Люби меня полностью (СИ) - Невеличка Ася. Страница 21

— Я принесу тебе воды, — ушел я от мгновенного ответа, не понимая, как ей объяснить, что такие решения быстро не принимаются, но когда наполнил стакан и повернулся, увидел, что Полина встала с дивана и прошла за мной.

Она сделала два глотка и сама отставила стакан. Мы застыли в коридоре друг напротив друга.

— Я не смогу ответить тебе сегодня, — предупредил я. — Сначала нам предстоит всё обсудить.

— Я понимаю. И мне тоже нужно вам сказать… Про наказание.

— Сейчас?

— Да.

Я жестом предложил вернуться на диван, но Полина остановила меня, упершись руками в грудь.

— Дядя Саша, я поняла ваш урок. И про унижение. И позже про доверие. У меня было время возненавидеть вас. Потом обдумать. Потом понять, что вам я смогу доверять во всем и при этом не терять себя. Я хочу быть вашей.

Полина подняла на меня свои огромные на исхудавшем лице глазищи, в которых отчетливо блеснули слёзы.

— Ты понимаешь, что я один не просто так? Что у меня на это есть причины? Я не смогу быть заботливым, внимательным и нежным — меня прёт от совершенно противоположного.

Она поспешно закивала, не перебивая.

— Я завожусь от грубого секса, от унижения, от бандажа…

— Я согласна… Я всё вытерплю, порки, растяжки, связывания, только не клизму… пожалуйста.

Я обхватил её за плечи, легонько встряхнул, сильнее бы просто дух из нее вышиб, потом, поддаваясь импульсу, обнял, прижал к себе и уткнулся носом в макушку.

— Про клизму ты не гуглила?

— Нет.

— А это часть игры, Лин, огромная часть интересной для меня игры. И быть моей, значит, ставить клизму довольно часто.

— Не буду спрашивать, лучше погуглю.

Я усмехнулся и в этот момент раздался стук в дверь. Костя.

Полина вздрогнула и теснее прижалась ко мне, обнимая за талию.

— Надо открыть, — тихо предупредил я.

— Пообещайте! Что вы подумаете, и мы еще поговорим?

— Полина, ты не отдаешь себе отчет, о чем просишь.

— Дядя Саша, у меня было время, я пробовала жить правильно…

Она подняла на меня свои большие глаза, открывая такую тонкую, хрупкую и беззащитную шею.

— И как оно? — переспросил я.

— Не получилось.

Глава 8. Тема или влюбленность?

Костя нервно перехватил Полину, которая убедительно доказывала, что никого напугать не хотела.

— Я просто соскучилась по дяде Саше. И подумала заглянуть, заодно резинку для волос забрать… Ту, что прошлый раз у него оставила.

— С утра? Ты не могла ему позвонить?

Полина доверчиво протянула разряженный телефон отцу:

— Не могла. Забыла поставить его на зарядку.

— А сообразить могла, что в четверг он торчит в офисе, а не дома?

— Па-ап… Ну я же спрашивала тебя про дядю Сашу, а ты ответил, что он после командировки будет отдыхать, приходить в себя…

— Но не неделю же!

Тут уже не выдержал я:

— Кость, отстань. Все мы перенервничали, и я мог бы сначала заехать домой, чтобы не поднимать градус паники.

— А почему не заехали? — тут же повернулась ко мне Полина.

— Прочёсывал Клубы в поисках тебя, — пояснил я, но получилось весьма назидательно.

— Ох, кажется, я все же провинилась, — ответ прозвучал без вызова, с осознанием, какой переполох она устроила конкретно мне, с покаянно склоненной головой.

И… да, я правильно понял этот жест. Она будет ждать моего решения. Если я решу её наказать, то я принял её.

Черт, почему у меня так чешутся руки, а голова перестает соображать в её присутствии?

— Кость, второй час ночи. Может, останетесь?

— С ума сошел? Там Маринка вешается. Мы домой. И… спасибо, Сань. В выходные приедешь?

Я снова посмотрел на Полину и ее выжидающий взгляд.

— Попробую, но не обещаю.

Я подумаю, Лина. Мне нужно время, подумать. Тебе придется еще немного подождать, козявка.

Всю пятницу из головы не шло предложение Полины. Естественно, я все понимал, во что вляпаюсь, какая на мне будет ответственность. И даже то, что Костя такой мезальянс не примет, руки мне вырвет вместе с головой, тоже понимал, и на его месте поступил точно так же.

Но…

Что мне, кроме очевидного, мешает согласиться?

Я никогда не рассматривал Полину, как женщину. До той бархатной сессии, когда у меня на нее встало. Но я могу ошибаться, и меня завела не Полина, а игра, как это часто со мной бывает. И я проверю только, если снова испытаю прилив на сессии и вне её. Вот только готова ли Полина к сексу со мной, а не только к игре? Готова к тому, что я буду ее наказывать, унижать, а потом иметь до одури в знак прощения?

Вот тут возникает второе «но».

В Теме ли дело? Может, это глупая девчоночья влюбленность, которая через месяц-два пройдет, а я по дурости исполосую её душу шрамами. Тут мне никакого прощения не будет. Я сам готов буду вырвать себе руки и голову, не дожидаясь расправы Костяна. В конце концов, мне ли не знать, что из Темы здоровыми не выходят?

Я одинок, до сих пор слоняюсь в поисках компании, где не чувствую себя пятым колесом в телеге, когда все спешат домой к семье, я упорно ищу работу, чем бы занять еще один пустой никчемный вечер. Выходные… Есть ли худший приговор для меня? А я его принимаю каждую неделю.

Быстросменяющиеся девчонки, подыгрывающие мне сабами, чтоб я, черт подери, вздрочнул и кончил. Специфические служащие, с контрактами на удовлетворение взаимных постыдных извращений — это тоже я. И нигде, ни в чем ни капли душевности и теплоты, я даже трахаю без нежностей.

Что я могу предложить этой девчонке? Монстра? Она же идет ко мне, не представляя, что сидит под моей шкурой!

Значит, третье «но» — открыть ей глаза на меня. Рискованно, но необходимо. Если у нее серьезная влюбленность, то она разлюбит монстра. Таким меня любить невозможно.

Я случайно сломал сигарету, перегнув ее пальцами за своими мыслями. Достал другую и закурил.

А как я вообще докатился до такой задницы? Почему до проявления Полины в моей жизни я не чувствовал себя настолько ущербным?

Потому что я никогда не ставил себе задачи что-то дать другому, дополнить его жизнь, совпасть гранями с другим человеком. Я осознавал свои изъяны и принимал их. Частично компенсировал: трудоголизмом лишнее время, тесной дружбой с семьей друга, чтобы не чувствовать себя отщепенцем в выходные, рабами в части удовлетворения повседневных нужд, свободными сабами — для интимных.

Да, я ущербный, но понял это, только когда загнался вопросом, что я могу дать Полине?

Ни-че-го! Я могу только отнять.

И это было главным неочевидным НО.

В субботу я приехал к Косте. С подарками. Марина расцвела, засуетилась, расставляя подаренные цветы по вазам, конфеты на стол, примеряя шелковый шарфик у зеркала.

— Какой замечательный цвет! Саша, ты знаешь, как сделать женщине приятно, — кокетливо поблагодарила Марина, касаясь губами небритой щеки и более плотнее прижимаясь телом.

— Рад угодить, — пробормотал, отступая от нее и не сводя глаз со стоящей на последней ступеньке лестницы Полины.

Цветы и конфеты уже пристроены хозяйкой, но для Лины у меня тоже есть подарок.

— Это тебе, — я показал в руке коробочку с парфюмом.

Не знаю, почему мне захотелось подарить ей духи. Или наоборот, знаю. При всем том, что парфюм дарить не принято, мне хотелось, чтобы на Лине был мой запах. Пусть даже так, через выбранный мной парфюм.

Лина улыбалась, но смотрела не на подарок, а мне в глаза.

— Подойди — возьми.

Только тогда сдвинулась с места и подошла.

— Надеюсь, тебе понравится, и ты быстро привыкнешь к аромату.

— Уверена, что понравится, — теперь её улыбка изменилась, на секунду став дерзкой, и тут же она повторила слова матери: — Вы же умеете делать женщинам приятно.

— Я умею делать и приятно и не очень, не обольщайся и скажи, что думаешь о запахе.

Полина все это время не сводила с меня взгляда, распечатала коробочку, так и не разглядев названия, открыла декоративную крышку и только тогда на секунду опустила глаза. Но когда первая струйка парфюма попала на кожу шеи, Лина снова смотрела на меня.