Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ) - Маркелова Софья. Страница 42

Лантея не стала переубеждать мать. Она знала, что это бесполезное занятие. Поэтому девушка просто осталась при своем мнении. Разговор угас сам собой, как и всегда было раньше, когда правительница беседовала с младшей дочерью о старшей. Матриарх поднялась и привычным жестом поправила одежду.

— Прежде чем я пойду, хочу напоследок спросить у тебя, Лантея, — начала говорить мать и на мгновение запнулась. — Что ты теперь собираешься делать со всеми этими полученными на поверхности знаниями?

— Донесу их до общественности. Хетай-ра сами должны решить, пора ли им выходить наружу.

— Не такой ответ я хотела услышать, — скривилась мать. — Пойми, дочь, если Барханы станут открытыми, то вся наша древняя культура, уклад и традиции просто будут уничтожены.

— Нельзя просто так запереть под песком навечно тысячи хетай-ра, лишив их сознательного выбора, — жестко припечатала Лантея.

— Но так было всегда! Именно благодаря этому наша цивилизация процветает.

— Процветает? Тьма! Скорее, чудом выживает столетиями в постоянных стычках с подземными тварями и питается одним пещерным лишайником. Нет, мама, наш народ не достоин больше подобного существования. Завтра я созову общие городские слушания, где расскажу все о жизни на поверхности. И ты мне не сможешь помешать.

Глава седьмая. Общие городские слушания

Лантее не удалось нормально поспать, сказывалось волнение прошедшего дня и все эти неприятные разговоры, которые девушка половину ночи прокручивала в голове. Утром первым делом хетай-ра поспешила в комнату своего спутника, чтобы проверить, улучшилось ли его состояние. Мужчина еще спал, разметавшись на постели.

— Пора вставать, — дочь матриарха легко потрясла его за плечо.

— Что? — профессор открыл глаза, но сумрак комнаты обступил его со всех сторон. — Еще ночь. Я посплю, пока солнце не встанет.

Аш плотнее закутался в одеяло и отвернулся к стене. Девушка положила ладонь на лоб больного, чтобы проверить, есть ли у него жар.

— Здесь всегда царит ночь. По времени уже наступило утро. Вставай, сейчас придет лекарь, — хетай-ра провела пальцами по давно интересовавшему ее белесому рубцу у преподавателя над левой бровью. — Откуда у тебя этот шрам?

— Упал с лошади в детстве, — лаконично пробормотал сонный Ашарх и закашлялся. — Зато получил урок на всю жизнь, что у каждого существа свой характер и не стоит заставлять других делать то, что нужно лишь тебе.

Профессор красноречиво посмотрел на склонившуюся над ним Лантею, после этого откинул одеяло и нехотя сел на кровати, ощущая чудовищную слабость во всем теле.

— Я тебя ни к чему не принуждала, — заметила девушка, тем не менее почувствовав укол совести. — Мы заключили взаимовыгодное соглашение. Все, что от тебя требуется, это рассказать моему народу о внешнем мире. Я не прошу тебя устраивать революцию и с мечом в руках идти в первых рядах на дворец.

— Тогда признайся мне честно. После всего этого вранья хоть раз скажи правду. Если я выполню твое условие, поделюсь знаниями, то отпустишь ли ты меня из Бархана беспрепятственно?

На секунду в глазах хетай-ра промелькнула тень разочарования.

— Если ты действительно этого захочешь, то мешать я не стану, — тихо проговорила дочь матриарха, отступая к стеклянному сосуду с светлячками, стоящему в углу комнаты.

— Я тебя услышал, — спокойно сказал Ашарх. — Когда ты дашь мне выступить? И как все это будет проходить?

— Сегодня в середине дня состоится городское собрание, на котором ты будешь присутствовать.

Преподаватель согласно кивнул головой. Как раз в этот момент в коридоре раздалось шарканье ног лекаря. Пока молчаливый мужчина деловито осматривал больного, готовил ему питье и делал припарки, Лантея, сложив руки на груди, не моргая наблюдала за светящимися насекомыми. По крайней мере, появилась какая-то ясность происходящего, и хрупкий баланс общения между хетай-ра и профессором был восстановлен, пусть и до прежнего уровня доверия было далеко.

Лекарь сообщил, что жар у его пациента спал, но кашель останется еще надолго. Впрочем, в постельном режиме уже не было надобности, больному стоило больше двигаться и гулять. Девушка восприняла это как призыв к действию: она сходила в хозяйственную часть дворца и вернулась с завтраком и комплектом чистой одежды.

Ашарх с сомнением посмотрел на вещи, которые протянула ему спутница, но из всех его рубах после пустыни до сих пор сыпался песок. Как оказалось, мужчины в Бархане носили бордовые жакеты с запáхом и без рукавов, а также обтягивающие штаны из кожи и высокие тканевые сапоги. Лантея тоже сменила одежды на традиционные: на ней была алая кофта без рукавов, облегающие брюки и полупрозрачная ассиметричная юбка поверх них. А запястья девушки обхватили высокие перчатки-митенки, которые не скрывали отросшие когти.

Все это казалось преподавателю непривычным, но когда он увидел еду, то растерялся еще больше. Хетай-ра принесла миску с кусками сырого мяса и лепешками из лишайниковой муки. Конечно, Аш не решился попробовать восхваляемую его спутницей вырезку, но сытные лепешки съел, хотя их вкус ему совершенно не понравился.

— Городские слушания начнутся нескоро, — ненароком обронила Лантея после завтрака. — Я хотела предложить тебе прогуляться со мной по Бархану и искупаться в горячих источниках, пока у нас есть свободное время.

— У вас тут даже подземные водоемы есть? — заинтересовался профессор. — Я не откажусь от такого предложения.

— Конечно есть! Мы, может, и живем под пустынями, но без воды это было бы невозможным, — усмехнулась хетай-ра. — Бери мыло и пойдем.

Преподаватель собрался, послушно принял из рук спутницы стеклянный сосуд с встревоженными светлячками и шагнул вслед за ней в непроницаемо черный коридор.

— Ты хочешь мне сказать, что вы всегда живете в этом кромешном мраке? Никаких фонарей, факелов, зеркальной системы освещения?

— Мы неплохо видим в темноте, поэтому нам хватает светящихся растений. Как бы тебе объяснить… Понимаешь, мы ночные хищники с острым слухом, Аш, обитающие под песком тысячелетия. Здесь привыкаешь верить свои ушам больше, чем глазам. Солнечные лучи почти не проникают сюда, поэтому в Барханах царит другой уклад жизни. И поэтому наша кожа так бела, кстати. Ты, кажется, больше всего удивлялся раньше именно этому факту.

— Когда вчера мы блуждали по коридорам, я, если честно, думал, что это из-за позднего вечера так темно, — посмеялся над своей наивностью Ашарх.

— И надеялся, что утром, видимо, зажгут фонари? — усмехнулась Лантея. — Нет, это обитель вечного мрака. Ходи здесь без меня со светлячками, если не хочешь заблудиться. На самом деле, наш Бархан еще самый светлый из-за центрального входа в город над рыночной площадью. В других такого нет.

— А сколько еще других Барханов существует?

— Всего пять. Это Третий Бархан, он так и называется. На изегоне это звучит как Нард. Пять правящих семей — пять городов. Но главенствует над всеми, конечно, Первый Бархан — Цеит.

Спутники вышли из здания дворца, миновав длинную лестницу со скучающими стражами. Аш следовал за хетай-ра, пытаясь подробнее разглядеть в тусклом свете своего импровизированного фонаря иероглифы и редкие изображения на колоннах. Некоторые рельефы казались очень старыми, высеченные прямо в песчанике, они давно уже потеряли четкие очертания и большинство слоев краски. Профессор остановился перед одним сюжетом, который привлек его внимание: на рельефе замерла фигура хетай-ра, одетого в шкуру какого-то жуткого монстра. Его лицо скрывала маска с толстым рогом, а под ногами был схематично изображен город с красными улицами. Герой композиции прижимал к маске палец в знак тишины.

— Что рассматриваешь? — бесшумно подкралась сзади Лантея.

— Мне интересна история, которая здесь описана, — Аш водил пальцами по витым иероглифам. — Можешь перевести?

— В этом нет необходимости. Я знаю ее. Это древнейший обычай хетай-ра — Ночь Тишины. Дань кровавым событиям, произошедшим во Втором Бархане много веков назад. Дети бога-предателя раскопали тогда старые тоннели и напали на спящий город. Их было слишком много. Все, кто вышли в ту ночь им навстречу, были энергетически опустошены и убиты. Пока чудовищам смогли дать отпор, загнать их обратно в тоннели и засыпать песком, то почти четверть Бархана была мертва. Уцелели те, кто заперлись в домах и не вышли. Поэтому в Ночь Тишины каждый год принято прятаться в домах, не спать и молчать. Те, кто выйдут на улицы и повстречают ряженых, будут обречены на несчастья на ведь следующий год.