На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре (СИ) - Самойлова Инга Михайловна. Страница 57

Лиза и Катя были у Николая на Новинском бульваре, когда пришел Шанцер [108]. Поприветствовав всех, Марат развернул газету.

— Это первый номер новой большевистской газеты «Пролетарий», — пояснил он. — В ней опубликованы извещение о третьем съезде РСДРП и его важнейшие резолюции! — Он поискал по тексту нужное место. — Вот, послушайте: «…принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата, а также выработке плана вооруженного восстания и непосредственного руководства таковым, создавая для этого, по мере надобности особые группы из партийных работников».

— Вот это настоящее дело! — воскликнул Николай, вставая с места и запуская пятерню в волосы, затем прошелся по комнате. — Деньги на оружие у нас будут! А преданные люди давно имеются: как на нашей фабрике, так и на других фабриках и заводах. Мы проведем собрание на фабрике сегодня. Ты должен выступить, Вир-гилий.

К концу рабочего дня на фабрике в большом цеху собрались рабочие. Кто сидел на стульях, кто-то стоял, облокотившись на станки, иные присели на сложенные одна на другую доски. Лиза пришла вместе с Катей, Николай уже был здесь и беседовал с Маратом и Карасевым — руководителем большевистской организации фабрики.

Марат начал выступление. Пока он зачитывал резолюцию РСДРП о вооруженном восстании, в цехе стояла полнейшая тишина. Он закончил, посмотрел на рабочих, но все по-прежнему молчали, понимая, к чему приведет восстание с оружием в руках. Перед рабочими встал и заговорил Карасев. Он говорил долго и, по сути, без прикрас и бравады. Затем выступил Николаев и, обычно молчаливый на собраниях, Егоров [109].

Один из рабочих поднялся.

— Что же. Мы все понимаем. Без вооруженного восстания уже никак нельзя. Но нужен основательно продуманный план. Как, братцы?

Он повернулся к рабочим. Они одобрительно зашумели, некоторые закивали головой. Марат и Николай перекинулись взглядами, радуясь пониманию со стороны рабочих. Последующие несколько часов обсуждали, что нужно сделать, предпринять.

Когда рабочие разошлись, Лиза с Катей вместе с фабричными работницами размножили на печатном станке резолюцию третьего съезда.

Работу окончили далеко за полночь. Лиза устало опустилась на табурет.

— Устали? — участливо спросил Николай.

— Да, немного, — Лиза замучено посмотрела на него снизу вверх покрасневшими глазами.

Он протянул ей кружку чая.

— Спасибо.

Лиза отпила чай и задумчиво обхватила кружку ладонями.

Некоторое время Николай не решался заговорить.

— Я должен вам сказать, — начал он. — Я взял на себя смелость и дал распоряжение вашему поверенному.

— Что сделали.? — не поняла Лиза, но с подозрением уставилась на него.

— Ваш поверенный отправился искать Глебова, чтобы оформить ваш развод.

Лиза вскочила на ноги, как ошпаренная. Кружка выскользнула из ее рук и упала на пол.

— Как вы могли! Вы не имели право!

Шмит тоже поднялся.

— Я сделал это для вас. Вы не можете заниматься разводом самостоятельно. Это лишает вас сил и здоровья.

— Кто вас просил? Вы… Вы.! — Лиза сжала кулачки. — Вы не имели право!

— Разве должно быть какое-то право для того, чтобы любить и оберегать небезразличного вам человека? Я хочу заботиться о вас, Лиза, оградить от неприятностей. Возможно, я поступил своевольно, но сделав это, я приблизил вас к той самой свободе, которую вы добиваетесь так долго. Но если вы считаете, что я поступил неправильно, вам ничего не стоит отозвать своего поверенного и оставить все как есть.

Сказав это, Шмит развернулся и зашагал прочь. Лиза обессилено опустилась на табурет и закрыла лицо ладонями. Шмит принял за нее важное решение. Чем же тогда он лучше ее мужа? В ее жизни всегда было так — мужчины принимали за нее решения, не считаясь с тем, чего хочет она. Вначале отец и братья, затем Алексей, теперь вот Шмит.

— Боже, как я устала! — прошептала она отчаянно. — Как же я устала от них всех вместе взятых!

Алексей решил поехать с Витте, таким образом, убив двух зайцев сразу: скрыться от неприятностей со стороны полиции и от поверенного Лизы, который обивал его порог. Но прежде нужно было повидаться со своим поверенным для обсуждения деловых вопросов, а также с сыщиком, разыскивающим для него Катарину.

Если с Рерихом не возникло никаких сложностей, то сыщик Алексея разочаровал: Катарину с сыном он не обнаружил, однако узнал, что госпожа Хмельницкая лежала в лечебнице, а затем забрала сына и уехала в неизвестном направлении. Глебов дал распоряжения сыщику продолжать поиск и стал собираться в путь.

Витте выехал из Петербурга в Париж 6 июля в сопровождении жены и прислуги. Семейство Витте должно было доставить своего внука Льва его родителям, Нарышкиным, ждавших их во французской столице. Ехать же Глебову в Париж было нельзя ввиду его последней туда поездки. Поэтому он предпочел отправиться в Шербург, откуда 12 июля должен был отплыть в Америку пароход с российской делегацией.

Гостиница, в которой поселился Глебов, являлась воплощением местного мещанского уюта, имела вид на пристань и сад с всевозможными цветами и кустами. Однако спокойному размеренному пребыванию Алексея нашлась помеха в лице надоедливого немца из соседнего номера. Швайгер совал везде свой нос и не давал прохода. Он сам подсаживался к Алексею за столик на мансарде, был поблизости на пристани, частенько встречался в саду и на улицах города. Гаркающая речь немца начинала раздражать.

Одиннадцатого, перед отъездом, в номер Глебова постучали. Открыв, он увидел Швайгера, который предложил ему вместе отобедать. Алексей вежливо отказался. Спустя час, придя на мансарду, он сел за один из столиков и заказал обед.

Швайгер сидел немного поодаль в компании азиата — господина с квадратным лицом. Говорили они весьма тихо. Незнакомец положил на край стола газету, немец поспешно ее забрал и спрятал во внутренний карман.

Глебов нахмурился. Швайгер еще та темная лошадка! Щурясь солнцу, Алексей надел очки с затемненными стеклами, приобретенные им на днях. Главная польза таких очков, по его мнению, была в том, что они скрывали глаза и не позволяли определить, куда же смотрит их хозяин.

Устроившись поудобней, будто он наслаждался солнцем, Глебов между тем попытался прочесть по губам, о чем говорили немец и его собеседник. Он давно не практиковался — чтение давалось с трудом, урывочными фразами и только то, что отвечал собеседнику Швайгер.

— Да, я уверен. Личный помощник Еттив. У нас нет времени. Нужно найти способ склонить его к сотрудничеству.

Гарсон принес заказ и закрыл для Алексея обзор. Глебов взглянул на него снизу вверх, вздохнул и снял очки. Когда официант ушел, господа, за которыми он наблюдал, разошлись.

Алексей собирал вещи в чемодан, когда в дверь громко постучали. Он нехотя открыл — на пороге оказался немец.

— Позвольте, господин Глебов, войти, — произнес он по-русски. — У меня к вам очень серьезный разговор.

— Господин Швайгер, я собираюсь в дорогу.

— Я не займу у вас много времени, господин Глебов.

Алексей нехотя его впустил:

— Что ж, входите.

Он вновь принялся складывать вещи в чемодан, показывая тем самым, что не намерен вести длительные беседы.

— Господин Глебов, вы человек риска?

Алексей удивленно вскинул бровь:

— Что за блажь, господин Швайгер?

— Вовсе нет. Не юлите. — Иностранец вел себя бесцеремонно. Присел на край стола, держа руки в карманах. — Деньги и риск — вот что вам интересно.

Глебов, стараясь снять внутреннее напряжение, рассмеялся:

— Вы хотите предложить мне посетить казино где-нибудь в Монте-Карло?

— Я хочу вам предложить намного больше.

— Ума не приложу — чтобы это могло бы быть! Деньги и риск? Хм, — Алексей снова повернулся к чемодану. Разговор с Швайгером становился опасным. Неужто угораздило вляпаться в шпионские дела?