Atem (СИ) - "Ankaris". Страница 7

— Я могу подождать его здесь, осмотреть всё? — Парень, лишь показал большой палец, не отрываясь от работы, шёпотом пересчитывая оставшиеся пакетики.

В половину двенадцатого Ксавьер уже был на месте. Он явно не ожидал меня здесь встретить, хотя, как мне тогда показалось, был приятно удивлён. На мой вопрос «располагает ли он временем», Сави, озадаченно посмотрев, ответил: «Да, вполне».

Наше общее дело родилось на оранжевых пластмассовых стульях четвёртого этажа фудкорта под гул от наплывшего количества людей, пришедших сюда, вероятно, на обед. Я заказал две чашки кофе и изложил суть предложения. Ксавьер молчал, медленными глотками цедил напиток и внимательно слушал. Но его лицо не выражало никаких эмоций. А я терялся в догадках — заинтересовало ли его это вообще.

— Слушай, Штэф, — наконец вымолвил он, почёсывая затылок.

Но я перебил его, не дав закончить мысль. Что-то в этой интонации было настораживающим, поэтому я посчитал нужным добавить, что это не предложение помощи. «Взаимовыгодное сотрудничество», — конкретизировал я и перевёл взгляд со своей чашки на его глаза. Сави был немногословен — пожал плечами и всё же протянул мне ладонь. Теперь дело стояло за бумажной юридической волокитой.

Идею эту я вынашивал довольно приличное время, и сложно сказать, как скоро бы она оказалась реализованной, сложись всё иначе. Слава вещь хрупкая. Я не знал, как долго группа будет находиться на пике, как долго мы сами будем «группой». Лишь в одном я не сомневался — музыка никогда не покинет моей жизни.

Я давно подумывал продать квартиру и приобрести дом. А за главным парком города разрастался целый район новомодных «американок» в три этажа. Выбранный мною дом был вовсе небольшим, лишь фраза «три этажа» внушала солидный размер. Вдобавок, он был рассчитан на две семьи, оттого и разделён полам. Мне досталась его левая часть. К каждой двери поднималась своя каменная лесенка. Вход внутрь был через второй этаж — основное помещением для жилья. Первый же, или, скорее, цокольный, со скрытыми наполовину в земле окнами, выполнял функцию гаража; последний, третий, представляющей собой одну просторную комнату являлся подобием большого чердака.

С соседями мне повезло. За стеной жила супружеская пара художников. Возможно, я ошибаюсь, но с творческими людьми мне всегда было проще найти общий язык. Когда я рассказал им о том, что собираюсь превратить свой гараж в студию звукозаписи, они восприняли это с долей понимания. Нормированные часы работы студии — не слишком рано и не слишком поздно — было единственным их условием. Я был согласен — в ночной тиши стук барабана или рёв электрогитары полностью не поглотит ни один изолирующий материал.

Так я выкупил у Ксавьера всё необходимое оборудование за полцены. Он вошёл в небольшую долю, а магазин стал официальным поставщиком музыкальной техники для студии-базы.

И пока ещё громкое имя группы сделало своё дело. Звонки от различных музыкантов стали поступать уже в конце первой недели. Сперва это были обычные подростки, ищущие сносное место для репетиций, позже — малоизвестные местные группы, желающие записать первую студийку или хотя бы сингл. Необходимости выбора не было. Двух маленьких комнатушек и одной большой для записи — вполне хватало на всех.

Вход в студию стоил мне проломанной стены у главной лестницы. Ему, конечно, придали должный вид, вставив толстенную металлическую дверь, но вот истоптанный газон пришлось по весне перестилать, выложив на нём дорожку из камня.

Девятнадцатилетнего соседского парнишку я нанял в качестве администратора. Сведением треков занимался или я или Ксавьер, за что тот получал дополнительные проценты со сделок. Он же, как и планировал, закрыл магазин к концу месяца, найдя другое помещение. А во всю огромную витрину нового магазина, располагавшегося на главном проспекте города, красовалась моя довольная физиономия и адрес студии.

В студию я вложил и все свои креативные идеи и приличную сумму денег. Потому она и отличалась от большинства реп-баз города не только отличным интерьером и хорошей звукоизоляцией, но и первоклассной акустической обработкой. Молодым командам было просто не найти лучшего места для записи. Другие студии делали либо не достаточно профессионально, либо выставляли счета, которые большинству любительских групп были просто не по карману.

Через семь месяцев стал поступать наш первый доход. Через год к релизу готовился восьмой студийный альбом группы, запись которого должна была пройти под руководством Ксавьера. Он получил должность звукорежиссёра на лейбле крупнее нашего, оттого и утянул за собой на Supersonic Records. Я был счастлив за приятеля, его дела наладились. Впрочем, как и наши. Новый альбом принёс группе ошеломительный успех, прогремев и за границами Германии. А ещё через два года, весной 2005, студия Supersonic Records — дочерняя компания Great Unlimited Noises Records, прекратила своё существование, так как владелец GUN подписал контракт с Sony Music. Нам это было только на руку. Теперь и Майер, и мы автоматически перешли на GUN Records, где в марте прошлого года и записали девятый альбом, который повторил успех своего предшественника. Затем последовало Европейское турне. Жизнью студии во время моего отсутствия занимался человек Ксавьера и соседский парнишка, ответственно подошедший к работе.

Отыграв последние шоу на всех крупных летних рок фестивалях, я был убеждён, что с наступлением осени, я проведу свой заслуженный отпуск в домашнем заточении. В старых спортивных трениках и растянутой футболке, валяясь на диване за просмотром первых туров очередного футбольного сезона. Однако вместо этого, сентябрь ворвался свежим дыханием, принесшим множество новых идей. Сутки напролёт я проводил в студии, помогая молодым группам со сведением, попутно сочиняя собственную музыку и тексты. Мой привычный распорядок дня изменил блюзовый ансамбль, частенько репетировавший у меня и пригласивший выступить с ними в качестве сессионного барабанщика. Всё их творчество — знаменитые хиты прошлых лет, которые они исполняли в кафе и ресторанах живой музыки. В тот вечер после выступления я и познакомился с Дэниэль. А сейчас как глупый школьник всё ещё тешил себя надеждами, что вот-вот она войдёт, хоть время уже и перевалило далеко за полдень.

Погода тем временем вконец испортилась: сильный порывистый ветер переламывал хрупкие ветви тополей и берёз, окружавших кафе. Ещё мгновение — и хлынул проливной дождь, загоняя беспечно гуляющий народ внутрь заведения. «Идиот», — раздосадовано выдохнул Штэфан и, достав телефон, вызвал такси.

— Боже! — Хлестнувшая по кухонному окну мокрая ветка липы заставила Дэниэль испугано вздрогнуть. — Проклятье! — неаккуратно взявшись за раскалённый утюг, ещё через секунду выругалась она, одёрнув обожжённый палец.

Битые двадцать минут, пытаясь выгладить кипенно-белую рубашку, у неё всё никак не получилась сфокусироваться на процессе. Мысли сами превращались в образы, прокладывая дорожки всё глубже в дремучий лес подсознания, уводя всё дальше от реальности, отчего на ткани то и дело возникали ненужные складки. Причиной тому был этот недавний знакомый, а виной — собственные страхи. Скорее всего, он уже давно сидит в оговорённом месте, ожидая её. Гадает, что же пошло не так и наверняка в душе ругает. А она здесь, в своей маленькой комнатушке, в своём перевёрнутом мире, не нашедшая в себе силы всё объяснить.

Плюнув на непослушную рубашку, Дэниэль и вовсе надела серый свитер — под стать дню. И спустя несколько минут уже стояла перед деревянной дверью квартиры Ганса Крауса — старика, жившего в соседнем доме, которому пару раз в неделю она давала уроки французского.