Точка невозврата - Банцер Сергей. Страница 32

— Плохи дела, — сказал он. — В строевом отделе аркуш есть секретный, в сейфе лежит. Я знаю. Плановая ротация кадров. О нем знают три человека в части, командир, начПО и начстрой. И я четвертый знаю. Там квадраты тушью нарисованы. ГСВГ, ПрибВО, ТуркВО, Эмба, УРы. В квадратике УРы моя фамилия карандашом вписана. При ротации меня в УРы и двинут. Знаешь, что такое УРы? Укрепленные районы. Бетонные бункеры на границе с Китаем, на пятьдесят километров кругом ни души. Только автоматические пулеметы, которые могут стрелять без человека, в землю вкопаны. На фотоэлементах. Суслик побежит — его вмиг этими пулеметами в клочья. Солдаты-дебилы, надерганные со всего округа. Выпить, конечно, можно, но потом остается только в поле на четвереньки стать и на луну повыть с собаками, больше развлечений нет. Собаки там не приживаются, сдыхают почему-то. Мне в УРы нельзя. Я там кого-нибудь убью. Это точно. Хорошо, если себя.

Лось помолчал, а потом сказал, глядя стеклянными глазами в одну точку:

— Ты когда-то играл одну вещь. Говорил, из рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда».

— Да, я знаю кое-что оттуда. Мы когда-то в четыре руки с одной барышней из музучилища играли. Как раз перед тем, как забрали меня сюда, — вздохнул Паренек.

— Красивая барышня?

— Красивая. У нас в институте лаборанткой работала. И в музучилище училась. Да ты ее фотографию у меня над койкой видел.

— Видел, да, помню фотку. Такая за яйца может крепко держать, не вырвешься. Жениться будешь, как откинешься?

— Еще чего, — усмехнулся Паренек. — Пусть на ней Трактор женится.

— Что за трактор? — спросил Лось.

— Слесарь из мастерской в институте.

— Ааа… — криво усмехнулся Лось. — С тобой о высоком, а гормональный баланс регулировать к Трактору бегает. Чтоб прыщей не было. А тебе, конечно, не давала. Да ты не расстраивайся, это дело обычное. Вот я повиднее тебя буду, рост там и все такое. А мне тоже не очень давали. Как сговорились бабы. А перед другим, как в том анекдоте про унитаз, сразу трусы снимают.

— Какой анекдот? — спросил Паренек.

— Негр в пустыне от жажды помирает, а потом фея ему является и три желания выполнить берется. Негр говорит: «Первое — чтобы у меня всегда была вода. Второе — чтобы я был белым. А третье — чтобы женщины, увидев меня сразу снимали трусы. Фея взмахнула волшебной палочкой и превратила негра в унитаз в женском туалете.

Лось помолчал, потом наморщил лоб и сказал:

— Знаешь, я обо всякой ерунде задумываюсь. Потом аж черепок болит, если не выпить вовремя. Вот об этом думал, пока случайно не наткнулся. Книжка есть такая, «Декамерон». Там один хлопец, чтобы устроиться садовником в женский монастырь, придурком прикинулся. Совсем умственно недоразвитым: мычал там, слюни пускал, чтобы его взяли — подработать хотел. А потом стал пользоваться таким бешеным успехом у монашек! Все просто — те его не стеснялись. Не стыдились, понимаешь? Вот и с Трактором твоим то же самое. А как звали барышню твою?

— Ира. Ирка, — ответил Паренек.

— А мою Наташка, — Лось скрипнул зубами. — Наверное, я сам виноват. Да, сам. Ага… А чего тогда над койкой фотку Иры этой своей держишь?

— Так помогает, вроде. Жить помогает здесь.

— Значит, любишь. Ну и то хорошо, хоть какая польза, — Лось замолчал и опять уставился куда-то сквозь крышку пианино остекленевшими глазами. — Только не женись на ней. Помню я ее фотку. Нехорошие глаза. Мужчины с ней несчастливы будут, я как-то вдруг стал это видеть.

Лось опять замолчал. Потом вдруг проскрипел:

— Ты играл тогда эту вещь, страшная такая. Сыграй. Ты говорил еще, это певец из Дип Перпл поет, вот фамилию сейчас вспомню, — Лось наморщил лоб. — Жан Гиллан, да? Типа молитва перед распятием.

— Да, Ян Гиллан. «Гефсиман», «Моленье о чаше».

Паренек заиграл тяжелые и мрачные аккорды вступления «Гефсиман».

Лось опять заскрипел зубами и размазал по лицу грязным кулаком выступившие слезы.

В это время на полутемную сцену неслышно вылез майор Козух. Только что у него состоялся неприятный разговор с подполковником Клещицем. Единственно правильным решением после этого разговора было пойти домой и выпить двести граммов водки. Сейчас он так и сделает, ибо это очень правильная и своевременная идея. А в свой музей Клещиц пусть катится сам.

Но сначала Козух решил зайти в клуб, проверить порядок. В клубе на полутемной сцене он обнаружил играющего на пианино Мальцева и сидящего рядом на стуле Лосева.

— Это что такое? — прошипел он, уставившись на Паренька взглядом сытого борова.

Если бы политрук Козух ограничился шипением и прищуриванием глаз, которым он научился у своего начальника подполковника Клещица, дальнейшая судьба младшего лейтенанта Лосева могла сложиться совсем иначе. Но Козух решил закрыть крышку пианино. Крышка выскользнула из рук политрука и с размаху ударила по пальцам Паренька. Паренек вскрикнул от боли и схватился за пальцы. Козух сам не ожидал этого и замер в нерешительности.

Лось молча поднялся со стула, неспеша подошел к замполиту и буднично сказал:

— Ну все, Козух, молись своему замполитскому богу!

В глазах Козуха мелькнул испуг и он забормотал:

— Это ты того, Лосев… Спокойно, спокойно, лейтенант!

Лось был одного роста с майором, но заметно уступал тому по весу. Глядя на кряжистую мужицкую фигуру Козуха и похудевшего Лося, вряд ли кто поставил бы на младшего лейтенанта.

А напрасно. Навыки кандидата в мастера по боксу кое-чего стоят, даже если три дня питаешься только пряниками из солдатской лавки. А помноженные на опыт уличного бойца, давали Лосю вполне ощутимое преимущество. А что дает в уличном противостоянии преимущество? Первый удар. Когда противник еще неподвижен, можно спокойно выбрать место и внезапно ударить.

Козух, почуяв недоброе, схватил Лося железной мужицкой хваткой за запястья. Лось молча нанес первый удар. Он ударил Козуха лбом в переносицу. Раздался сдавленный крик, и из носа замполита брызнула кровь. Однако железной хватки тот не ослабил, а от страха еще сильнее стиснул руки Лося. Лось, не расходуя силы на высвобождение рук, неспеша прицельно ударил Козуха коленом в пах. Замполит взревел и, отпустив руки Лося, стал беспорядочно молотить пудовыми кулаками, стараясь попасть в голову противника. Один из таких любительских хуков пришелся по цели, из рассеченной губы Лося брызнула кровь. Лось на мгновение потерял контроль и на подсознательном уровне увернулся от нескольких последующих ударов. Зато теперь, когда его руки оказались освобожденными, он, придя в себя после пропущенного удара, потряс головой и стал в боксерскую стойку. Уличная фаза двух первых ударов миновала, теперь надо было действовать, как учили. Поймать выпад противника, уйти от удара, отклонив корпус, и нанести удар под подбородок, вложив в него всю тяжесть тела. Главное не думать, вся связка должна быть на автомате, иначе ничего не выйдет. Так учил его первый тренер в училище. Вот сейчас и пригодилось.

Голова Козуха дернулась назад, и он на секунду замер. После удачного апперкота противник переходит в состояние «грогги». Тут нужно не упустить время, пока рефери не открыл счет, и добить противника. Но сейчас на полутемной сцене солдатского клуба кроме Лося, Козуха и испуганного Паренька никого не было. Методично, как на тренировке, Лось приблизился к Козуху и провел хук слева. Политрук перестал размахивать кулаками и стал оседать на ставшие ватными ноги. Прицелившись, Лось добил осевшего Козуха хуком справа. Разбросав папки, замполит развалился на сцене.

Тяжело дыша, Лось подошел к стулу и сел. На его лбу отпечаталось красное пятно, а из рассеченной губы сочилась струйка крови.

— Здоровый кабан. Отожрался на замполитовских харчах, — сказал Лось, потирая ушибленный кулак. — Я всегда думал: «Вот когда Бог меня спросит, что я в жизни сделал хорошего, ну хоть один поступок, — что я ему отвечу?» Получалось, ничего! А теперь я знаю! Скажу — одного замполита завалил. Ну-ка давай бегом отсюда, — Лось схватил Паренька за плечи и потянул к выходу.