Эйнит (СИ) - Горышина Ольга. Страница 49

Дилан слишком громко водрузил гитару на стенд, но не произнес и слова. Быть может, его вовсе не заботило поведение отца. Просто он не простил ей ссоры с Малакаем или узнал про ночной визит дружка от него самого да с такими подробностями, о которых Эне даже не было известно. Только сейчас не время выяснять, кто прав из них, а кто виноват. Не в присутствии отца. Вот сын и молчал весь вечер, копя обиду.

— Пойду матери помогу.

Эна поспешила покинуть гостиную, пока ее не остановили. Но за углом кухни замерла, поняв, что своим появлением прервет важный разговор. Бегущая из крана вода и звон тарелок, на ее счастье, не заглушали тихий голос Кэтлин.

— Он всегда мечтал о дочери, и я до сих пор чувствую перед мужем вину, что не уберегла ребенка. Пожалуйста, не воспринимай его внимание к Эне как нечто предосудительное.

— Я не... — начала было гостья, но Кэтлин тут же перебила ее:

— Я бы так же подумала после всего, что показывают по телевизору. Но мой муж порядочный человек. Просто сейчас ужасно разбит...

Кэтлин сунула тарелку в посудомоечную машину и захлопнула крышку.

— Дети все нормально понимают, — она нервно вытерла руки и бросила скомканное полотенце на столешницу. — Это мы, взрослые, любим фантазировать.

— Я ничего плохого не подумала, — голос матери звучал подозрительно ровно. — Просто моя дочь не привыкла к подобному. Их учат держать с посторонними людьми дистанцию. Кэтлин, не обижайся, но мы знакомы меньше недели...

— Я все понимаю. Но Эйдан такой, его не переделать.

— Я не прошу его переделывать. Я уже пыталась объяснить ему сама, что мы с дочерью не нуждаемся в чрезмерной заботе. Если это сделаешь ты...

Кэтлин тяжело вздохнула и снова вцепилась в полотенце.

— Я попыталась вчера. Поверь, мы редко ругаемся. У нас замечательная семья, но... — И принялась тараторить, как заведенная: — Знаешь же, что у нас мужчина в семье хозяин, и это, поверь, нормально... Но Эйдан прислушивается ко мне, но не в этом случае. Невозможно объяснить, что его добрые намерения кто-то может воспринимать иначе...

— Кэтлин, мы лучше пойдем, —Лора осторожно погладила руку хозяйки, но мать Дилана лишь жалобно затрясла головой.

— Ты все-таки обиделась...

— Нет, я не обиделась. Но я не хочу вносить в вашу семью разлад. И... Уже поздно. Я должна принять лекарство и лечь спать. Это очень важно. Мой режим и так сбился из-за смены часовых поясов. Кэтлин, право, вечер был замечательный, но... Нам лучше реже встречаться.

Кэтлин вновь затрясла головой.

— Ты права, конечно. Права... Только не отказывайся от моего сбора. Это проверенный народный рецепт...

Кэтлин бросила полотенце, схватила пакетик и сунула в руки гостье. Эна отпрянула от стены и уткнулась в грудь Эйдана. Неужели он ходит совсем бесшумно?! И неужели он застукал ее за подслушиванием или слушал сам, что говорят «ведьмы»?

— Эна...

Лицо Лоры окаменело. Эна дернулась в сторону, но Эйдан все равно лишнее мгновение задержал руки на ее спине.

— Мы уходим, — Голос матери был таким же каменным, что и лицо.

Кэтлин стояла позади, красная, что помидор, и закусывая до крови губы. Эна сунула ноги в сапоги. Дилан поднырнул ей под руку и схватился за кроссовки.

— Я провожу.

— Не надо, останься дома.

Когда мать говорила подобным тоном, Эна знала, что может рухнуть дом, но она не позволит никому шагнуть следом за ними. Впрочем, Эйдан не набивался в провожатые. Все трое молча проводили их до калитки, но на дорогу не вышел никто.

Мать давно не ходила так быстро, и Эна с опаской косилась на ее поджатые губы, боясь начать разговор первой.

— Эна, — Мать не остановилась, а даже прибавила шаг. — Я понимаю, как тебе тяжело без отца и подсознательно ты ищешь поддержку...

Мать замолчала.

— Мам, это не так. Это Эйдан постоянно думает, что мне нужна помощь, — начала она осторожно.

— Кэтлин рассказала мне про их дочь, которая родилась до срока...

— Мам, извини, но я слышала ваш разговор.

— Это даже к лучшему. Я думаю, что твоему отцу не очень понравится, если кто-то посторонний возомнит тебя своей дочерью.

Эна ухватилась за отцовский подарок, но каннемарские камушки не подарили обещанного спокойствия, и голос дрогнул:

— Мне это тоже не нравится. Только сама говори с Эйданом. Меня он не слышит.

— Мы просто станем меньше общаться. Завтра уж точно привезут машину, и у Эйдана не останется повода предлагать помощь.

— А как же твои таблетки?..

— Я справлюсь, верь мне.

— Верю...

Эна обернулась, почувствовав лопатками холод. За ними шли по пятам, но темнота хорошо скрывала преследователя. Эна так резво кинулась вперед, что матери пришлось ухватить ее за локоть.

— Мам, он идет следом.

— Кто?

— Эйдан, — прошептала Эна и вновь обернулась в темноту.

Лора остановилась и позвала соседа по имени, но из темноты никто не выступил и не отозвался.

— Я знаю, что он там, — шептала Эна.

— И прячется, да? — мать обняла дочь за плечи и подтолкнула вперед. — Ты книжек перечитала. Они абсолютно нормальные ирландцы. Повторяю — ирландцы.

Эна не могла успокоиться. Шея сама крутила голову назад.

— Эйдан! — позвала Лора совсем тихо, хлопая дочь по спине. — Хочешь, я ему позвоню?

Эна кивнула. Послышался звонок, но в тишине не откликнулся другой телефон.

— Это Лора, — промурлыкала мать. — Я просто хотела поблагодарить за ужин и извиниться за такой скорый уход. Мне необходимо принять лекарство и уснуть.

Эна закусила губу: зачем мать сказала это. Теперь Эйдан точно будет знать, что она ночью почти что одна.

— Вот видишь, он дома, — улыбнулась мать, убирая телефон в карман джинсов. — Надеюсь, Кэтлин не пожалеет, что пригласила нас к ужину.

Дома мать сразу приняла таблетку и лишь потом спохватилась.

— Собака не выгуляна. Выпусти ее во двор.

Только терьер не пожелал шагнуть за порог в одиночестве. Эна пристегнула поводок и повела Джинджер к калитке. Уж собаку не проведешь выключенным телефоном. И верно, сразу за калиткой собака навострила уши. Эна похолодела и, свернув на всякий случай в сторону поля, вытащила из кармана телефон. В этот раз она звонила Малакаю. Благодарность за собаку была прекрасным поводом для звонка. И пока она говорит по телефону, Эйдан не посмеет к ней приблизиться.

— Рад, что она понравилась. Если захочешь, я даже отдам тебе ее насовсем.

— Спасибо, не надо. Она станет скучать по дому.

Повисла пауза. Малакай ждал, что Эна продолжит разговор, но та не находила слов, хотя понимала, что отключать телефон все еще опасно.

— Джинджер не идет во двор сама. Сколько с ней надо гулять?

Но ответа Эна не услышала. Терьер рванул из рук поводок, и Эна едва устояла на ногах.

— Назад! — закричала она, но собака с оглушительным лаем исчезла в темноте, явно кого-то преследуя. Она оставила Эйдана позади. Как же он оказался впереди?

— Я побежала догонять Джинджер! Пока!

Отключив телефон, Эна кинулась следом, продолжая звать собаку. Едва не перелетев через остаток каменной стены, Эна сообразила, что вновь оказалась во дворе, только с другой стороны, как раз у терновника, служившего разделительной полосой между их землей и соседской. Терьер неистово облаивал кусты, то припадая к земле, то кидаясь вперед и отскакивая, будто ужаленный. Эна хотела схватить поводок, но терьер оскалил зубы.

— Джинджер, назад!

Дилан вынырнул из другого куста и хотел оттолкнуть собаку ногой, но та оскалилась и на него.

— Назад, охотница! Она уже не вылезет!

— Кто? — спросила Эна, нисколько не удивившись появлению парня.

— Лисица! Терьер гнал ее всю дорогу.

— А ты здесь как давно, что так хорошо все видел?

— Недавно, — парень почти что оскалился на собачий манер. — Надеялся, что ты выйдешь. Хотел поговорить.

Дилан был в одной рубашке, босиком... Явно выскочил в окно, минуя родителя.