Витязь (СИ) - "Amazerak". Страница 7

— Дело твоё, — кивнул Аристарх Петрович. — Поступай, как считаешь правильным. Признаться, мысли приходят, что скоро нам всем придётся на войну ехать, и стар, и млад.

— Неужели всё так плохо? — пробасил Сергей Геннадьевич. — Разве императоры не собираются заключать мир?

— Да какой мир! Оба разошлись не на шутку, не остановить.

— Ишь, развоевались! — снова заулыбался брат Ольги, но на этот раз печаль сквозила в его взгляде. — Ну что им неймётся? Зима же близко. Кто ж зимой воюет? Солдат на квартиры надо отправлять.

— Эта война не такая, как раньше, — сказал воевода. — Я видел, что на фронте делается. Окопы сплошные, колючая проволока. И всё роют, роют… Броненосцы на позиции выводят, другую технику. А народу не счесть. И все — солдатики простые, кое-как обученные. Со всей России согнали. И все в грязи тонут. Мы под Бобруйском встали лагерем, а линия фронта в двадцати вёрстах от нас. Пришлось повидать всякого. И это только начало.

Когда все разошлись, Ольга Павловна попросила меня остаться. Остался и Прокопий Иванович. Он достал из бара графин с коньяком и налил себе стопку. Боярыня расспросила о дороге, но скорее в качестве жеста вежливости, нежели из интереса. Я ещё до поездки дал понять, что у меня есть дела, в которые другим совать нос не обязательно, и Ольга, кажется, приняла этот факт, так что любопытничать не стала.

— Знаешь, Миша, дело есть, — заговорил Прокопий Иванович после расспросов Ольги. — Не осталось у тебя родни, кто бы позаботился о твоём будущем. Значит, эта ответственность ложится на наши плечи. Так вот, возраст у тебя уже подходящий. Ещё года три-четыре — и можно жениться. А дело это серьёзное, заранее надо планировать, подобрать невесту достойную, да чтоб выгоду не упустить. Это же, знаешь, опыт нужен, понимание.

— Я считаю, мне рано задумываться над такими вопросами, — ответил я, поняв, к чему клонит старый артефактор.

Отпрыски благородных семей обычно женились после двадцати пяти лет, а точнее сказать, после окончания учёбы и вступления в какую-либо должность, но сватали кланы своих детей рано: юношам разрешалось венчаться после пятнадцати лет, девушкам — после тринадцати. На практике же церемонию могли устроить ещё раньше (ну или позже — как род решит). И похоже, Птахины-Свирины намеревались как можно скорее связать меня с собой тесными семейными узами. Вот только мне такой вариант не походил.

— А мне думается, самое время, — пожала плечами Ольга Павловна. — Как раз в семнадцать-восемнадцать лет этот вопрос хорошо бы закрыть. Зачем в долгий ящик-то откладывать? Мы теперь — твоя родня, хоть и непрямая, наш долг позаботиться о тебе.

«Ох, млять, заботливые какие! — усмехнулся я про себя. — Нет уж, спасибо, сам как-нибудь разберусь».

— И всё же сейчас не самое лучшее время, — настойчивее проговорил я. — Идёт большая война. Кто знает, что может произойти? Стоит ли говорить о сватовстве? Может, подождём более спокойных времён?

— Войны никогда не заканчиваются, — сказал Прокопий Иванович. — А жизнь должна продолжаться назло всем войнам…

Артефактор хотел продолжить, но Ольга Павловна вдруг перебила его:

— Хорошо, Михаил, пусть так. Действительно, такое дело нельзя решать с наскока. Поэтому торопить не будем, обдумай всё хорошенько. Мы готовы вернуться к обсуждению этого вопроса в любое время.

***

— Говорю же, поторопились вы шибко, Прокопий Иванович, — упрекнула артефактора Ольга Павловна, когда Михаил покинул комнату. — Мальчик ещё не готов. Он не привык к нам, не проникся доверием.

Прокопий Иванович сидел, развалившись в кресле со стаканом коньяка:

— Чем скорее, тем лучше. Молва расходится быстро. Вдруг кто захочет переманить его к себе? Дело это, я скажу, скользкое. Нельзя упускать такой шанс. Если его дети окажутся столь же сильными, как и он сам, род наш достигнет небывалых высот. Но этого не будет, если Михаил перебежит к другим.

— И всё же, рано мы затеяли этот разговор. Как бы, наоборот, не спугнуть. Тогда нас даже защитить никто не сможет. А потомство меня тоже волнует. Какими чарами будут обладать его дети? Вы уверены, что они наследуют силу от отца?

Прокопий Иванович поставил стакан на стол:

— К сожалению, нельзя ничего гарантировать. Слишком необычны эти чары, и слишком мало нам о них известно. Остаётся только экспериментировать, собирать данные. Я работаю над этим, но информация подобного рода сокрыта и очень хорошо охраняется. Мы — на непроторенной дороге.

— Будем верить, что она приведёт нас к величию. Но в настоящий момент у меня вызывает беспокойство служанка Михаила.

— Татьяна? А чего за неё волноваться?

— Она оказывает на мальчика дурное влияние.

— Ну и что? У многих есть любовницы, а по молодости — так и вообще, святое дело. Не обращай внимания. Мимолётные увлечения быстро проходят.

— Нет, тут что-то другое. Он странно к ней относится. Как будто… — тут Ольга Павловна остановилась, пытаясь подобрать слова. — Даже не знаю, будто она равная ему. Михаил провёл два месяца среди простолюдинов, а складывается впечатление, будто он родился и вырос в их среде. Его манеры, образ мыслей и суждения не такие, как у человека, воспитывавшегося в благородном семействе. Я видел его прежде, мельком, правда, но этого хватило, чтобы составить впечатление. Михаила будто подменили. Что это? Тлетворное влияние низшего общества? А ещё и эта Таня при нём постоянно. Избавиться бы от неё, пока казуса какого не вышло…

— И что предлагаешь?

— Война, — пожала плечами Ольга Павловна. — Медсёстры там нужны, а девчонка склонна к альтруизму. Намекнуть бы ей, что требуются добровольцы в полевые госпитали. А на войне всякое бывает. Особенно на такой, как сейчас.

Глава 4

Разговор дал мне ясно понять, что Птахины-Свирины берут меня в оборот. Какие цели они преследовали и за кого хотели сватать, пока было неясно. Я предполагал, что за кого-то из своих, чтобы крепче меня к себе привязать. В любом случае, положение непростое. Отказаться без веских причин значило проявить неуважение. Отношения подпортятся, а оно мне ни к чему. Но и скреплять себя узами брака я пока не имел намерения, и тем более не собирался строить личную жизнь по чужой указке. Пока что я решил тянуть время. Неспокойная ситуация в стране и в мире стала неплохим предлогом. Но бесконечно так продолжаться не могло, рано или поздно придётся придумать другую причину для отказа.

Я отправился во флигель, где жила Таня.

С Ольгой Павловной я долго вёл переговоры по поводу места жительства моей возлюбленной. Я хотел, чтобы Таня жила со мной в особняке, а Ольга Павловна планировала поселить её со слугами и дать какую-нибудь работу по хозяйству. Я был против этого. Считал, что Таня должна трудиться на медицинском поприще. Несмотря на утрату магических способностей, она по-прежнему была отличной медсестрой и имела талант во врачебном деле. Так что я твёрдо намеревался пристроить её в медучилище или даже институт. Женщинам в такие заведения попасть было непросто, но теперь у меня водились деньги, а когда ты можешь выписать чек на круглую сумму, любые двери открываются гораздо легче.

Однако Ольга Павловна заявила, что если девушка не будет работать в поместье, пусть живёт в городе. Но учитывая, сколько недоброжелателей за мной охотилось, мне было спокойнее держать Таню под боком, так что я упёрся и ни в какую не хотел уступать.

В итоге, после долгого спора сошлись на том, что Таня будет жить во флигеле и помогать семейному врачевателю. Это решение устроило и нас с Ольгой Павловной, и Таню. Всё-таки, какая-никакая медицинская практика. В некоторой степени я был даже рад, что девушка не будет жить в особняке: она наверняка чувствовала бы себя некомфортно в окружении знатных особ, смотрящих на неё, как на мусор под ногами. Во флигеле, среди слуг равного статуса, всяко лучше.

Когда я пришёл, Таня прибиралась в своей комнатушке. Ей нравилось наводить порядок. Я уже давно заметил, что в любом помещении после того, как Таня прикладывала к нему руку, становилось чище и уютнее. И это была ещё одна её сверхспособность.