Atem (СИ) - "Ankaris". Страница 41

— Во сколько и где мне нужно быть завтра? Какого рода проблемы возникли с включением сингла в сборник саундтреков?

— Никаких проблем. Я всё уладил. — В один подход опустошил он свой стакан молочного коктейля и потянулся за моим. — Я закажу тебе ещё.

— А было что улаживать? — Его нахальная ухмылка и стала ответом. — Так и знал.

— В таком случае, тебе не в чем меня упрекать.

— Не спорю. Я сам захотел отвлечься.

— От чего? Ещё два, пожалуйста, — проворковал он, улыбнувшись, улыбающейся в ответ официантке, неспешно обслуживающей только наш столик; та вновь многозначительно подмигнула и, вихляя задом, удалилась.

— Лучше бы ты с ней переспал.

— Ха-ха-ха, — разразился Майер смехом. — К слову, как там твоя Бастилия? — Вот о чём точно я не горел желанием сейчас говорить, так это о проблемах своей личной жизни. Проблемах? — Да брось, расскажи, — его тон вновь обрёл привычное холодное спокойствие и доселе не проявляющуюся неприкрытую заинтересованность, поэтому я посчитал, что в раскрытии истинной причины моего раннего прибытия, в общем-то, нет ничего сверхсекретного.

— Думаешь, пора переобуваться? — дослушав мой пересказ сегодняшнего утра, спросил он. А я понял, что спонтанная ложь — это не моё. Отличное вышло бы объяснение, догадайся я тогда ответить, что из-за обильного снегопада, не рискнул ехать на летней резине.

— Думаю, ещё рано.

— А как быть с твоей француженкой? — вопрос прозвучал так, словно он был итальянским мафиози, решающим судьбу очередного «неугодного».

И мне вспомнилось, как какое-то время назад заинтересованный данной темой (после просмотра «Крёстного Отца»), я наткнулся на весьма любопытный источник, в котором было представлено множество различных этимологических объяснений слова «мафия». Так, одно из возможных происхождений восходит своими истоками к тринадцатому веку, а именно к мятежному году «Сицилийской вечерни», когда восставшая против французов Италия громогласно и ожесточённо выкрикивала: «Смерть всей Франции, Италия, вздохни!» Что на итальянском языке звучало как: «Morte Alla Francia, Italia Anela!» Где первые буквы лозунга и являлись аббревиатурой слова «мафия».

— Тоже думаю, — ответил я. — Пытаюсь понять…

— Женщину? Брось это! — засмеялся он.

— Счёт, — щёлкнул над головой писклявый голос вертлявой официантки, отчего захотелось незамедлительно покинуть данное заведение.

— Герр Майер, тот паренёк… — вскочил со своего места охранник.

— Хорст, нет! — Жестом остановил его Ксавьер.

К нашему возвращению работа в кабинете Майера была закончена. И теперь стол находился слева от окна, справа стояла внушительных размеров беговая дорожка, рядом с которой висела боксёрская груша, прикреплённая цепями к потолку и полу.

— Это от нервов, — сказал он, поймав мой озадаченный взгляд.

— Настолько всё напряжённо?

— Сам видел, как начинается моё утро. И это он был один.

— Ты о поляке? — Ксавьер утвердительно кивнул и, усевшись за стол, принялся перебирать бумаги. — Стоит заметить, ты перегнул палку, перейдя на оскорбления его национальной принадлежности.

— Не перегнул, а сломал. — Очевидно, найдя нужный документ, набрал он номер помощницы, попросив ту пригласить к нему группу с power-металлическим названием «Accelerator» (сознание само повесило на них ярлык). — Когда отказываешь людям, палку нужно только ломать. В противном случае, они попытаются перегнуть её сами, надавив на тебя.

— Ты мог бы послушать его запись. У тебя подвязки со многими шишками мира музыки. — От скуки, я принялся листать страницы лежавшего на столе контракта «Accelerator».

— За каждую услугу приходится платить. Я не желаю оказаться в долгу перед кем-то из-за незнакомого мне мальчишки.

— Эта группа, они знают, что ты предлагаешь им подписать? — прочитав условия «Прав и обязанностей сторон», теперь не мог я поверить в написанное под заголовком «Порядок расчётов».

— Нет. Впрочем, выбора у них нет, — спокойно ответил он.

— Поставив подпись на данном контракте, они продадут себя в безденежное рабство Gun Records!

— Будешь учить меня, как вести дела?

— Да ты обираешь их до нитки!

— Так было всегда: одни вынуждены переплачивать, чтобы другие могли получить более выгодные условия. А если тебе приспичило поиграть в судью, давай за всю коммерческую деятельность группы, финансируемую GUN, я выставлю тебе и ребятам реальные счета. Думаешь, лейбл настолько великодушен, что восемьдесят процентов дохода отходит вам? Чёрта-с два! — Я понимал, что он прав. Но внутри меня уже полыхали языки праведного пламени, и я не удержался, сказав, что рано или поздно эта должность выбьет из Майра последние крупицы совести, превратив в продажный мешок дерьма. — Пойди проспись! — Швырнул он в меня ключи от квартиры.

Дзинькающий входной звонок с приставучей назойливостью ворвался в мой сон пульсирующей головной болью. Потребовалось какое-то время, чтобы понять, где я вообще нахожусь: в комнате было холодно и темно, а за окном призывно подрагивала угасающая лампочка биллборда. Открыл Ксавьеру дверь и поплёлся в ванную. Нужно было умыться и вернуть ясность сознания: вялые мысли вместе с эхом воспоминаний утра, звучали как слабо натянутые струны гитары, брызгающие фальшивыми нотами.

— Паршиво выглядишь, — заключил Майер, усевшийся на подоконнике кухни. Рядом, на столе, из приоткрытой коробки теплом сочился аромат свежей пиццы. — Ешь, и поедем, — невнятно пробормотал он, пережёвывая жирный кусок.

— Слушай, не знаю что на меня нашло…

— Я знаю — бессонница. Надеюсь, чувствуешь себя хоть немного лучше. Тренировка через час.

— Тренировка? — Предвидя его ответ, в поисках обезболивающего принялся я рыться в ящике для столовых приборов, выполняющем функцию и аптечки.

Как оказалось, моё первоначальное предположение о реальных мотивах просьбы Майера — приехать в Бохум среди недели — было близко к истине. Набив дорожную сумку спортивной одеждой, парой кроссовок, парой футзальных бутсов и шиповок, я поступил, несомненно, предусмотрительно. Любительская футбольная команда «Gun Records» являлась участником футбольной корпоративной лиги Северного Рейна-Вестфалии, а я был одним из их игроков, почти весь прошлый сезон просидевшим в запасе из-за того, что расписание матчей команды и турне группы конфликтовали между собой, делая моё присутствие на играх невозможным. Чего порой мне хотелось больше, нежели очередного концерта с не меняющимся на протяжении всего тура сет-листом. К выступлению эдак десятому, меня начинало подташнивать от собственных же песен, но что я мог поделать, когда руки были связаны коммерческими обязательствами. Баланс — вот то, чего не любит экономика, и то, чего мне всегда не хватало.

Утро пятницы выдалось тёплым и солнечным. А после девяти часов здорового сна я и вовсе чувствовал себя отдохнувшим и настроенным на игру. Матч завершился нашей вымученной победой и единственным забитым с пенальти мячом.

День мы провели в студии. Кроме работы на GUN, Майер занимался собственным музыкальным производством уже более десяти лет. Думаю, для него это было любимым хобби, в котором он находил особое эстетическое удовольствие. Он всегда избирательно подходил к вопросу о сотрудничестве и не спешил подписываться под продакшном абы кого, выпуская в год альбом-два. Так он сделал из своего имени продюсерский бренд, известный в узких кругах. Сегодня свободный от дел GUN Ксавьер сводил альбом какой-то начинающей группы из Эссена, чья музыка зацепила меня настолько, что я захотел записать с этими ребятами совместную песню. «Можно устроить», — сказал Ксавьер. — «Я предложу».

Затем мы разговорились об игре, снова обсуждая все опасные моменты, что были у нас, все упущенные возможности. Хоть Майер и я были ровесниками, возраст обоих приближался к той критической точке , когда профессиональные футболисты завершали спортивную карьеру. Я играл в защите, и моя скорость оставляла желать лучшего — я не всегда успевал вернуться в оборону. Ксавьер играл на левом фланге и часто пенял на свою правую ногу, передачи которой всё чаще получались до безобразия неточными, а все удары шли выше ворот. На этой пессимистичной ноте мы вернулись на съёмную квартиру Майера, засев в бездушной кухне из белого пластика и вкраплений холодного металла, продолжив теперь там рассуждать о неминуемом угасании физических сил и совершенной бессмысленности бытия, отраду от которых, главным образом, мы находили в наших пристрастиях: музыке и спорте. За последние удовольствие жизнь ежегодно выставляла возрастающие счета. Чаще всего в качестве расплаты принимались травмы.