Прайс на мою студентку (СИ) - Невеличка Ася. Страница 19

— Иногда мы выпиваем вино. Но тебе бы эту науку одолеть. До этикета распития алкогольных напитков мы вряд ли дойдем.

— А чо там доходить? Открыл штопором бутылку, разлил по стаканам и пей себе от пуза.

Мутер закатила глаза, и снова Ганс пришел ей на помощь:

— Видите ли, фроляйн Елена, к каждому вину нужно подобрать закуску…

— Вино не закусывают, Ганс, — съязвила я. — Это те не водка!

— И все же вино употребляют с определенной пищей, оно должно быть выдержано в определенной температуре и подаваться в определенном фужере. Это сложнее, фроляйн, чем выучить двенадцать столовых приборов.

Я покраснела. Вот умеет же гад ткнуть в больное!

— Ладно, вернемся к долбанному чаю.

— К элитному сортовому.

— Как скажете.

И я снова заваривала и разливала. То объем не тот, то количество чая на чайнике не то. Бесит!

— Ну не буду же я на барбекю разливать долб… э-элитный чай?

— На барбекю нет, а завтра, на нашем вечере — да.

— Я чо, чай буду разливать? А в покер меня не возьмете, что ли?

Мутер так посмотрела на Ганса, что тот впервые потерял все свое хладнокровие.

— Ты научил ее играть в покер? — ледяным голосом мутер отчитывала Ганса, а мне пришлось подскочить и закрыть его грудью.

— Я его заставила!

Но Ганс отстранил меня:

— Фрау Швайгер, иногда фроляйн Елену лучше чем-то занять, а не позволять изучать покои герра профессора Швайгера.

И они странно переглянулись, после чего мутер согласилась! Вот так запросто Ганс свинтил от гнева фрау. Надо тоже научиться так глядеть на нее. И на фрица.

— Так чо? Я могу завтра с вами сыграть?

— Не уверена. Сначала ты выучишь чайную церемонию, потом попробуешь обыграть меня.

О, бля, да-а!

Вечером я в благодушном настроение встречала герра, уверенная, что после того как сделала маменьку в картишки, завтра я как следует тряхну ее подруженций. И…

Что будет дальше, я не загадывала. Сама перспектива снять побольше бабла кружила голову!

Про месть свою я тоже напрочь забыла, вспомнила только, когда мы с фрицем разошлись по комнатам, я еще не успела закрыть дверь, как он бацнул своей дверью:

— Ганс! Ганс!!! Я же просил сменить бельё!

Ганс что-то там оправдывался, но я уже успела закрыть дверь и даже подпереть стулом. Чем уж там дело кончилось — не знаю, но наутро Ганс был жив, профессор зол, а мутер не в духе.

— Аделаида Марковна, у нас все в силе? Вы только не задумайте заболеть, или приступ там какой.

Фриц на меня цикнул, но наконец-то обратил внимание на мать. Ганс принес тонометр и всё дело оказалось в давлении.

— Полежи в своей комнате, я вызову врача.

— Чем он мне поможет? Андрэ, успокойся, я выпью таблетки и постараюсь меньше волноваться, а то последние дни просто добавили нервозности.

— Мам, мне жаль…

— Ничего страшного, Андрэ, я же мать, я же всё понимаю. Но как бы мне хотелось успеть увидеть твоё счастье, прижать к себе деток твоих…

А, ну вспомнила! Я даже выдохнула, сунув мутер под нос йогурт со злаками, а себе взяла вишневый.

— Нет, ты черешневый мне оставь. Я люблю с черешней, — сразу ожила маменька, но я быстро облизала ложку и сунула ее в стаканчик.

— Не, фрау мутер, при давлении вишню есть вредно. Злаки вон ешьте.

Она недобро сщурила зенки, но мне то чо, даже если отдам, она уже есть не будет. А благодаря мне, фриц опять избежал допроса по своей невестушке.

Что-то странно, что он каждый вечер дома ночует и к ней не ездит. Немцы они вообще в отношениях странные. Надеюсь, что подруженции у мутер, простые русские бабы. Психологически мне легче отбирать деньги у своих.

Профессор сегодня что-то не спешил, а я дёргалась и елозила на стуле.

— Елена, вчера ты просила телефон…

— Ну?

— Я подумал, что не имею права лишать тебя связи.

В этот момент я снова подпрыгнула, но теперь уже точно от счастья!

— И я дам тебе телефон, при условии, что своим старым подругам по бизнесу ты звонить не будешь.

— Это как? Я же должна сказать, что все у меня в порядке, и узнать вылечилась ли она?

Мутер подавилась и закашлялась, но мне было не до нее, я смотрела на профессора, понимая, что он, черствый фриц, может не понять меня. Но он согласно кивнул:

— Хорошо, да, возможно, чтобы тебе было спокойнее, стоит позвонить и сообщить, но! Елена, это должен быть один звонок и никаких встреч с теми людьми.

— До Нового года?

— Да, пока ты живешь со мной, я не хочу, чтобы поддерживались те связи.

— Ну ладно! — вроде человеческое условие, чо бы нет?

И тут фриц удивил не только меня, но и мутер. Достал коробочку с новым ахренительным телефоном и протянул мне. Мне! Новый ахренительный телефон!

Я дрожащими руками схватила коробку, повисла на шее фрица и разрыдалась. Мне еще никто никогда не дарил таких дорогущих подарков. Никто. Никогда.

— П-простите… П-пожалуста… Я больше никогда не буду портить вашу постель. Мне уже нечем — духи всё ра-авно к-кончились. Последние вылила… Сп-пасибо!

Глава 9. Тайный компонент оружия

Все инстинкты вопили насадить её, глупую девчонку, на ставший в последнее время слишком чувствительный член. И уже отодрать ее без всяких обхаживаний.

Да и зачем они? Лишнее. Она, черт побери, шлюха. Маленькая глупая шлюха с улицы. Маленькая сладкая шлюшка…

Подхватить, усадить попкой на стол и сожрать вместо завтрака. Вклиниться между ног и вбиваться, пока не спадет чертово наваждение. Потом перевернуть на живот и жарить, жарить…

Я судорожно вцепился в нее, прижимая к ребру стола и уже скользя ладонями с талии ниже, к бёдрам, чтобы закинуть ногу и воткнуться стояком между её складочек, а потом…

— …Так ведь, Андрэ? Ты слушаешь? Андрэ? Отпусти ты её. Придушишь.

Я тряхнул головой. Сквозь затуманенные мысли врывались слова мутер. Откуда здесь мутер? Она мешает. Отвлекает… Я могу смотреть только на задранное заплаканное лицо моей глупенькой шлюшки, вдыхать это блядский аромат апельсина, мяты и чего-то еще, хочу стиснуть её, зарыться носом в волосы и взять-её-блять…

— Андрэ! Отпусти Елену немедленно. Дай ему пощечину!

— Я не могу, он мне телефон подарил.

— Тогда сейчас я ему оплеуху отвешу. А ну, отцепись от девочки.

Я вздрогнул и оттолкнул Елену, потрясенно «просыпаясь» от собственного похотливого сна. Все стояли, окружив стол, и таращась на меня:

— Что?

— Андрэ, что это было? Ты чуть не придушил Елену, — мать обеспокоенно осматривала меня, прижав руку к груди. А мне пришлось сунуть руку в карман и оттопырить пиджак, чтобы мутер не рассмотрела еще и стояк, так некстати пульсирующий в штанах и оттягивающий ширинку.

— Разве? — перевел взгляд на Елену. Зря перевел. Опухший приоткрытый рот, влажные глаза и нездоровый румянец снова превратили мозги в желе…

— Я же извинилась! Ну еще раз могу — простите.

— За что?

— За духи.

— Что с духами?

Елена театрально закатила глаза и резко сдула челку. Член дернулся, по позвоночнику прошла судорога.

— Кончились духи, ясно? Больше не буду поливать постель.

Нет, не ясно, но «постель» прозвучало как приглашение.

— Ох, какое волнительное утро! — воскликнула мутер и я смог отвести от Елены взгляд. — Она пытается сказать тебе, что к барбекю еще нужно приобрести духи. Её закончились. А свои я дать не могу, у меня особый аромат, Пуазон. Ей тяжеловат будет.

Я кивнул и развернулся на выход. Пожалуй, с меня хватит.

— Герр профессор Швайгер! — Ганс догнал меня у лифта. — Герр, вам не кажется, что недосып плохо влияет на ваши поступки? Вы становитесь несдержанны.

— Ганс, говори прямо.

— Хорошо, — Ганс скосил глаза, взглядом указывая на моё неспокойное либидо. — Э, я думаю, что фроляйн лучше переселить в более просторную комнату.

— Серьезно? — хмыкнул я. — Неужели ты думаешь, что я обесчещу Елену? Ты же знаешь, откуда я ее притащил?