала всех кухарка.
— Спасибо, тётенька! — Чхоль вылизал тарелку почти дочиста.
«Да какая же я тетёнька, я замужем не была, зови меня сестрой. Если наелся, дуй спасать девчонку. Евнухи поговаривают, что та от истощения сознание уже теряет! Глаза страшно закатывает и лежит без движения подолгу, как не тормоши. Потом оживает, но на мертвеца всё больше похожая.»