Чужой (наш) ребёнок (СИ) - Вишневская Виктория. Страница 9

Эти слова действуют на меня отрезвляюще.

Меня не было каких-то полчаса! И теперь босс приходит ко мне, говоря, что у малышки что-то со здоровьем.

Встаю и быстро подхожу к ним, кладя ладонь на лоб. Горячая. А это было очень и очень плохо. Неужели она простудилась? Хотя, негде. Я следила за её одеждой и работой кондиционеров в доме.

— Нужно к врачу, — шевелю губами, не зная, что делать, кроме этого.

Мужчина хмурится, крепко прижимая девочку к себе.

— Но… — он наверняка хочет что-то сказать про мои умения и специализацию, но я мигом отрезвляю его.

— Я — хирург, — говорю резко, чувствуя подкатывающее к горлу волнение. — Самоучка. С неоконченным образованием. А не педиатр. Давайте не будем рисковать, и обратимся к нормальному врачу?

Я могла предпринять какие-то меры, но боялась. Одно дело работать с тяжело ранеными людьми… А с другой… С ещё неокрепшим организмом.

— Пожалуйста, — произношу, когда Барнеби не двигается с места. — Понимаю, что у вас дела, но я не хочу рисковать её здоровьем.

Поднимаю взгляд, смотря на него со всей серьёзностью.

В его зелёных глазах непонятные эмоции. Неподвластные, неизведанные и буйные. Что сейчас творилось у него в голове, не знала.

Но всё, что мне сейчас хотелось — помочь Эрике. Которая не прекращала плакать, краснея с каждой секундой всё больше и больше.

— Это же обычный педиатр! — восклицаю, когда перед моим носом захлопывают дверь. — Даже не операционная! С какого перепугу мне запрещают заходить в кабинет?!

— Венера, — разносится по пустому коридору суровый голос Барнеби. — Успокойся. Он же пояснил: он работает только с пациентом. Потерпи пару минут.

Его слова не успокаивают меня. Потому что я, блин, волнуюсь, оставляя Эрику с кем-то чужим. Понимала, что это был полный бред. Но мне было не по себе. Сердце было не на месте. Когда она пропадала с поля моего зрения то всё — душа не могла найти себе места.

— Я пытаюсь, — оборачиваюсь к Болдуину, постанывая. — Но почему? Я ведь тоже медик, хоть и не состоявшийся.

— Потому что мой знакомый очень противный, — отвечает, чуть нахмурившись. Да мне было плевать! Противный он или нет. Я хотела быть в кабинете и слушать всё, что скажет врач при осмотре! А вдруг она простудилась с осложнением? Вдруг что-то серьёзное? И теперь ей угрожала опасность?

— Драматизируешь, — скучающе ответил Барнеби, и я не сразу понимаю, что сказала последние слова вслух. — Просто сядь, иначе мне придётся тебя успокоить.

Игнорирую последние слова, но перестаю кричать на весь коридор, нервно ходя из стороны в сторону. Неизвестность раздражала. И пугала.

И вообще Болдуин был полным кретином, когда не пустил меня в кабинет, аргументируя это тем, что там я буду бесполезной и только буду нервировать врача своим присутствием.

Его слова до сих пор стояли в голове, которые заставляли беситься:

«Хватит вести себя как её мамочка.»

Я не мать Эрики, но вела себя, как она, потому что сердце разрывалось на маленькие кусочки от неизвестности.

Вдруг она больна чем-то серьёзным? А я стою тут, за дверьми кабинета.

— Достала, — недовольный голос разносится где-то сбоку, и я слышу тяжёлые шаги. Сразу же поднимаю голову, и всё, что успеваю понять, как тёплые ладони обхватывают лицо и в одно мгновение притягивают к себе.

Глава 18

Чувствую на губах тёплое дыхание, которое сразу же превращается в нечто большее. Барнеби делает неожиданное. Целует, заставляя сердце остановиться и одновременно пуститься галопом вскачь. Как это? Не знаю. Но чувствовала такое впервые.

Потому что… Никогда человек, который мне нравился, не пытался меня поцеловать.

И я не понимаю, зачем. Вместо того, чтобы думать, я делаю другое.

Отдаюсь чувственным губам, погружаясь во власть мужчины, который принял всю инициативу на себя.

Настоящее казалось нереальным. Потому что это не укладывалось в голове. Никогда не представляла ни одного момента с боссом, а сейчас…

Неуверенно отвечала, прикрыв глаза. Мысли хаотично плавали в голове, не желая успокаиваться. А мне было всё равно. Потому что нравилось. Нравилось чувствовать его. Вдыхать запах, который так безумно нравился, и просто получать удовольствие. От этого маленького и невинного действия. Которое не могла представить в жизни. Особенно с ним. С тем, кто был недосягаем.

Как неожиданно поцелуй начался, так и закончился. Разочарование прокатилось по всему телу, но здравый смысл начал кричать, что его поступок правильный.

Мужчина, отстранившись, посмотрел на меня своими зелёными глазами, скользя взглядом по лицу. От этого стало неловко. Как я сейчас выглядела? Я должна была его оттолкнуть, сразу же! Но нет, поддалась, искусилась и насладилась.

Он хочет что-то сказать, но я от испуга начинаю первая.

— Вы чего? — стараюсь держаться стойко, атакуя. Он не должен понять, что нравится мне.

На мой вопрос Барнеби пожимает плечами и усмехается.

— Шоковая терапия. Сработала же? Ты моментально забыла о ребёнке. Как курица с яйцом, ей-богу. Она тебе не родная, помнишь? И она скоро уедет. Что будешь делать тогда?

Поджимаю губы, понимая, что он прав. Я слишком сильно волновалась за этого дитя. Неродного, чужого. Она пропадёт из моей жизни и всё. Не буду же я убиваться после этого? Буду. Потому что очень быстро прирастаю к людям. А это главная моя ошибка.

— Сработало, — произношу недовольно, поворачиваясь на звук открывающейся двери. Мгновенно напрягаюсь и поднимаю взгляд на врача, который не пустил меня в кабинет. Остаюсь стоять на месте, спрашивая его и смотря на успокоившуюся малютку. — Всё нормально?

На мой вопрос доктор кивает, и по телу разносится волна облегчения.

— У неё режутся зубы, из-за этого немного поднялась температура. Обычная практика.

Всего лишь зубы. Хорошо, что только они.

— Забирай, мы уезжаем, — грубо произносит Болдуин, огибая меня и идя на выход из больницы. Какая пчела его ужалила? Он только что был спокойным, усмехался, а теперь будто стал другим человеком.

Но вместо того, чтобы возмущаться, беру малышку на руки, благодарю мужчину и бегу за Барнеби, надеясь, что это все сюрпризы на сегодняшний день.

***

Вернулись домой мы под вечер. Сразу же разбрелись по своим комнатам. Своё глупое наказание я отбыла, поэтому забрала Эрику к себе, укладывая на свою кровать. А потом сидела за столом, смотря на сопящую девочку. И недоумевала.

Почему я так реагирую на неё? То есть, вполне понятно, что она маленький солнечный комочек, к которому подсознательно тянешься, но как можно было за какую-то неделю привыкнуть к ней? А потом волноваться, как за собственного ребёнка.

Все эти дни я прокручивала у себя в голове одну — единственную фразу: она здесь не навсегда. Как только двери за ней закроются, она уйдёт и мне станет плохо. Потому что, да, я привязалась.

Сделала главную ошибку в своей жизни. Которая наверняка отразится после того, как двери за ней закроются, и я снова останусь без искорки света в своём тёмном, маленьком мире.

Глава 19

Открыв глаза, привстала на кровати и потянулась. Я наконец-то выспалась! За последнюю неделю я чувствовала себя слишком устало. Странно, что Эрика не разбудила меня своим плачем с утра пораньше. Видимо, она слишком устало вечером, нарезая круги вокруг дивана.

Повернувшись в её сторону, хотела уже сказать ей доброе утро, но всё, что смогла сделать — неподвижно посмотреть на мятую простыню.

Разные чувства пронеслись по телу в один момент, и я не сразу поняла, что чувствовала. Но кое-как выделила среди той гаммы одно — страх. Я боялась за неё. Потому что в нашем мире только и делаешь это, когда в твоей жизни появляется дорогой тебе человек.

И Эрика стала им.

Подпрыгнув с кровати, побежала на выход из комнаты. Плевать, что я была в одной розовой ночнушке. Даже не надев тапочки, рванула в сторону кабинета Барнеби, чтобы увидеть их двоих там.