Люби меня полностью (СИ) - Невеличка Ася. Страница 26

Очнулся от сдержанного всхлипа.

— Больно?

— Жжёт.

— Но терпимо?

Полина кивнула.

— Я думаю, мы попробуем другой инструмент, с широким концом. Лопатку.

Отложил стек и снова подумал о старом дедовском способе отшлепать рукой. В идеале, позже, так и буду ее наказывать, перекидывать через колени и брать, брать, брать… То есть, пороть. А потом брать.

Лопатка сразу обожгла нетронутую ягодицу и заставила Лину закричать.

— Так больно? — удивился я, зная, что прихлопнул слегка, не вкладывая ни грамма усилий.

— Да! Всю задницу жжёт! Лучше снова стеком.

Довольная улыбка предательски расползлась по моему лицу. Как же удачно за один сеанс я нашел идеальное физическое наказание и идеальное унижение. Лина еще не знает, но уже подписалась на розги и порку рукой.

— Значит, жжет так, что нестерпимо? — коварно переспросил я, откладывая лопатку.

— Нестерпимо.

— Ты помнишь, почему стоишь здесь и терпишь?

— Да, — быстро ощетинилась Лина. — Непослушание и враньё.

— Точно. И ты помнишь, чем закончится сессия?

— Стоп-словом? — насмешливо подколола меня девчонка, за что сразу же получила шлепок ладонью от души, и заверещала.

— Еще варианты?

В этот раз она молчала, закусив губу и упрямо выдвинув подбородок, но по скулам и шее уже пошли красные пятна смущения.

— Это так просто произнести, — надавил я. — Скажи, что будет после наказания?

Молчание и разрастающееся смущение.

— Что будет у тебя со мной? Скажи.

— Секс.

Я улыбнулся и погладил её по щеке, медленно спуская руку вниз по шее, по плечу, спине и теперь поглаживая ягодицу.

— Вот видишь, все вещи можно называть своими именами. А теперь посмотри на меня и скажи, секс со мной для тебя удовольствие или наказание?

Лина нервно облизнула губы и посмотрела на мои.

— Удовольствие?

— А как ты хочешь?

— Я н-не знаю… У меня еще ни разу не было… оргазма.

— Опять ты врёшь! Я уже дважды доводил тебя до оргазма.

— Не было от настоящего секса, — окончательно смутилась она.

— Я еще не решил, каким будет наш секс, — медленно проговорил я, мягко разминая руками горячие ягодицы, теперь нагло залезая пальцами между ними, поглаживая моментально сжимающийся анус. — Он тоже может быть разным. Может доставлять удовольствие, может причинять боль…

— Я хочу удовольствие. Можно?

— Но всё зависит от того, чего хочу я…

И снова гребанная нерешительность, давить ли девчонку дальше насчет признания в любви, или плюнуть и просто отодрать. Это просто еще один секс для нее, может впервые удачный, завершившийся оргазмом. Хотя почему «может», она точно кончит. Но именно это не забьет ли последний гвоздь в мою крышку?

Если козявка думает, что любит меня, от секса вообще свихнется.

И это просто очередная подвернувшаяся саба для меня, ведь я на самом деле не планирую продолжение. Мы просто потрахаемся пару раз в неделю. За лето надоедим друг другу и разойдемся.

— Ой, больно!

Я не заметил, как интенсивно мну её исполосованную стеком попку и вжимаю в себя, вдавливаясь ей между ног оттопыренным пахом. Больно от раненой попки, от трения ремня на джинсах и моей несдержанности.

Но именно сейчас я понял, что в рот имел все разговоры. Я хочу её и получаю. Она хочет со мной — и тоже получит. А там… Время точно расставит все по своим местам.

Я присел и освободил одну ногу из крепления. Зря я что ли спрашивал ее про шпагат? Руками быстро пробежался по икрам и бедрам вверх, нацеливаясь на переходную стадию от наказания к наслаждению.

Ладно, пусть с моим недержанием, это будет не совсем то наслаждение, не для маленьких девочек, но она скорее всего к такому и готовилась. Пусть увидит дядю-монстра и сравнит со своими представлениями обо мне.

Я как безумец водил руками по ее телу, задевая пальцами выступающие ребра, торчащие соски. Грубо до синяков сминая груди, бедра по бокам и задницу. Все это время слепо тыкался в шею, в макушку, за ухо, вдыхая её сладкий девичий аромат, с особой историей для меня…

Вздрогнул, когда её острые зубы впились мне в мочку уха. Саба никогда бы такого не сделала, им не позволено. И меня этот жест немного выбил из колеи.

Я отдёрнулся, резко шлёпнул девчонку по целой ягодице и сразу же натянул ремни на руках, заставляя Лину еще больше растянуться, балансируя почти на цыпочках. Но она справится, сама проговорилась, что растяжка и подготовка у нее отменные.

Глянул на часы и на побелевшие руки. А вот с онемением не поспоришь. Придется закругляться побыстрее.

— Руки чувствуешь?

— Что?

— Пошевели пальцами рук. Можешь? Чувствуешь?

— Немного затекли.

— Значит, время еще есть, — оскалился я и сразу ринулся в атаку.

Себя то я разогнать успел, но действенно ли это было для Лины, не проверял. А теперь пальцы утопали во влаге, собирающейся между ног. Да, спуск по бобслейной трассе мы преодолели вместе.

Вот только её возбуждение внизу и настороженный взгляд мне в лицо между собой плохо вязались, но я не в состоянии был еще и это анализировать. В конце концов, если она хотела познать отношения между Домом и сабой, то это должно было произойти. И лучше со мной…

Со мной точно будет лучше.

Медленно завел её ногу себе на плечо и чуть не застонал — идеальная растяжка! Получается, она почти не прерывала тренировок, просто сменила секцию на пилон и теперь вся эта гибкость, пластичность, всё это роскошество может принадлежать мне одному. От одной мысли срывало крышу.

Я уже беспорядочно дёргал на себе ремень, молнию, спускал чертовы тесные джинсы и жался к ней. Всё тело напряглось от сдерживаемого нетерпения, конец подрагивал и блестел от смазки. Удивлен, как до сих пор в штаны себе не кончил.

Лина закусила губу, обхватывая руками цепи, чтобы случайно не вывернуть запястья, а я уже терся членом между складок, умирая от жара и влажности, от желания засадить её по самые яйца и долбиться, долбиться, пока дважды, нахрен, не кончу.

За своим нетерпением я не заметил её заминку, когда с тихим рыком раздвинул складки и выдвинул бедра вверх, уже предвкушая последующие охренительные минуты удовольствия.

Безумно тесная, даже с обильной смазкой с двух сторон, до рези в головке от натянувшейся уздечки, и во всем этом самоистязающем покорении девочки, я не заметил, как что-то натянулось и лопнуло у меня на конце внутри нее. Поймав только слабый крик, почувствовал, как на секунду вздрогнула, напряглась, а потом сразу расслабилась Лина. Зато ярко ощутил горячее обволакивающее тепло, пульсирующее на члене.

Голова мгновенно прояснилась.

Я посмотрел вниз, подавляя сопротивление Лины, наполовину вышел из нее и застонал. Алые капли стекали по стволу, окрашивая выступающие вены под кожей в пурпурный оттенок.

— Ещё одна наглая ложь? Ты неисправимая врунишка, да, Лина?

А в голове уже щелкали всевозможные варианты разрешения проблемы.

Как? Как, мать твою, ты оказалась девственницей?

Какого хрена хранить её до восемнадцати?

Почему она мне врала?!

На фоне всё еще не остывшего возбуждения, начала расти злость. Лёгкое, но настойчивое движение бедер Лины, насаживающейся на член, и просительный взгляд.

Нагло обманула и просит продолжения?

— Мне не больно, — подлила масла в огонь Лина, и я с рычание разъединился с ней, с горьким осознанием наблюдая ползущие по внутренней стороне бедер козявки красные разводы.

Наверное, я должен хоть как-то скрасить её первый раз. Быть мягче? Уж точно добрее. И думать о ней и её чувствах.

Но ничего подобного. Меня крыло от еле сдерживаемого бешенства. Если не брать во внимание, что козявке всего восемнадцать, то ситуация складывалась, будто меня расчетливо подставили!

С Полиной это явно произошло по глупости, будь у нее мозги, она не выпендривалась бы своим неудачным опытом… Опытом, нахрен! Каким? Глубоким засосом в районе ключицы?

Твою же мать!

А теперь есть я, вскрытая девственность, до кучи Тема, которая вообще по ходу рядом не стояла, и просто охренительная промашка с дочкой друга.