Н-9 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 13

Следующая Семерка ушла по тому же пути — в Сад. Их уже напоили сразу же, гостеприимно предложив особого сидра с добавлением таких трав, что сначала успокаивают, лишают тревоги и ясности ума и только затем убаюкивают. Они заснули в гостевом «грешном» доме первого поселения, а проснулись уже в Запретном Саду. Дальше процесс пошел по накатанной и, что удивительно, садовники Сада вошли во вкус, прямым текстом заявив, что еще для четырнадцати грешников места хватит!

Сведения эти не скрывались, широко расползшись по всем землям аммнушитов. Каждому было наказано на общем собрании — встреться вам вдруг кто чужой, про события недавние с чужаками связанные, чтобы ни словечка не проронили! Ни единого! Все что не делается — все на благо народа! Пусть плодоносит сад! А плененным чужакам сия доля лишь на пользу — от грехов хоть отчасти отмоются. Переживать же не стоит — что для грешников двадцать потерянных темных душ? Ничто. Никто особо переживать о них не станет. Никто и искать их особо не станет. А вы — молчок. И ведите чужаков к старшим — те уж знают, что предложить охочим до хмеля и разврата гостям…

Выслушав последнюю часть рассказа уже хмельной девчонки, я рассмеялся и покачал головой.

Тупые деревенские…

Поймав недоуменный взгляд девчонок и переставшего копать Стеарда, я сплюнул на чей-то труп и пояснил причину своего веселья.

Никто особо не станет переживать из-за пропавших грешников?

Ну нет. Это важное задание системы и абы кого сюда не пускают. Единичный случай с общей попойкой и последующей бойней это только доказывает. До этого ведь все в норме было. Если кому из деревенских в рожу бородатую били порой… это мелочи. Короче — сюда не наркоманы и алкаши прибывали, а серьезные гоблины, причем гоблины посланные не менее серьезным героем. Таким героем, который за любой промах спросит жестко и дешевых оправдания типа «да самогон паленый попался и кукушку вдруг всем разом отключил…» слушать не станет. Он бошки резать начнет за подставку. Но и за своих бойцов он тоже спросить не забудет.

Это норма. Это правило. Это обязанность.

Я себя праведником не считаю, но, если у меня пропадет семь бойцов разом — я докопаюсь до сути и узнаю, что с ними случилось. Голову положу — но узнаю. Потому что это мои бойцы. Я несу за них ответ. Дальше уже буду разбираться. Если натворили что дерьмовое и их реально за дело покрошили наглухо — ну… не знаю, там уже решение всплывет. А если их просто так — как вторую семерку и последующие — напоили, подрезали сухожилия и, по сути, обратили в рабство ни за что… я тут же вооружусь серпом и начну каждому второму аммнушиту резать глотку, а каждому третьему яйца. Садовников сраных выкорчую под корень.

На моем месте так поступит почти каждый.

Вывод? Аммнушитов спасает не грешная безразличность, а системная жесткая защита, что не позволяет никому сюда организовывать поисковые отряды. Так бы — давно души повытрясали из здешних и бородатые овечки живо бы показали, где сейчас на коленках ползают их бывшие камрады…

Прервав пьяного подростка, я поднялся и крикнул темноволосому трусу:

— Хватит херней страдать. Поднимай трупы друзей и грузи на лошадей охотников. Рэк. Помогите трусу.

— Я не трус! — даже не спросив какого хрена он зря упражнялся с мотыгой, паренек отбросил инструмент и зло сверкнул глазами — Мы воспитаны так — жить мирно, не отвечать ударом на удар, принимать судьбу смиренно!

— Да ладно?

— Так и есть!

— Тогда какого ж хрена ты уже беспомощного дядюшку Якоба топориком крупно напластал, пацифист? — осведомился я.

— Э…

— Э — кивнул я, растягивая мышцы и морщась — часы в седле сделали свое черное дело, превратив бедренные мышцы в шматы боли. А ведь я просто сидел в седле железного коня, особо даже не стискивая его бока ногами… и скачек безумных не было и в помине… — Вяжи трупы друзей и приторачивай к седлам! Грузи друганов в повозку. Загляни каждому в глаза и прикрой их заодно — и глядя, помни, что в их смерти есть и твоя вина.

— Зачем вы мне это говорите?!

— А ты подумай — зло ухмыльнулся я и повернулся к девчонкам — А вы чего на него так вроде как уже даже обиженно смотрите? Это и вас касается! Свою жизнь надо продавать дорого! Биться за каждый вздох, за каждую секунду! Если не хотите — так оставайтесь в своем мирном затхлом болотце, тихо живите, плодите детишек, старейте, уходите садовничать! И не рвитесь в большой мир!

— Ты очень злой — заметила Амнушка.

— Поднимай раненую сраку и громозди на коня. Знаешь что про это Гавань?

— Да.

— Кто там главный после Якоба, кто был в курсе происходящего…

— Да.

— Поедешь рядом. И будешь рассказывать.

— Вы не тронете мирных и честных, славных и добрых?

— Тебе самогоном голову ушибло?

— Да… но вы не тронете?

— Мне неинтересны мирные и добрые — усмехнулся я, берясь за поводья неживой животины — И мне насрать на честных и славных. А вот про других расскажи, как можно подробней… Бойцы! Живее! И на коней! Мы отправляемся в славное и честное поселение Гавань! Улыбайтесь ширше…

— Будем убивать? — с надеждой спросил орк.

— Не сразу — ощерился я, глядя на мотающую головой помершую «толстосисую» — Не сразу. Посмотрим — вдруг нам предложат сидра…

— Который с наркотой травяной?

— Ага…

— То есть мы вроде как даже и не в курсах… это я для тупого Хвана уточняю.

— Ага.

— Понял. Вразумлю остальных, чтобы улыбались. А трупы?

— Не пыли, орк. Все по ходу дела.

— Понял. Кстати — Хван вылупляться начал. Часик другой — и вылезет гнида страшная…

— Одна хорошая новость за другой — кивнул я, поднимаясь в седло — Пусть поторопит свою костяную жопу.

— Так и передам…

Глава 4

Гавань встретила нас… оторопело.

Шесть мрачных всадника вынырнули из леса полностью неожиданно для веселящихся на пасторальном зеленом лужку. Аммнушиты играли в мяч. Веселые добрые возгласы наполняли уши наблюдающих умиротворением — вот она истинная жизненная благодать. Поля колосятся, дети веселятся. Взрослые умильно улыбаются. И при этом добрая половина из них знает, что прямо сейчас, где-то там за деревьями, в укромном темном лесном уголку, насилуют и убивают точно таких же подростков.

Не удивлюсь, если эта громкая публичная забава была устроена с единственной целью — отвлечь внимание общественности от тех, кто ушел ради иной судьбы и о тех, кто пошел за строптивыми.

Недалеко от того поля, что прилегала к поселению, которое я не собирался пока разглядывать, начиналась мощенная камнем дорога — тут вполне могут разъехаться две встречные повозки. Когда мой стальной конь ударил копытом по первому камню, тот даже не шелохнулся, ответив чуть злорадным звоном.

Качественно поработали над дорогами… да и насрать. Меня интересовали живые.

И вот они уже бегут странным аллюром, выставив вперед плечо и вытянув руку. Так боязливые гоблины приближаются, когда боятся, что им могут врезать прямо по харе — потому и прикрываются заранее, открывая тем самым яйца.

— Хех-хех… — именно это сказал подбежавший первым аммнушит, поспешно утирая харю жилеткой.

— Это твое приветствие, гоблин? — зевнул я, с высоты седла оглядывая замершую на поле толпу, катящийся куда-то позабытый мяч, замершую с корзиной белья бабу у ближайшей к нам постройки.

— Добро пожаловать! — очнулся аммнушит, сумевший отдышаться — Вы семеро!

Тут его глаза поочередно пробежались по нашим шести фигурам, чуть задержались на лошади без всадника, груженной сумками и секунд на десять прикипели к лежащему на камнях дороги кокону Хвана прикрытому пыльными тряпками.

— Семеро контролеров — дополнил аммнушит — Мы рады вам гости иноземные! Благодарим, что решили проведать нас! Благодарим что обеспокоились о нас! И еще раз добро пожаловать в наши тихие мирные земли! Позвольте проводить вас к гостевым домам! А женщины тут же начнут готовить славную сытную трапезу…