Затмение (ЛП) - Каррэн Тим. Страница 17

Потом пол провалился, и я соскользнул вниз, в подвал. Когда дом или руины, в которые он превратился, перестали двигаться, я увидел пламя. Я увидел преломленные пылью лучи света, играющие в развалинах.

Каким-то чудом я всё ещё сжимал фонарик. Я включил его и огляделся.

Я видел кабели.

Капсула перешла к другому дому, и настал их черёд. Один из них находился примерно в двух футах от меня, запутавшись в трубах отопления, опасно балансируя у стены. Я был в котельной и, казалось, не пострадал, несмотря на порезы и синяки. Меня ничем не завалило, но я не осмеливался пошевелиться, опасаясь, что кабель освободится.

Я услышал, как зашевелились обломки, потом голоса, несколько голосов кричали от ужаса, и я понял, что они принадлежат детям, потому что следующий голос, который я услышал, был явно голос Дорис.

- НЕТ! НЕТ! НЕТ! - она взвизгнула. "ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, БОЖЕ, ТОЛЬКО НЕ МОИ ДЕТИ, ТОЛЬКО НЕ МОИ ДЕТИ…”

Я видел, как дети поднимались по одному из кабелей. Они кричали и дрались, но это было безнадежно. Я видел их мокрые, заплаканные лица. Я не думаю, что когда-нибудь перестану их видеть, даже если проживу ещё пятьдесят лет. Дорис, движимая материнским инстинктом, зацепилась за кабель футах в десяти под ними, всё ещё дергаясь и визжа. Она исчезла в темноте, и больше я её не видел.

Кабель рядом со мной дрожал, как будто ему не терпелось ухватиться за что-нибудь мясистое. Я не собирался давать ему такую возможность. Рано или поздно его бы втянуло обратно, но мысль о том, чтобы ждать там, пока это произойдёт, была немыслима. Мне нужно было выбраться.

Был только один путь, и я им воспользовался.

Сунув фонарик в карман, я осторожно забрался на верхушку самой печи. Это была огромная махина зеленого цвета, от которой я планировал избавиться в течение многих лет и заменить энергоэффективным котлом. Мне больше не нужно было беспокоиться об этом. Я взобрался на неё, стараясь не терять равновесия и не спускать глаз с кабеля. Я подтянулся вверх по трубе, медленно покачиваясь, боясь, что она не выдержит моего веса. Но она удержала меня. Я поднялся на первый этаж. Все было так тщательно разгромлено, что я даже не мог быть уверен, где нахожусь. Потом я увидел в тусклом свете разбитый саркофаг холодильника и понял, что нахожусь на кухне. Я подкрался к нему бочком, как к старому другу, спрятавшись за него, слишком хорошо помня тот ветреный осенний день четырнадцать лет назад, когда мы с Кэти выбрали его в Сирсе.

И тут я почувствовал запах сигаретного дыма.

Я ждал, паранойя во мне росла. Реальность, по крайней мере та реальность, которую я знал и принимал как должное всю свою жизнь, перевернулась с ног на голову, и я ничему больше не верил. Вообще ничему.

Наконец, минут через десять, я спросил: “Есть кто-нибудь?”

Мой голос был громким в тишине, где не было слышно ни звука, кроме потрескивания костров и случайных смещений обломков.

- Джон? - произнес чей-то голос, и я понял, что он принадлежит Билли. “Джон...это ты?”

В основе его слов лежала та же паранойя, что и у меня. Он никому и ничему не доверял. Я сказал ему, что это я, нерешительно выглядывая из-за холодильника. Он тут же подошёл и плюхнулся рядом со мной.

- Я не могу найти Бонни, - сказал он. “Она либо в ловушке внизу, либо они её поймали.”

На это я ничего не мог ответить.

- Дорис и детей схватили, - сказала я.

Он кивнул.

- Я слышал. И Айрис тоже. Она не сопротивлялась. Думаю, она уже была мертва.

- Наверное, не выдержало сердце.

Я затянулся его сигаретой, и мы сидели в развалинах моей кухни, прислонившись спиной к холодильнику "Кенмор", и вообще не разговаривали. Мы оба были измотаны, измучены до предела. Я думал о том, что шесть, семь часов назад я сидел на диване с Кэти и шутил о татуировке, которую Бонни сделала на своей груди. За это короткое время всё изменилось. Район был едва узнаваем, наш дом казался мёртвым, а Кэти исчезла куда-то. Я знал, что в ближайшие дни мне будет очень трудно об этом думать. Эта перемена, полная и бесповоротная, произошла так быстро.

- У тебя есть часы? – наконец сказал я.

Билли протянул мне руку. Я видел, что его часы разбиты.

- Остаётся только догадываться который сейчас час.

- Должно быть, скоро рассвет.

Привычка старого мира. Вот и всё. Время было неприменимо к кошмару, в котором мы оказались. Я знал, что самое разумное в нашей ситуации было перебраться в безопасное место. Под землю. Куда кабели не могли бы дотянуться до нас, если такое место вообще существовало. Но я знал, что Билли ни за что не уйдёт, пока не будет на 100% уверен, что Бонни уже не помочь. Ведь я думал о том же.

Так мы и сидели.

Некоторое время спустя Билли сказал: “Слушай.”

Это было последнее, что я хотел делать. Сначала я ничего не слышал. Затем раздался звук сдвигающихся обломков, как будто что-то неуклонно ползло в нашу сторону. Мы оба сели и приготовились к тому, что бы это ни было. Переход от полной апатии и истощения к острому ужасу был почти мгновенным. Билли сжался рядом со мной, как кулак, готовый ударить. Затем мы услышали свистящий звук, который не мог быть ничем иным, как дыханием, неровным дыханием.

Билли поднялся на ноги, но тут же пригнулся чтобы не подставляться.

- Кто... - начал он, затем добавил: - Бонни?

К тому времени я уже встал.

Я увидел, как из темноты появилась фигура, человеческая фигура ползущая, как усталый слизняк. Свет от костра окрасил её в оранжевый цвет, а потом она подняла голову. Бонни. На секунду во мне вспыхнул оптимизм, потому что я подумал, что это Кэти. Я был рад видеть Бонни, но не мог не надеяться, что это был кто-то, кто был немного ближе к моему сердцу.

Мы подошли к ней и помогли перебраться поближе к холодильнику, который стал для нас своего рода крепостным валом. Она выглядела так же, как и мы: одежда порвана, лицо перепачкано грязью, волосы белые от пыли штукатурки. Она кашлянула пару раз, а затем посмотрела на нас, казалось, впервые поняв, кто мы такие. В её глазах отражалось пламя.

- Я услышала голоса, - сказала она. – И направилась к ним. - она выдавила из себя тихий, хриплый смешок. “Я бы выпила чего-нибудь холодного.”

Я расхохотался, и Билли открыл холодильник. Он издал скрип, как дверь в склеп. Все было свалено в кучу, но мы нашли бутылки с водой, кусок сыра чеддер и остатки стейков с вечеринки. Держу пари, мы представляли собой весьма впечатляющее зрелище. Три отчаянных, грязных существа грызли сыр и мясо в свете огня. Пока я смотрел, как они едят, что-то подсказывало мне, что я смотрю на будущее человечества. Как будто мы вернулись в пещеры. По крайней мере, на какое-то время.

После того, как мы закончили есть, мы все почувствовали себя немного более человечными.

- Я предлагаю вернуться к плану А, - сказал Билли, - и отправиться к Петерсенам. Мы не можем просто так сидеть на открытом месте.

Мы согласились с ним. Он сказал, чтобы мы подождали, пока он всё разведает. Он схватил горящую палку и поднял её, как факел, проскользнул сквозь завалы очень тихо, как будто делал это большую часть своей жизни. Бонни и я ждали, напряжённые и выжидающие; затем примерно через десять минут мы увидели, что его факел возвращается к нам.

- Проще простого, - сказал он.

Он сказал нам, что нигде нет кабелей. Никаких огней циклопов вдалеке. Может быть, эти твари сместились подальше, а может быть, и вовсе ушли. Он стоял, ожидая нас. Вот каким я его запомнил. Большой крепкий парень с дружелюбной и ободряющей улыбкой, на фоне моего догорающего гаража. Я всегда буду представлять его таким.

- Я что-то слышала, - сказала Бонни. Она оглядывалась вокруг быстрыми, отрывистыми движениями, как испуганный бурундук.

Билли склонил голову набок, прислушиваясь.

Я просто слушал ... и, да, я тоже это слышал. Жужжание. Не столько как насекомые, сколько как уличный фонарь. Вы можете услышать его на углах улиц в три часа ночи, когда нет других звуков. Вдруг оно исчезло, как жужжание саранчи – сначала очень громко, а потом резкое затишье. Мне это не понравилось. Не думаю, что кому-то из нас это понравилось. Мы все уже много лет жили на Пиккамор-Уэй, и ничто не издавало таких звуков.