Сандро, не плачь! (СИ) - Монакова Юлия. Страница 44

Он всё это понимал — и всё равно срывался. Снова и снова. С новыми и с новыми…

2019 год, Москва

Некоторое время Белецкий ошеломлённо, ещё не осмыслив ужасающей реальности происходящего, перебирал стукающиеся друг от друга пустые плечики в шкафу жены. У него банально не связались воедино два этих обстоятельства: “люблю до самого Марса” незадолго до его ухода — и зияющее нутро выпотрошенного шкафа сейчас. Телефон же её на этот раз оказался вне зоны доступа.

Судя по всему, собиралась Галинка впопыхах, будто за ней гнались. Она просто бездумно свалила всю подвернувшуюся под руку одежду в чемодан, позабыв при этом о дорогих ей, таких важных и любимых, мелочах: он заметил оставленный на полочке в ванной браслет, пару серёжек на столике в спальне, а на кухонном подоконнике обнаружилась косметичка… Чем больше подобных вещиц он находил, тем активнее принимался убеждать себя в том, что всё это — просто какое-то дикое, нелепое недоразумение. Она никуда не уехала. Она вот-вот вернётся. Вон и зубная щётка тоже на месте… И в самом деле, ну как она может обойтись без зубной щётки?! И её любимый персиковый крем для тела тоже тут…

Белецкий медленно прошёлся по комнатам, находясь в каком-то странном оцепенении, словно мозг отказывался принимать новую информацию и упорно отторгал её.

И только потом, наконец-то, он увидел то, на что должен был обратить внимание с самого начала: белеющий на журнальном столе лист бумаги. Записка!.. Заметив её, он каким-то внутренним чутьём сразу понял, что это и есть его окончательный приговор. Ведь если бы просто случилось что-то срочное и важное и Галинка вынуждена была уехать (может, мама заболела или ещё что-нибудь), куда проще было бы позвонить, а не написать…

— Нет, — прошептал он одними губами, стремительно бледнея. — Галюша, нет!!!

Словно это ещё могло что-то исправить, что-то изменить.

“Есть вещи, которые я просто не могу вынести. Твои отношения с Кети — из их числа. Прости, но это выше моих сил, я всего лишь слабый человек. Ты, конечно, сможешь и это как-нибудь логично объяснить, я уверена. Ты же умный и находчивый. Но пока что я не готова обсуждать твои поцелуи с первой любовью. Совсем. Какие бы мотивы тобой не руководили. Я слишком доверяла тебе, безоговорочно и слепо доверяла, и ты даже не представляешь, каково мне сейчас.

Пожалуйста, не надо пытаться связаться со мной. Я не собираюсь играть в прятки и прочий детский сад из серии “найди меня, догони меня”: сразу говорю, что уезжаю в Ялту, чтобы ты за меня не беспокоился. Но я не хочу разговаривать с тобой сейчас. Не хочу и не могу. Мне нужно время. Не звони, НЕ ЗВОНИ И НЕ ПИШИ МНЕ, прошу тебя. По крайней мере, пока. Этим ты сделаешь только хуже. Мне нужно отдышаться. Когда (и если) я дозрею до разговора — свяжусь с тобой сама.

P.S. Успешной тебе премьеры”.

И всё. Ни подписи, ни обращения по имени, словно чужому человеку писала. И эта приписка с пожеланием успеха — будто издевательство. Насмешка…

Белецкий опустился на диван, продолжая сжимать в руках проклятую записку, и понимал, что впору сейчас только завыть от бессилия и общего идиотизма ситуации.

Да что за… мать вашу растак?! Какого хрена?!

В сердцах он несколько раз ударил кулаком по стене, чтобы выпустить пар. Голова готова была взорваться от напряжения.

Он ещё раз внимательно перечитал записку. Кто-то уже успел донести Галинке о том поцелуе с Кети — интересно, кто же этот тайный и столь расторопный доброжелатель? Не Анжела ли? Он даже зубами заскрипел, жалея о том, что не может вот прямо сейчас, сию минуту, придушить бывшую жену. Она-то чего добивается?! Если мотивы Кетеван теперь были ему худо-бедно понятны, то каков интерес в этой истории у Климовой?..

Он обхватил голову руками, до боли сжал виски. Галя, Галюша, что же ты натворила, глупая… Удрала, не разобравшись в ситуации… “Я уверена, ты сможешь и это как-нибудь логично объяснить, ты же умный и находчивый”, — вспомнил он её саркастическую фразу и даже застонал от досады. Он-то, конечно, смог бы ей это объяснить, но любая попытка оправдаться именно сейчас воспринялась бы Галинкой в штыки, он прекрасно знал её упрямство. Глупая, упёртая, сумасшедшая, безумная моя девочка, ну зачем же ты так поторопилась с выводами…

Первым порывом, конечно же, было схватить телефон и в очередной раз набрать её номер: а вдруг уже доступен? Но Белецкий невероятным усилием воли заставил себя остановиться. Раз она сказала, что его звонок только всё испортит, сделает ещё хуже — значит, надо дать ей хотя бы немного времени на то, чтобы опомниться. Прийти в себя. Остыть и включить голову.

Затем он открыл в интернете расписание самолётов Москва-Симферополь. По всему выходило, что Галинка не могла улететь раньше полуночи, она бы просто не успела… Да и онлайн жена выходила в последний раз именно в двенадцать часов ночи. Но далее следы терялись — до Симферополя отправлялось много рейсов, а он ведь даже не знал толком, из какого аэропорта она вылетела.

Было четыре часа утра. Возможно, Галинка ещё в небе, хотя нельзя исключать и того, что уже в приземлилась в Крыму… а может, вообще до сих пор сидит в Москве, вдруг не удалось сразу достать билет.

Он даже сжал кулаки от бессилия, борясь с желанием немедленно прыгнуть в машину и начать методично объезжать аэропорты. Это, разумеется, было глупо и ничего бы ему не дало… Но знать то, что она, быть может, ещё рядом… что ещё можно как-то остановить её и всё отменить…

Белецкий снова подавил желание сейчас же позвонить ей, с трудом призвав себя к спокойствию. Правда, удержаться от того, чтобы то и дело не приниматься набирать жене сообщения в мессенджере, он не мог, но перед самой отправкой снова и снова стирал их. В самом деле, ну как тут объяснишь? Какими словами или, прости господи, эмодзи?

"Это действительно не то, что ты думаешь"?

"Ничего не было"?

"Я люблю только тебя"?

“Она сама на меня набросилась”?

Глупо, неубедительно и выглядит как жалкая попытка придумать себе оправдание. Такие вещи нужно обговаривать, глядя прямо в глаза…

Сорваться в Крым вслед за ней?.. Но у него премьера послезавтра, сегодня генеральный прогон… он просто не может подвести театр — труппу, зрителей, которые забронировали билеты на спектакль за два месяца вперёд… Чёрт, да что же за подстава-то такая!

Он прикусил нижнюю губу, пытаясь сообразить, что ему делать. Вдруг разволновался: а если Галинка прилетела в Симферополь и сейчас стоит там в аэропорту одна, среди ночи… ей же ещё в Ялту ехать — мало ли, какой таксист попадётся… Тревога за жену заставила его в очередной раз схватить в руки телефон, но, снова вспомнив о записке, он с сожалением оставил эту затею.

В конце концов, Белецкий решил дождаться наступления полноценного утра и позвонить тёще в Ялту. Скорее всего, Галинка уже известила её о своём внезапном прибытии. Не факт, что суровая и строгая тётя Ксана в принципе захочет с ним разговаривать, если дочь хотя бы туманно намекнула ей о причине бегства из Москвы. Но попробовать, в любом случае, стоит.

Можно было попытаться поспать хотя бы пару часов, но ему не удалось вздремнуть ни на минуту. Он сновал туда-сюда из комнаты в комнату, спускался в кухню, сидел в гостиной, бестолково пялясь в экран беззвучно работающего телевизора, чтобы отвлечься, затем в очередной раз поднимался наверх, в буквальном смысле не находя себе места и не зная, чем занять время. Он снова и снова подходил к шкафу и открывал дверцы, словно надеялся, что ему всё показалось — и все вещи Галинки на месте, и сама она сейчас выпорхнет из ванной, замотанная в белое банное полотенце — красивая, длинноногая, с распущенными мокрыми волосами…

Он с отчаянием всматривался в свадебные фотографии, развешанные в рамочках на стенах. Разглядывал счастливое, сияющее лицо Галинки, и не мог поверить, окончательно осознать тот факт, что она уехала.