И с привкусом соли на губах (СИ) - Скай Рин. Страница 36
— Так хорошо, малышка, нормально?
— Да, — всхлипываю я от наслаждения, ерзаю на нем, устраиваясь поудобнее.
Артем начинает двигаться осторожно, чтобы не причинить боль мне и чтобы автомобиль раскачивало не так сильно, но потом шлет осторожность к черту переходя на бешенный темп, даря нам обоим такое необходимое сейчас, ни с чем не сравнимое удовольствие.
Когда мы приходим в себя и пытаемся поймать дыхание я понимаю, что приехали. Надеюсь, водитель ничего такого не заметил. Хотя кого я обманываю?!
Торопливо приводим себя в порядок, ободряюще улыбаясь друг другу.
— Я люблю тебя, — говорит мне Артем, — прежде чем выйти из машины.
— И я тебя…
Артем застывает. Оборачивается на меня. Смотрит ошалело, его зрачки настолько расширены, что почти закрывают темно-коричневую радужку.
— Что ты сказала?
Притягиваю его голову к себе. Между нашими лицами всего несколько миллиметров. Его учащенное прерывистое дыхание ласкает мои истерзанные в порыве страсти, искусанные губы.
— Я люблю тебя! — повторяю громче и отчетливее.
Артем обнимает меня. Сдавливает так сильно, что едва дает дышать.
— Я так ждал этих слов, Лиана! Я вернусь к вам! Чего-бы не произошло, маленькая, любимая моя, я вернусь к тебе и дочери. Ты меня поняла?!
— Да! — я не понимаю, почему он так разволновался.
— Я ВЕРНУСЬ, ЧЕГО-БЫ НЕ ПРОИЗОШЛО!
— Что-то должно произойти? — хмурю я брови, — Я чего-то не знаю?
— Лиан, — берет он мое лицо в свои ладони, нежно ласкает скулы и губы подушечками больших пальцев. — Всё может быть. Мне пора.
— Я с тобой! — выхожу вслед за ним.
Он берет меня за руку, и так, вместе мы идем на допрос.
— Как в камеру?! — воскликиваю я, когда Артема выводят из кабинета следователя в наручниках и под конвоем.
— Сможешь нам выбить пять минут на объяснения? — Артем оборачивается к злому от досады Грону.
— Хорошо, — выходит следом дознаватель, его даже не приходится уговаривать, — снимите ему наручники.
С болью в душе смотрю, как широкие запястья Артема освобождают от кандалов.
— Только без дури! — советует следователь.
Артем подхватывает меня, отводит в сторону, прислоняя к бетонной, выкрашенной грязно-зеленой краской стене.
— Лиан, они закрывают меня до суда. Ничего не поделаешь. Осталась неделя. Ты потерпишь, малышка?
Я сжимаю его широкую спину что есть силы, мне так страшно. Остаться одной, без опоры, без него… и за него тоже страшно, хотя уверенна, что в камере с ним не посмеют сделать чего-то плохого.
— Нам же разрешат свидания?
— Арни постарается выбивать их для нас. Малышка, Грон присмотрит за вами. Но и ты будь осторожна. Не доверяй никому кроме Арнольда, Марго и Вики.
Он смотрит на меня так, словно наглядеться не может, и нам совершенно плевать на то, что у этой трогательной сцены сейчас полно зрителей-полицейских.
— Береги Веронику, малышка. Я люблю вас обеих.
Артем бережно целует меня на глазах у всех и отпускает. Поворачивается к конвою, протягивая руки.
Я плачу, смотря на то, как застегиваются наручники на его руках. Это так не справедливо! Так не должно быть… Это просто дурной сон!
— Лиан, — Арнольд Грон протягивает мне бумажный платок, — попроси водителя отвезти тебя домой. Я пока останусь с Полянским, посмотрю, что можно еще для него сделать. Потом позвоню тебе, хорошо?
— Хорошо… — киваю я.
Возвращаюсь в машину где все еще пахнет им. Мне не верится, что мы расстались, даже на эту неделю, до суда. За эти месяцы, что мы провели вместе, я так привыкла к нему, прикипела, полюбила всем сердцем… и что мне сказать Веронике? Как ответить на ее вопрос: «где папотька?»?!
— Остановите, пожалуйста, — прошу водителя у небольшого супермаркета.
Увидела там же аптеку. Мне срочно нужно успокоительное. Иначе не справлюсь. Покупаю. Расплачиваюсь.
Выхожу. Кто-то нападает на меня сзади. Сбивает с ног. Зажимает рот и нос вонючей тряпкой, тащит в узкий проулок за супермаркетом.
Тряпка отвратительно воняет какой-то химией, мне тяжело дышать, свет меркнет и я теряю сознание.
Глава 18
Лиана
Открываю медленно глаза. Их режет ярким светом из окна. Не могу пошевелиться. Я связана?! Не может быть, но это так. Я распростерта на кровати, распята на ней. Мои руки разведены в стороны и привязаны к изголовью, с ногами та же картина, только пристегнуты они к изножью.
Мне страшно. Начинаю биться в веревках, точно птица, попавшая в силки.
— Тихо, тихо… — произносит рядом знакомый голос. — Если будешь хорошо себя вести, то развяжу.
Говорившего не видно. На него падает солнечный свет из окна, скрывая мужчину в лучах закатного солнца. Но голос Македова я не перепутаю ни с кем другим.
Мужской силуэт поднимается из кресла и выходит из круга света. Теперь я могу рассмотреть своего похитителя во всей красе. Раздетый по пояс, с голым прокачанным торсом он возвышается надо мной, пожирая меня откровенным мужским взглядом, полным желания, такого неприкрытого, что у меня мурашки бегут по коже от страха.
— Что все это значит? — я хочу сказать, но лишь кашляю от неприятного ощущения в горле.
— Немного переборщил с химией, не рассчитал дозу, ты проспала несколько дольше, чем я предполагал.
Оглядываю себя насколько это возможно, привязанной к кровати. Я… в халате! Меня кто-то переодел. Скорее всего, сам Александр и переодел. Меня передергивает от осознания что его руки касались моего обнаженного тела. Немного повожу плечами, с облегчением чувствуя косточки бюстгальтера, немного впившиеся в кожу под грудью. Никогда меня так еще не радовало это ощущение! Трусики тоже вроде как ощущаю, и это просто превосходно. Вот зачем Македов передо мной в таком виде, я понятия не имею.
— Развяжите меня! — снова хочу сказать, но получается плохо.
Македов молча выходит из комнаты, чтобы вскоре вернуться со стаканом прозрачной жидкости. Он садится на кровать, придвигаясь поближе ко мне. Я пытаюсь отползти от него, насколько это возможно.
— Выпей. — улыбается он безумной улыбкой маньяка.
Я недоверчиво кошусь на стакан и на самого мужчину.
— Это всего лишь вода. Пей, она поможет химии побыстрее выйти из организма.
Он хватает меня за затылок и настойчиво, но аккуратно заставляет приподнять голову, подносит стакан к губам. На вкус и правда вода. Делаю пару глотков и мне как будто становится легче.
— Вот так, хорошо. — Македов привстает поставить стакан на прикроватную тумбу.
Я облегченно вздыхаю, но зря. Македов снова тянется ко мне, нависает надо мною сверху на раскачанных руках.
— Как долго я этого ждал… — проводит он едва касаясь пальцами по моей щеке, а затем наклоняется к шее, с шумом втягивая мой запах. — Ты даже пахнешь как она…
— Отпустите…
— Я так соскучился! — с тумбы он берет не замеченный ранее мною предмет.
Павлинье перо! Большое, красивое, переливающееся синим и зеленым, на длинной ножке основания.
— Лена очень любила такие ласки.
Александр проводит пером от лодыжки до колена. Несколько раз туда и обратно. Очень медленно, едва касаясь. Мне щекотно и стыдно. Вновь бьюсь в веревках, как бабочка, застрявшая в паутине.
А Александру надоедают эти невинные ласки и в последний раз он ведет пером не вниз, а вверх, отодвигая полы халата и лаская внутреннюю сторону бедра.
С шумом втягиваю воздух. Так щекотно и стыдно и мне еще никогда не было.
— Дыши, милая. Тебе понравится. Я не этот насильник Полянский. Я не сделаю тебе ничего, пока ты сама не попросишь! Ты понимаешь, о чем я?
Я киваю.
— Развяжите меня.
Но вместо этого Македов тянется к поясу халата и дергает его, развязывая. Жадно ощупывает меня, лишь прикрытую бельем, похотливым взглядом.
— Почему ты так боишься? Он пугал тебя? Принуждал? Издевался над тобой?