Когда ты будешь моей (СИ) - Резник Юлия. Страница 28
— Черт! — ругается Демид, дергает рычаг переключения скоростей, жмет на газ и, визжа шинами, выезжает с парковки. А я смеюсь. Утыкаюсь лицом в наши переплетенные руки и хохочу, что есть силы. И мое настроение совершенно не портят воспоминания из прошлого, которые навеяла наша спешка. Помню, в последний раз мы так гнали в больницу, после того, как я провалилась под лед…
Меня будят спазмы, сковывающие низ живота. Спросонья я не сразу вспоминаю, что случилось. Мне ужасно жарко. Я не могу понять, зачем Демид набросил на нас столько одеял. Это какая-то новая пытка?! Злюсь, а потом вспоминаю…
— Демид! Демид! Да проснись же ты!
— Что такое? Что-то случилось?
— Да! Скорей! Кажется, мне нужно в больницу…
Он вскакивает мгновенно. Я так не могу… Меня мутит от страха и паники.
- Одевайся. Вот твои вещи… Я пока прогрею машину! Ты как? Справишься?
— Я не знаю… Мне нужно посмотреть, не началось ли кровотечение. Я… ты не мог бы побыть со мной?
Наверное, нет ничего глупее этой просьбы. Но мне кажется, одна я не справлюсь. Именно в этот ужасный момент ко мне приходит осознание. Я беременна. И могу потерять своего ребенка. Своего… Понимаете? Не насильника, не Балашова… А своего. Крохотного мальчика… или девочку. Сладкого, с розовыми пяточками и малюсенькими, будто прозрачными, пальчиками…
Демид откашливается:
— Да. Конечно. Я побуду с тобой. Пойдем?
Он протягивает мне свою широкую ладонь, и я ухватываюсь за неё, как за единственный оплот в этом страшном изменчивом мире. Я не испытываю неловкости, когда стаскиваю с себя трусики. Только радость от того, что второй рукой держусь за него.
— Ну, что?
— Есть немного крови…
Меня начинает трясти. Я вскидываю наполненный ужасом взгляд, но волна моей паники разбивается о гранит спокойствия и уверенности его глаз.
— Все будет хорошо, слышишь? Я не дам, чтобы с вами что-нибудь произошло. Скажи, что ты меня понимаешь?
Послушно киваю головой и еще крепче вдавливаю ногти в его запястье.
Глава 19
Демид
Впервые за долгое время я счастлив. Мое тело такое легкое, что, кажется, дунь Марьяна — я улечу прямо в приоткрытое окно Хаммера. Улыбаюсь, как идиот, всю дорогу до сада и сжимаю ее ладошку.
— Ты похож на огромного кота, обожравшегося сметаны, — улыбается моя девочка. Выпускаю ее пальцы. Веду рукой вниз по бедру, еще не до конца веря, что мне позволены эти вольности. А Марьяна жмурится, забравшись на сиденье с ногами, и… позволяет мне себя лапать. И знаете, этим она меня здорово обнадеживает. Потому что обычно, когда мы заходим так далеко, Марьяна тут же от меня отстраняется.
Хотя… Видит бог, так далеко мы еще не заходили.
— Ну, вот! Ты опять делаешь это!
— Что? — смеюсь.
— Облизываешься… сыто и довольно.
— Завидуешь?
Кайфую от нашего непринужденного флирта, веду пальцем по подъему её маленькой ступни… Мне немного жаль, что нельзя продолжить прямо сейчас, но, может, так даже лучше. Я больше не хочу рисковать. И готов продвигаться вперед так медленно, как только она захочет. Главное, что мы больше не стоим на месте. Учитывая то, что столько лет мы не могли с ней не могли подобраться даже к отметке старта это — большой прогресс.
— Совсем немного, — морщит нос Марьяна. — Что? О чем ты думаешь? — она всем корпусом поворачивается ко мне и вскидывает красивые брови.
— Думаю, мне надо сравнивать счет, или прошлые разы засчитаны в мою пользу?
Марьяна вспыхивает. Бьет меня по груди кулачком.
— Это было всего два раза!
— Три, — вспоминаю о нашей первой, после рождения Полинки, близости. Тогда… два с половиной года назад я думал, что мы все преодолели.
— Три, — соглашается Марьяна. — Прости. Я… так больше не буду.
Ее слова звучат по-детски. Словно она обещает не лупить меня совком, а не динамить в сексе. Понимая это, мы оба смеемся.
К садику подъезжаем за пятнадцать минут до закрытия. Хаммер — классная тачка, но припарковать его в городе — большая проблема. Мне приходится немного покружить, прежде чем мы, наконец, паркуемся. А уже у самых ворот нас подкарауливают журналюги.
— Демид, привет! Ты за дочкой?!
— Сколько ей лет?
— Почему вы скрывали ее рождение?
Самому мне похрен на этих уродов. Я привык к вниманию. Но меня беспокоит, как ситуацию воспримет Марьяна. Перевожу на неё обеспокоенный взгляд, закидываю руку ей на плечи, прижимая к собственному боку, и оттесняю репортеров в сторону. Узнаю, кто из сотрудников нас сдал — в асфальт закатаю. Я зол, хотя вроде и был готов, что это рано или поздно случится.
— Вы живете вместе с мамой ребенка? Начинать ли нашим читательницам оплакивать уход с ринга не только великого спортсмена, но и одного из самых завидных холостяков?
Последний вопрос звучит нам уже в спину. Опускаю обеспокоенный взгляд на Марьяну и с облегчением выдыхаю. Потому что она смеется. Конечно, немного нервно и возбужденно, но ведь смеется же! Криво улыбаюсь в ответ и притягиваю ее к себе еще чуть ближе.
— Знали бы они, как давно я вне игры, да?
— Ну, их вопрос логичен. Последних пару лет с кем ты только не таскался, — сварливо замечает Марьяна.
— Ты же знаешь, почему так… — Останавливаюсь на ступеньках крыльца и перевожу на нее взгляд.
— Наверное, — неуверенно отвечает она и, не дожидаясь меня, толкает дверь.
— Мне никто, кроме тебя, не нужен.
Марьяна замирает, медленно оборачивается и, секунду помедлив, уверенно качает головой.
— Ладно…
— Ладно? — опять улыбаюсь я.
— Угу. — смущается она. — Пойдем уже.
Полинка дожидается нас в группе уже собранная. Она страшно счастлива от того, что мы впервые пришли забирать ее вместе с Марьяной. Быстро прощаемся со смущенным воспитателем и, подхватив Польнкину курточку, спешим к выходу.
— Эй, кексик, а хочешь с папой сфотографироваться? — спрашиваю, когда выходим корпуса.
— Сицяс?
— Угу. У нас же с тобой еще нет фото в садике. Марьян?
— О, нет! Не проси даже. Я не буду фотографироваться в таком виде!
— Давай! Не упрямься! Ты — красавица, и это не дело, что у нас с тобой нет совместных фоток.
— Что ты задумал? — вздыхает она, послушно прижимаясь к моему боку.
— Увидишь.
Беру Полинку на руки, делаю селфи на фоне ярких павильонов, придирчиво изучаю полученные кадры, выбирая из них лучший, и заливаю фото с Инсту. Марьяна, нервно кусая губы, молча наблюдает за моими действиями, но после прочтения моего комментария к фото, ее прорывает:
— На кого похожа? Ты не можешь всерьез этим интересоваться!
— Это еще почему?
— Потому что у меня нет шансов! Она же твой клон!
Смеюсь, сохраняю запись и прячу телефон в карман. Может, я и не оригинален, но выложив первое совместное фото с дочкой и любимой женщиной, я не нашел ничего лучше, чем поинтересоваться, на кого из нас малышка похожа. И да, у Марьяши нет шансов. Она права…
— Вот только не надо завидовать!
Марьяна закатывает глаза, качает головой и нерешительно оглядывается в сторону ворот, за которыми все так же торчат репорты.
— Ты уверен, что так будет лучше?
— На все сто. Доверься мне. Хорошо? — веду пальцем по мягкой, как бархат, щечке, тревожно вглядываюсь в глаза.
— Хорошо, — вздыхает она. — Пойдем?
Решительно киваю, одной рукой прижимаю к груди Полинку, другой — обнимаю Марьяну. Так мы и выходим под перекрестный огонь фотовспышек.
— Ты как? Не испугалась? — спрашиваю у Полинки, довольно отмечая про себя, что в погоню за нами никто не стал ввязываться. Получив свое — наши сенсационные кадры, эти ребята посчитали, видимо, что выполнили свой долг, и оставили нас в покое. По крайней мере, пока.
Полинка молчит и глядит в окно. Но прежде, чем я начинаю всерьез о ней беспокоиться, в разговор вступает Марьяна: