Изгнанница Муирвуда - Уилер Джефф. Страница 38

— Довольно!

— Нет! Позволяя ей оставаться при дворе, вы позорите меня! Ее присутствие становится поводом для насмешек. Слухи, намеки — о, это невыносимо! Умоляю вас, мой господин, отошлите ее!

Майя сглотнула и опустила карту королевств, которую рассматривала все это время. Когда ссора стала такой громкой, что не слышать ее было уже невозможно, Майя как раз обводила пальцем контуры Дагомеи. Однажды побывав в Прай-Ри, она мечтала увидеть и другие страны, но понимала, что этой мечте едва ли суждено сбыться. Майя никогда не упускала случая поговорить с послами других королей, расспросить их о нравах и обычаях их стран. Одна мысль о том, чтобы покинуть двор, лишиться не только матери, но и отца, оставить все, что ей было дорого, и всех, кому она была небезразлична, — одна мысль об этом заставляла ее содрогнуться. О, если бы ей позволили уехать в Муирвуд и присоединиться к матери в ее изгнании! Но на это не стоило и надеяться. Отцовское сердце было тверже кремня.

Отец холодно посмотрел на коленопреклоненную леди Деорвин.

— Быть может, и слухов, и намеков было бы меньше, относись вы к Майе по-человечески! Она моя дочь. Она будет жить при дворе. Она послушна моим приказам, она покорно сносит все тяготы и терпит ваше дурное обращение. Клянусь кровью, женщина, будь у тебя сердце, в моем доме было бы куда больше покоя!

Леди Деорвин фурией взвилась на ноги. Глаза ее метали молнии, челюсти были сжаты от гнева.

— Как вы смеете! — выплюнула она сквозь сжатые зубы.

— Я? Смею? Она моя дочь, а не ваша. Обращайся вы с ней достойно… впрочем, вам это, по-видимому, не под силу. Вас заботит лишь ваша собственная плоть и кровь.

Леди Деорвин дрожала от ярости.

— Я, — ядовито прошипела она, — обращаюсь с ней в точности так, как того требует ее положение, каковое назначили ей вы, мой господин. Что будет дальше — вы выдадите ее за принца Отландии? Дочь, от которой отреклись? Вы смеетесь надо мной, мой господин, вы надо мной смеетесь!

— Довольно, — сухо ответил король. — У меня довольно хлопот. Или вы желаете добавить новых? — И он взмахнул рукой, едва не задев леди Деорвин. — Дай мне покой, женщина!

Леди Деорвин изящно шагнула назад. Оказавшись вне пределов досягаемости королевской руки, она сделала глубокий реверанс, однако лицо ее по-прежнему было искажено гневом.

— Как прикажете, милорд, — хриплым голосом сказала она, развернулась, свистнув юбками, и пошла к двери, на ходу щелкнув пальцами. Дочери разом склонили головы, вздохнули, подобрали шитье и последовали за матушкой.

При мысли о том, что отец защитил ее от леди Деорвин, Майя почувствовала себя на седьмом небе. И все же девочка знала, что леди коварна и что она найдет способ уговорить отца. Схватки между королем и его дамой вспыхивали часто, однако длились, как правило, недолго, ибо слова, произнесенные в ночи, обладали волшебным действием и неизменно тушили все вспышки ярости.

Отец опустил голову, ссутулился, потер кулаками глаза. Члены Тайного совета не смели шелохнуться и молча — мудрые люди! — смотрели, как король силится взять себя в руки.

Он погладил бороду, выдохнул через нос, посмотрел куда-то вдаль. Поднес к губам кольцо с рубином, посмотрел камень на свет. В прошлом рядом с ним всегда был канцлер Валравен, умевший рассеять самый черный гнев короля. В ответ на эти мысли кистрель за воротом рубашки потеплел, и Майя поспешно стала думать о другом. Многие члены Тайного совета были мастонами — что-то они подумают, если в глазах у изгнанной королевской дочки вдруг сверкнет серебро?

Отец всегда был несдержан и легко шел на поводу у своих чувств. Только что он был весь тепло и забота, смеялся и беззлобно поддразнивал дочь, а в следующий момент становился суров и неумолим, как сталь, и слова его жалили без пощады. Дохту-мондарцы знали средства, помогавшие королю совладать с собственным переменчивым нравом, однако Валравен умер, а все прочие члены Ордена оставили страну, и душевное равновесие давалось отцу все труднее.

Король повернул голову и посмотрел на Майю.

Печальная улыбка тронула его губы. Он жестом велел девочке приблизиться. Она удивилась, но тотчас же отложила карту и приблизилась. Зашуршали грубые шерстяные юбки — Майя встала на колени у отцовского кресла. Отец взял ее за подбородок.

— Будь рядом, Майя, — негромко попросил он. — Рядом с тобой мне… спокойнее.

Сердце у нее замерло от счастья, на лице расцвела редкая улыбка. Майя не сказала ни слова. Отец указал на стул, стоявший у стола.

— Сядь рядом. Нам надо поговорить о печальном.

В волосах у него по-прежнему играло золото, однако Майя лишь теперь разглядела, что золото это стало сменяться серебром.

Она подтащила стул к его креслу и села, положив руку ему на ладонь. Кольца у него на пальцах были твердые, камни — с острыми гранями, но кожа была теплой.

Канцлер Мортон нахмурился, явно не понимая, как относиться к такому вопиющему нарушению порядка.

— Говори, Мортон, — приказал отец. — А о нашей ссоре с моей госпожой даже и не вспоминай. У тебя дома небось свои пауки по углам прячутся.

— О нет, милорд, пауков у меня раз-два и обчелся. В основном муравьи. От всего не убережешься. Если бы только существовал яр-камень, способный избавлять от этой нечисти… — Тут канцлер понял, что сказал что-то не то, и повернул разговор в другую сторону. — Прошу меня извинить, мы обсуждали право убежища, которым защищено аббатство Муирвуд.

— Верно. Ваша ученость общеизвестна, канцлер. Вы утверждаете, что я не могу силой принудить мастона оставить аббатство, в котором он нашел убежище.

— Да, это воистину так. Грамоты, дарованные аббатству, гласят…

— Грамоты были дарованы аббатству королем, так почему король не может их отобрать, а? Я знаю, что там в этих грамотах. Я знаю традиции. Но я — король Комороса, и в этой стране мое слово — закон.

— До определенной степени, ваше величество, — вежливо уточнил Мортон. — Вы были коронованы еще дитятей, не так ли? Помните ли вы, кто помазал вас на царствие? Ведь это был не кто иной, как Альдермастон. Из рук главы Муирвуда вы получили корону, и потому привилегии, дарованные той самой рукой, которая короновала вас, вам неподвластны.

Во время своей речи канцлер даже немного наклонился вперед и протестующе взмахнул рукой, подчеркивая всю абсурдность предложенной идеи.

— А если бы меня короновали в аббатстве Августин? — гневно спросил отец. — Неужто все дело в этом проклятом Муирвуде?

— О нет, ничего бы не изменилось, будь это даже Биллербек, — ответил Мортон. — Все аббатства Комороса подчинены Муирвуду, а Муирвуд — Тинтерну, где восседает Великая Провидица.

— Прай-Ри… — презрительно протянул король. — А ведь когда-то это была наша вотчина… пусть давно, но была. Поразительно, самое маленькое из всех королевств, а сколько власти забрало. Их Великая Провидица может Даже запретить мне развестись по мастонскому обряду.

— Вы сами согласились на этот обряд, когда решили взять в жены вашу супругу…

— Она мне не супруга! — загрохотал отец и ударил кулаком по столу. — Следите за языком, канцлер!

Глаза короля горели гневом, и лицо канцлера пошло морщинами, словно скорлупа грецкого ореха. Канцлер молча пережидал приступ королевского гнева.

Король бушевал:

— Я ей такой же муж, как вот эта кочерга у камина! Лучше бы она умерла!

При этих словах сердце Майи сжалось от боли, а взгляд застлала чернота. Девочка сидела тихо, как мышка, не осмеливаясь отнять руки, а слова отца остро хрустели, словно битое стекло под сапогом.

— Все начинается с мысли, — сказал он наконец тихо, но напряженно. — Я все равно разведусь с ней, канцлер. Найдите способ.

Канцлер побледнел.

— Мой господин, — он сглотнул, — к разводу нет никаких законных оснований.

— Я нарушил брачную клятву, — хмыкнул отец. — По закону и по обычаю она должна дать мне развод.

Он хлопнул ладонью по столу, но уже не так зло, и проворчал:

— Найдите способ, Мортон. Подумайте над этим как следует. Или вы думаете, я смирюсь с тем, что меня выставляет на посмешище какой-то Альдермастон из королевства размером с носовой платок, где только и есть что деревья до неба, да… да кислый виноград? Муирвуд подчиняется Тинтерну? Еще чего! Пусть Тинтерн сам подчиняется Муирвуду.