Безликое Воинство (СИ) - Белоконь Андрей Валентинович. Страница 50

После этого профессор Хиги ушёл. Разве я звала его на помощь? Как он узнал?.. И, похоже, профессор ставит моего учителя и этого ужасного Рудокопа на одну доску, называя обоих колдунами?.. Вот и ещё пара монеток упала в копилку вопросов, пока остающихся для меня без ответа…

На всё ещё ватных ногах я добрела до дивана, на котором недавно беседовала с Айкой, и буквально повалилась в его дружелюбные мягкости. Не знаю, какие события и новости этого утра больше повлияли на моё состояние, но мне было не по себе — меня колотила нервная дрожь, мне стало не хватать воздуха. Я пыталась успокоиться и собраться с мыслями, лихорадочно вспоминая дыхательные упражнения и успокоительные мантры. Я поймала себя на том, что испытываю уже не страх, но стыд. Недостойно ученицы почтенного мудреца-карапа так болезненно реагировать на эмоциональные потрясения! Я явилась в Светлые Чертоги за знаниями, и не столько для себя, сколько для того, чтобы пополнить хранилище мудрости в Симбхале. А знаний этих вокруг разбросано столько, что я теряюсь и не могу порой сообразить, какое из них важнее и где и в каком порядке мне их следует собирать. Наверное, на данный момент важнее всего общение с Призрачным Рудокопом, — убеждала я себя, — Это прекрасная возможность получить что-то ценное и уникальное, именно такое, чем больше всего дорожат софои в глубинах Геи. Потому что про этого чёрного колдуна на самом деле мало что известно: всё к тому моменту дошедшее до меня было лишь жуткими слухами и мрачными легендами, полученными через третьи руки. Конечно, без профессора или чьей-то ещё поддержки мне там, в самом логове колдуна, было бы неуютно и даже страшно, но что об этом думать, раз уж я буду там не одна… И ничего плохого со мной не случится. И ещё сегодня, если разрешит учитель и позволят боги, я обниму своих родных — это вливало такое тепло в моё сердце, что внутренний холод вскоре отпустил меня и дрожь унялась, и спустя какое-то время я смогла встать с дивана и начала поспешно приводить себя в порядок.

Виланка и Рамбун

Наведя лоск и собравшись с духом, я поначалу отправилась, как посоветовал профессор, к своему наставнику Рамбуну Рам Карапу.

Выходя из покоев в словно отлитый из молочного света коридор, я боялась, что там меня поджидает тот самый посланец — секретарь Призрачного Рудокопа, но мне вообще никто не встретился. Вскоре я оказалась перед покоями учителя, подождала чуть-чуть, пока он меня не впустил, и наконец зашла внутрь. Добрейший мой наставник встречал меня, как полагалось, у дверей, хотя он мог этого и не делать. В руке у него был его неизменный в Чертогах атрибут — большой бокал с нектаром, а атласная шляпа в форме бутона тамарая лежала в гостиной на самом большом столе, а на шляпе отдыхала Васуки — его змейка-телохранитель. Посоха, с которым мой почтеннейший наставник Рамбун редко расставался, я в этот раз вообще не увидела. Но в первую очередь, ещё только войдя в гостиную, интерьер которой оказался вполне сообразен стилю, характерному для карапских жилищ, я обратила внимание на некое устройство, видом напоминающее карлика — одноногого и четверорукого — которое недвижно стояло у стены. Позже я опознала это устройство с помощью своего медальона: это универсальный инструмент, специально заказанный моим учителем для его покоев и предназначенный для ухода за его одеждой, обувью и другими предметами гардероба. Так как я, прибыв в Светлые Чертоги, полностью переоделась, то мне бы такой инструмент и не понадобился. В Симбхале за гардеробом достославного Рамбуна усердно следят послушники, а здесь примерно то же делает этот сообразительный и деликатный механический слуга: он очищает, разглаживает, даже подновляет костюм наставника, будто искусный чистильщик и портной.

Я считала, что покои учителя Рамбуна в Светлых Чертогах, гораздо проще, чем в Агарти. Действительно, зачем ему во временном пристанище излишняя роскошь? Но по крайней мере гостиная моего учителя оказалась богато украшена и обставлена сундуками, шкафами и стеллажами с книгами и свитками, а также с различными артефактами. На полу, застеленном толстыми коврами, стоят большой стол и несколько столиков поменьше, тумбы, стулья и ложа, а также с десяток ростовых скульптур богов. Вместо потолка гостиную накрыло необычайно яркое эорианское звёздное небо — не знаю, то ли настоящее, то ли это одна из местных удивительно достоверных картин.

Выразив учителю своё почтение и наилучшие пожелания, я изложила ему сегодняшнее происшествие с посланцем Призрачного Рудокопа. Мой высокочтимый наставник не торопился отвечать. Выслушав, он велел мне присесть на элегантный стульчик-клизмос и угощаться из вазы со сладостями, которая соседствовала на столе рядом с его шляпой. Сам же наставник возлёг на стоявшее с другой стороны стола, у стены с книжными стеллажами, огромное ложе. Для меня такая обстановка была привычной и приятной, примерно в такой же мы общались, когда я приходила со своими вопросами и проблемами в его дом в Агарти. И полюбившийся мне том доме клизмос, очевидно, был и здесь приготовлен специально для меня!

Какое-то время мы пребывали в молчании. Хорошо, что посоха я нигде не видела: его навершие из забальзамированной головы всегда отбивало у меня желание что-либо съесть, а так я успела взять из вазы и сжевать пару сдобных сухариков с засахаренными фруктами… Наконец, мой учитель сказал:

— Все мы живём в вечно наступающих сумерках, и посему тайны смерти ближе к нам, чем тайны жизни. По обыкновению маг самолично выбирает, куда ему идти: шагнуть в надвигающуюся тьму или устремиться к далёкому свету, постигнуть мистерию смерти или разгадать загадку жизни. Этот же муж не сам ступил во тьму, но его в неё втолкнули. Да, многие боятся и ненавидят его и тщатся облить нечистотами, однако он нисколько не страдает от тех нечистот, коль скоро изначально живёт в их пучине… Впрочем, если ты остерегаешься Призрачного Рудокопа, дитя, самое мудрое это отправиться туда вместе с профессором — эориане не боятся означенного мага ни в малейшей мере, тогда как он при них не осмелится ни на какое непотребство. А твой визит к нему, будучи потенциально опасен, также и весьма желателен. Этот чёрный маг для нас — тёмная тайна, и любой пролитый в этой темноте свет добудет нам что-то важное, тебе же несомненно обернётся ценнейшим опытом.

Сделав паузу и отпив несколько глотков нектара из своего бокала, наставник добавил:

— Глупцы, Виланка, учат нас лишь одному, а именно, что глупцов следует всячески избегать. Мудрец же, каких бы взглядов ни придерживался, положительно возбуждает пытливый ум, удовлетворяет его через обстоятельное общение и наставление, насыщая душеполезными сведениями, и тем способствует восхождению обладателя того пытливого ума по тропе, ведущей к вершинам познания. Пусть так же и твоё влечение к какому-либо мужу проистекает не из единомыслия с ними, не под предлогом совпадения ваших мнений и взглядов, а по причине его глубоконасыщенного и оригинального ума, будь он тебе хоть добрым другом, хоть лютым недругом…

Во вторую очередь я рассказала учителю Рамбуну про планы Айки Масс и про её с Галшем приглашение. Судя по всему, такое известие пришлось моему наставнику как нельзя кстати.

— Это один из предметов, что я хотел бы всесторонне и подробно рассмотреть в нынешний мой визит в Светлые Чертоги, — сообщил он мне, явно приободрившись. — А именно — магию перемещений между мирами и искусство вождения кораблей-звездолётов, сиречь эорианскую космонавтику. Но я дал зарок досточтимому профессору Хиги, вернее могущественнейшему анаку его корабля, именуемому «Тай-Та», что до условленной поры не поднимусь на борт ни одно из звездолётов, да и не вижу я более смысла делать такое, не имея ясного представления, как ими править. Посему возлагаю на тебя заботу и поручаю тебе в твоём путешествии проявить внимание о данном предмете, но при том ни в коей мере не призываю расспрашивать о нём самих хозяев этого дивного мира, ведь даже мне, многократно бывавшему на их кораблях, хозяева те отвечают неизменно уклончиво и неопределённо, а если и берутся что-то рассказать в подробностях, то утверждают, будто мы не способны к управлению столь сложными и затейливыми машинами. Однако ты теперь располагаешь безусловно благоприятнейшим обстоятельством в виде этого заклятого медальона, — здесь мой учитель недвусмысленно показал глазами и рукой на прикреплённый к моей груди медальон. — Через него тебе вверяется записывать обо всём тобой подмеченном, что тем или иным образом касается оснований, обрядов и заклинаний эорианской космонавтики, а также об устройстве и кинетике этих хитроумных машин, и также об обретающихся в них анаках, что суть воплощённые духи тех машин, и в дополнении к этому, посредством означенного медальона, составлять пространное и подробное описание всего подмеченного. Я не прошу у тебя, Виланка, о чём-либо неисполнимом, как-то, чтобы ты всецело раскрыла мне эту науку, я прошу лишь, чтобы ты впредь тщательно вносила в свою летопись всё то, что сочтёшь с этой наукой связанным, как напрямую, так и опосредованно. Тут всякая подмеченная и при том достоверно описанная мелочь может оказаться многозначащей в постижении данного предмета.