Корона двух королей (СИ) - Соболевская Анастасия. Страница 91

Армия Ангенора под ногами Влахоса таяла на глазах, и ждать исхода оставалось недолго. Он прекрасно видел, как кантамбрийцев отбросило в сторону, но с наступлением воинов кадерхана идти в бой даже им было бессмысленно. Катапульты и баллисты Осе были разрушены. Кирасиры в отчаянной попытке атаки были взяты в кольцо и доживали последние минуты. Влахос сидел на самой высокой точке обзора и старался не высовываться, пока там, внизу, гибла целая армия во главе с Согейром и Марцием. Первую часть своего обещания Влахос исполнил, теперь дело оставалось за второй.

То, что происходило у Сумеречных Ворот, осталось невидимым для глаз Вечеры. К моменту, когда волна касарийцев накрыла ангенорских воинов, Гнев уже унёс её далеко. Он бежал в сторону Редколесья и всё время ревел, будто его гнали вперёд все порождения тьмы. Его обожжённое бедро покрылось волдырями.

Слова всех молитв улетучились из головы Вечеры, и она просто молила богов, сама не зная, о чём. О спасении? Или быстрой смерти? Просто молилась, чтобы они заметили её, и вжималась в чёрную тушу быка. Она понимала весь ужас своего положения, понимала, что не смогла, не сумела оправдать ожидания и надежды. Взяла на себя обязательства, подгоняемая гордыней, и не справилась с ними.

Вдали слышалось страшное эхо криков погибающей армии, и этот звук отдавался ознобом. Торчащие по обе стороны узкой тропы во все стороны ветки хлестали Вечеру по шлему.

Внезапно мимо её уха просвистела стрела и угодила в дерево. Позади послышался топот. Вечера обернулась и увидела двух всадников в касарийских доспехах с зубастыми шлемами. Они гнали её во весь опор и улюлюкали вслед, как зверю, загоняемому ради потехи. Вечера подстегнула Гнева, ударив его по ожогу. Бык дёрнулся и прибавил скорости, грудью пробив высокие кусты можжевельника, и устремился в чащу.

Погоня продолжалась несколько минут. Преследователи, раззадоренные жаждой крови, гнали принцессу, отгородив ей любые пути к отступлению с двух сторон, и подбирались всё ближе и ближе, пока не оказались к ней вплотную. Один из них выхватил меч и ударил Гнева по ноге. Бык взвыл, покосился на бок и на полном ходу рухнул на землю. От сильного толчка Вечеру выкинуло из седла и, отлетев в сторону, она упала у столетнего дуба, чью кору то тут, то там резали следы от плётки, которые когда-то принцесса оставила собственной гневливой рукой. От сильного удара о дерево Вечера на мгновение потеряла ощущение пространства и времени. Шлем слетел с её головы. Она попыталась встать, но потеряла равновесие и упала. Касарийцы остановили коней и спрыгнули на землю. Они не утруждали себя разговорами с принцессой на ангенорском языке, но их интонации и рожи не давали возможности понять их намерения как-то иначе. В их глазах она увидела конец своей войны за корону. Здесь, на краю Змеиной ямы, куда они загнали Вечеру, она и должна была остаться.

Принцесса швырнула в рожу одному из убийц землёй и, воспользовавшись секундным замешательством, выхватила ещё не отведавший крови клинок.

Касарийцы захохотали, вынули из ножен свои мечи и обступили принцессу с двух сторон. Один из них, что был выше, шутливо, с издёвкой, слегка стукнул по подаренному Тонгейром клинку и сказал что-то второму. Тот засмеялся и сделал шаг вперёд, но Вечера успела ударить его по лицу так быстро, что касариец сам не понял, как она рассекла ему бровь. Он схватился за рану.

— Мне ли вам говорить, насколько остро касарийское оружие? — огрызнулась Вечера. — Живой я вам не дамся.

Рядом корчился от боли Гнев, но перерезанное сухожилие на ноге лишило его возможности встать.

— А такого приказа у нас и не было.

Солдаты напали.

Битва была недолгой. Вечера старалась держаться подальше от ямы, но эти двое, точно зная её страх перед пропастью, то прижимали её к ней, то давали отойти, давая жертве надежду на спасение. И Вечера верила, что побеждает, и иногда так сильно, что даже шла в атаку. Наконец, одному из касарийцев надоело биться с ней. Он двумя ударами повалил принцессу на землю, Вечера выставила перед собой меч, но как только оружие касарийца ударило по нему, он издал странный звук, похожий на треск, и золотое лезвие отлетело в сторону.

— Что?!

Касарийцы захохотали, а тот, высокий, ткнул отвалившееся лезвие ногой. Вечера безмолвно наблюдала, как двое её будущих убийц играют с отломанным лезвием, и не верила глазам. В рукояти, что осталась у неё в руке, торчал лишь крошечный осколок лезвия. Как такое возможно? И тут ей вспомнились слова Тонгейра о том, что она не должна оскорблять меч учебным боем. Он не хотел, чтобы меч сломался раньше времени. Вечера должна была остаться на поле боя безоружной.

Она попыталась встать, но получила оглушительный удар железным сапогом по голове. Касарийцы перешли от игр к настоящему делу. Вечера потеряла сознание, мутный рассудок её пропускал лишь обрывки того, что происходило вокруг, и она лишь смутно понимала, что её куда-то потащили, ощущала удары. Сквозь дымку накативших слёз она увидела золотое лезвие ножа, которым касарийцы срезали с неё кирасу, рассекая зашитые крепкими нитями ремни с застёжками. Она услышала слова «золото» и «камни» — мародёры уже делили награбленное. Вечера застонала и попыталась схватить одного из них за ногу, за что получила ещё несколько сильных ударов по голове, груди и животу. Во рту появился солёный привкус крови. Высокий воин молотил её с такой силой и злостью, что второму пришлось оттаскивать его от жертвы. Касарийцы о чём-то оживлённо заспорили над её обессилевшим телом.

В стороне всё ещё стонал от боли Гнев. Вечера приоткрыла заплывшее веко и увидела, как двое подошли к нему и один из них поднял меч. Он перерезал быку горло на глазах его наездницы. Гнев захрипел, дёрнулся. Его вытаращенные глаза смотрели прямо на беспомощную хозяйку. Она видела, как они затухают. Потом он затих, а из носа потекли густые бурые капли. А касарийцы, вдоволь налюбовавшись агонией умирающего зверя, направились к принцессе.

Они подняли её в четыре руки, и Вечера ощутила их руки на своей груди и бёдрах. Её поножи, браслеты и щит, всё, что представляло из себя ценность и могло быть переплавлено, было снято и теперь лежало в стороне, как трофеи. Сильная рука скользнула по шее Вечеры и дёрнула за торчащую цепочку, вытащив на свет «Валамар». Касариец проверил камень на свет, пробивавшийся в чащу сквозь густую листву высоких деревьев, протёр его и сунул за пазуху.

Вечера наблюдала за ним безучастно, опрокинутая волной боли и тошноты. Она видела, как они о чём-то говорили, озирались по сторонам, как заговорщики, а потом подошли. Липкие грязные лапы снова заскользили по её полуголому телу. Один касариец спешно начал срывать с неё остатки одежды, пока второй пытался быстро стянуть с себя штаны. Когда его хозяйство было готово вот-вот вывалиться из штанов, он навалился на принцессу, как туша. С секунду он ёрзал, пытался проникнуть в тело жертвы, как вдруг заорал. Зубы Вечеры вцепились ему чуть ниже щеки, отрывая кусок мяса. Она дёрнула головой и вырвала кусок плоти. Касариец взвыл и мгновенно отпрянул от живучей девки, что-то прокричав второму. Они били её несколько бесконечных минут, изуродовав её лицо и тело. Наконец, один схватил её за волосы, а второй взял рукоятку обломанного касарийского меча, подошёл и с размаху полоснул им по шее Вечеры.

Обжигающая кровь хлынула в разорванную глотку. Глаза Вечеры широко распахнулись, и она упала лицом в траву. Тот, что был ниже, сплюнул и пнул её ногой.

Вечера, ещё живая, упала в Змеиную яму и не смогла даже закричать в последнем испуге. Лица её убийц были последним, что увидела принцесса перед тем, как её короткая жизнь сжалась до белой точки где-то там, вдалеке, а потом потухла в последнем хриплом вдохе.

Едва её осквернённое тело скрылось в темноте той бездны, вслед ей полетели и остатки меча, а затем касарийцы прихватили золотые трофеи и неторопливо повели коней в сторону Паденброга.