Изгнанница Муирвуда - Уилер Джефф. Страница 37

Майя покачала головой.

— Как же я предам собственный народ?

— Спроси лучше, как ты можешь стоять за отца, который растоптал узы законного брака и отправил в изгнание жену и дочь, — ответил Кольер и наклонился ближе. — Что еще ты хочешь знать о своем будущем супруге?

Она посмотрела ему в глаза.

— Как я могу верить всему тому, что ты мне говоришь? — вздохнула Майя. — Почти все, что ты говорил мне прежде, оказалось ложью.

— Ложь — это приправа, от которой пища делается вкуснее. Приправа не превращает дичь в рыбу. Приправа только оттеняет вкус дичи.

Все еще не доверяя ему, Майя покачала головой.

— Ты красиво говоришь, мой господин, однако мне от этого не легче.

— Чего ты боишься? — сурово спросил он.

— Ты сказал, что отпустишь меня после того, как будет заключен брак. Но зачем тебе отпускать меня? Ты сказал, что не консумируешь брак, так как считаешь меня хэтарой. А если я не хэтара? И потом, твой план меня пугает — такого рода действия в любом королевстве будут считаться изменой.

Король фыркнул.

— Ты хочешь спасти свое королевство — по крайней мере, так ты говоришь. Твой отец отправляет тебя в мою страну на поиски средства против Бесчисленных. Но средство есть только одно: открыть границы Комороса для дохту-мондарцев, а твой отец слишком упрям, чтобы это признать. В самом деле, Майя, тебе не кажется, что главный вопрос здесь — не лжешь ли ты? Как бы я ни хотел поверить в твой рассказ, он явно противоречит здравому смыслу. Ты сама сказала, что была в утраченном аббатстве. Докажи мне, что ты не хэтара. Не докажешь — я надену кистрель, и тогда тебе не скрыть свою сущность. Я говорил, что хочу, чтобы все было по доброй воле. Но наш брак будет заключен еще до восхода солнца. Дэйре ждал свою Марсиану слишком долго. Я не повторю его ошибки.

Майя глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Ее била дрожь.

— Тебе холодно? — спросил он.

Ей не было холодно. Ей было страшно. Она надеялась, что выиграла достаточно времени и кишон успел сбежать, а Джон Тейт — уйти на порядочное расстояние от лагеря.

— Так ты, значит, все равно решил на мне жениться? Даже если я не хэтара?

— О да, — ответил он. — По чисто политическим причинам. Ты ведь это и сама понимаешь.

— Понимаю, — согласилась она. Почему она так дрожит? Почему вдруг на плечи ей легла беспредельная усталость? Усталость подтачивала ее силы, мышцы стонали от работы; слишком долго Майя бежала от противника. А ужин был такой вкусный…

— Ты здорова? — озабоченно спросил король.

— Просто устала, — ответила она.

— Я уже говорил однажды, но повторюсь: ты ведешь себя не так, как я ожидал, — заметил король, смерив ее испытующим взглядом. — Совсем не так. Я полагал, что ты проявишь чуть больше… энтузиазма. Мне ты показалась человеком практичным.

Майя ответила ему усталым взглядом и печально улыбнулась:

— Я практичная.

Он отпил из кубка.

— Что ж, прекрасно. Не будем больше играть друг с другом. Подкрепи свои слова действием. Я ведь пощадил твоих слуг, хоть они этого и не заслуживали.

Майя кивнула.

— Я не хэтара, и я это сейчас докажу.

В груди у нее ворочалось страшное, непонятное, но отчетливое чувство: чувство вины. «Исток поможет», — утешила она себя. Исток вывел ее на северную дорогу. Исток привел в этот шатер. Она должна доверять Истоку и смело идти по тому пути, который он ей предназначил.

Майя развязала шнуровку нижнего платья и распустила ворот широко, чтобы показать плечо. Было очень страшно: из-под шнуровки тотчас же проступили завитки татуировки, поднимавшейся по груди, знаки, которые она всеми силами старалась спрятать. Она возилась со шнуровкой, пальцы дрожали, щеки заливала краска, а король смотрел на нее, не отводя взгляда.

— Я уже говорила, что кистрель оставляет следы на коже, — объяснила Майя, распуская шнуровку. — У дохту-мондарцев такие же. Это расплата за магию.

— Знаю, — ответил король, не сводя с нее глаз.

Во взгляде его читался неприкрытый голод. Дыхание Майи участилось. Во рту у нее пересохло. Она знала, что нужно торопиться и покончить с этим делом как можно скорее, чтобы вновь прикрыться. Она неловко ослабила шнуровку еще в паре мест — не более необходимого — и стянула ткань с плеча.

Глаза короля расширились.

Атмосфера в шатре разом изменилась. Сгустились тени. Что-то ворочалось в жилах у Майи, какая-то могучая сила, излучавшая непреодолимую мощь. Темнота вокруг зашептала на разные голоса.

Майя вздернула обратно ворот, прикрыв плечо. Ее окатило ужасом. Оба они — и девушка, и король, — увидали одно и то же, явно и отчетливо.

Клеймо у нее на плече.

Две переплетенные змеи.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Тайный совет

Голоса зазвучали громко и гневно. Майя подняла глаза от пергамента с картой и прислушалась, инстинктивно выделяя в шуме голос отца. Она любила отцовский солярий, поскольку здесь были карты, глобусы, перья, чернила и даже небольшие книжечки, которые ей разрешалось рассматривать только в присутствии отца. На сей раз Майя устроилась неподалеку от стола, за которым восседали члены Тайного совета, а леди Деорвин, не стесняясь их присутствием, спорила с королем. Судя по неловкости, отражавшейся на лицах советников, они бы охотно избежали лицезрения этой сцены. Канцлер даже рот приоткрыл от возмущения.

— Я не в силах выносить ее присутствие при дворе! — топала ножкой леди Деорвин. — Мои девочки не обязаны дружить с изгнанницей, да еще и заботиться о ней. С таким же успехом вы могли бы посадить в башню Пент всех нас!

— Если таково желание моей госпожи, это можно устроить, — ответил отец грозовым голосом, в котором можно было угадать вспышки молний.

— Отошлите Марсиану!

— И куда же я, по-вашему, должен отослать мою дочь?

Майя втянула голову в плечи. От услышанного девочку мутило. Когда на королевство обрушились несчастья, боли в желудке стали еще сильнее, но целители ничем не могли помочь принцессе.

— Да хотя бы в Кеннингфорд, — отрезала леди Деорвин. — Я не сходя с места назову вам десяток подходящих замков. Отошлите ее, мой господин, умоляю вас! Для девицы ее положения у нее чрезмерно много привилегий.

Краем глаза Майя заметила, что граф Форши поморщился, однако девочка не в силах была оторвать глаз от спорщиков.

— Привилегий? — грозно переспросил отец. — Вы меня удивляете. Мне доложили, что вы запретили слугам разжигать в ее комнатах жаровню по утрам. От холода она начала болеть.

— Право, не будет же слуга бегать вверх-вниз только затем, чтобы побаловать эту! — возразила леди Деорвин. — Пусть она согревается работой.

— Я не намерен отсылать ее, мадам. Оставьте свой замысел при себе.

Майя покосилась на дочерей леди Деорвин, которые сидели за шитьем в дальнем углу комнаты. Спины их были безупречно прямы, на лицах — полное равнодушие к бушующему вокруг скандалу. Впрочем, Майя знала, что они ловят каждое слово, и не сомневалась, что позднее все услышанное будет использовано для того, чтобы всласть помучить ее саму.

Леди Деорвин опустилась на колени у королевского кресла с высокой спинкой и умоляюще коснулась усыпанной самоцветами мантии.

— Умоляю вас! Я не в силах больше выносить ее присутствие. Вы видели, каким взглядом она на меня смотрит? Тут и молоко скиснет! Она непочтительна, ленива, упряма…