Механический Зверь. Часть 5. Белый генерал (СИ) - Розин Юрий. Страница 53

— Ну ладно, а кто был вторым?

— Второй. Она была из империи и еще довольно молода, когда мы встретились, лет пятьдесят, не больше. В сером мире она оказалась за несколько лет до этого и узнал я об этом потому, что она смогла при встрече каким-то образом это почувствовать. Она специализировалась на магии подчинения и после серого мира уровень ее манипуляций с душой, своей и чужой, вырос до каких-то невиданных высот. К сожалению, вскоре после этого она погибла в одной из войн империи.

На десяток секунд воцарилась полная тишина, один переваривал услышанное, другой витал где-то в воспоминаниях.

— Получается, серый мир дает что-то человеку не случайно, — заговорил наконец Лаз, — Он усиливает те способности, что у человека уже есть, или, как в случае твоего сопротивления магии, то, что он очень хотел бы получить. Но даже если считать, что ты знаешь далеко не всех, их на порядок меньше, чем высших магов. Единицы на континенте и едва ли десятки за всю историю.

— В серый мир попадают не за силу души, а за навыки. — Ответил Фауст, уже понимая, что Лаз и сам до этого додумался.

— Причем не просто навыки, нужно быть лучшим, лучшим из лучших в своем ремесле, и тогда серый мир словно бы награждает тебя за твои достижения.

— Нет, погоди, не сходится. — Мужчина покачал головой. — Когда ты попадал в серый мир, твоя магия не усиливалась. В первый раз ты получил сигнал о помощи и только, во второй ты уже был Ужасом и обладал своей этой магией метаморфоз, просто не контролировал ее, опять же, никаких прибавок к способностям не было.

— У меня вообще все через жопу, — усмехнулся Лаз. — Но ты прав. Вряд ли дело в награде за мастерство. Опыт показывает, что высшие силы просто так ничего людям не дают. Но что же это тогда?

— Меня не спрашивай, я за четыреста лет не смог понять. — Фауст поднял руки. — К тому же я не маг и просто пользуюсь тем, что получил, разобраться — задача людей типа тебя.

— Быстро ты ответственность переложил.

— Дорогу молодым, как говорится.

— Ладно-ладно. Я все равно, узнав о подобном, не смогу успокоиться.

Глава 26

До появления Фауста планировалось, что Айна и Ужас пойдут на Шимн по обычному маршруту — горным дорогам от долины к городу, а примерно треть батальона, возглавляемая всеми имеющимися магами, попытается пробраться внутрь под землей, через один из еще не обвалившихся тоннелей. Однако теперь, с появлением пестрого мечника, план было решено немного пересмотреть.

В то, что возглавлять диверсионный отряд будет совершенно никому не известный чужак, тем более так недружелюбно начавший знакомство с подчиненными девушки, поначалу мало кто поверил. А когда Айна лично подтвердила слова, переданные с ее адъютантом, поднялась настоящая буря возмущений.

Вот только Фауст за свою жизнь сражался и участвовал в войнах, наверное, больше, чем весь офицерский состав батальона особого назначения вместе взятый, так что убедить всех в своей компетентности для него не составило большого труда. Не обошлось, правда, без парочки вывихов, но это была небольшая плата за мгновенно возросшие уважение и страх. Ведь даже когда на Фауста накинулось сразу с полдюжины человек, и не просто рядовых, а офицеров, каждый из которых был облачен в боевой доспех, мужчина раскидал их, как щенят, даже ни разу не взявшись за клинки.

Когда же пестрый мечник сказал, что не собирается никем командовать и лишь пойдет впереди отряда, чтобы иметь возможность первым реагировать на любые неожиданности, никаких возражений и вовсе не осталось.

До места добрались быстро, даже с пятью сотнями батальон Айны все еще был достаточно мобилен, так что продвижение по зимнему лесу не отняло много сил и времени. И даже огромное тело Ужаса каким-то мистическим образом умудрялась просачиваться между деревьями, ступая неожиданно тихо, странным образом наступая лишь на кончики своих когтей, глубоко уходящих в землю и не создававших ни вибраций, ни шорохов. Следы же от таких шагов никто бы не принял за отпечатки лап, так что ничего удивительного, что выследить сайркинское чудовище так никто и не смог.

Вход в тоннели Шимна нашелся именно там, где и обещал план, так что и здесь все было в полном порядке. В последний раз сверив детали плана, батальон разделился на две части, и первая часть последовала за Айной, или скорее за Ужасом, чей белый силуэт было неплохо видно даже в зимнем лесу. Вторая же, под предводительством Фауста, спустилась в шахты.

Сто пятьдесят человек, стараясь лишний раз не шуметь, чтобы не привлечь к себе внимание невидимого противника, двинулись на юг по проходу. Точных схем тоннелей у танильцев, к сожалению, не было, этот конкретный смогли разведать лишь на пару километров в глубь, боясь из-за обвала лишиться удобного входа, так что солдатам оставалось полагаться только на догадки и интуицию. Впрочем, что в первом, что во втором, Фаусту с его полутысячелетним опытом не было равных, к тому же пока что неоднозначных развилок им не встречалось.

Шимн находился довольно высоко в Талых горах, а тоннель шахты выходил, фактически, посреди долины, уже имеющей уклон в сторону юга, но все-таки никак не соотносящейся с хребтом. Через этот тоннель когда-то вывозился уголь из прилегающих шахт. Так что идти предстояло еще очень долго, несколько десятков километров. Может из-за этого, может из-за того, что летящие вдоль колонны тусклые огоньки, освещающие путь в кромешной темноте, превращали каменные выступы в готовых наброситься монстров, а может из банального любопытства, но один из офицеров, идущий рядом с Фаустом, решил прервать затянувшееся молчание.

— Слушай…те? — После первого же слова он понял, что не знает, как обращаться к мужчине, ведь формально тот все еще был рядовым, но что по силе, что по статусу в текущей миссии был следующим после Айны.

— Просто Фауст. — Улыбнулся мужчина, приложив палец к губам, давая понять, что голос повышать не стоит.

— Фауст… хорошо. Если это не секрет, откуда ты знаешь командира? — Отчасти своей магией и статусом принцессы, но в немалой степени и благодаря своим характеру, ответственности и трудолюбию, Айна заслужила искреннее уважение подчиненных, так что, услышав такой вопрос, все, кто шел сзади, тут же навострили уши и затихли, желая услышать ответ. Особенности биографии девушки были покрыты завесой тайны не только для простых солдат, но и для большинства людей в мире, так что шанса узнать побольше о своем обожаемом командире никто упускать не хотел.

— Несколько лет назад я, вместе с одним моим хорошим другом, пытались спасти ее. Вы, должно быть, знаете эту историю с похищением. К сожалению, до конца затея не увенчалась успехом, но кое-что тогда все-таки удалось сделать, скажем так, заложив возможность на будущее. Благодаря этому она в конце концов и сумела выбраться. Мне тогда пришлось участвовать в жестоком бою и долгое время я не мыслил о том, чтобы найти ее, но когда услышал все эти новости про Ужас из Сайркина, я поспешил сюда, чтобы узнать, не нужна ли моя помощь. — Мастерству выкручивать слова так, что, не сказав ни слова лжи, полностью извратить действительность, Фауст учился долго и на собственном, порой горьком, опыте.

— Ничего себе! Значит, ты, можно сказать, доверенный друг командира? — офицер по имени Пегоп, начавший этот разговор, был сравнительно молод, может быть немного за тридцать, и горящий в его глазах при упоминании Айны огонек сложно было с чем-то спутать.

— Не скажу, что мы прямо закадычные друзья, но да, мы довольно близко знакомы.

— А скажите, — подсознательным ли был этот переход на Вы, или намеренным, сказать было сложно, но одно было ясно точно: ответ на готовящийся вопрос Пегопа волновал куда больше прошлого Фауста. — У командира кто-то есть?

Несмотря на то, что по узкому проходу с очевидным эхо сейчас довольно быстро двигалось три сотни ног, на долю секунды в тоннеле воцарилась полнейшая тишина. Может быть каких-то реальных планов на дочку кагана никто из офицеров, а тем более солдат, не строил, но сильная, прекрасная и окутанная разгорающимся ореолом славы Айна не могла не стать для них идолом и объектом обожания. Если бы Лаз мог читать мысли и узнал, о чем думали и фантазировали подчиненные ее любимой, половина солдат лишилась бы жизни, а три четверти оставшихся — достоинства. И речь вовсе не о внутреннем благородстве души. Так что ничего удивительного, что столь животрепещущая тема вызвала столь единодушный отклик.