Мир в моих руках (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 55
Он устало прикрыл глаза. Девочка осторожно погладила его лицо и запела:
Слушай, малышка,
Я расскажу тебе, что будет дальше.
Ты расстроена, крошка,
Но песня зимы спасает от фальши.
Зажмурься, малышка,
Может, кто выскочит, увидев бездвижность твою.
Прими, крошка,
Может навечно останешься петь песню мою.
Познакомимся, девочка,
Я дух зимы, свободных ветров и снежных птиц.
Память не напрягай, милая.
Слышала, верно, о нас вздор да много смешных небылиц.
Разреши, крошка,
Морозными пальцами обнять твою душу.
Не трясись красавица,
Я красоту лица и волос твоих никак не нарушу.
Расслабься, малышка,
Я спою тебе колыбельную нежную, добрую, светлую.
Не жди никого, детка,
Сердце твоё так красиво! Вмещало полёт, мечту заветную…
Здравствуй, сестра,
Как красивы глаза твои льдистые, яркие!
Смейся, подруга,
Теперь расцелуем мы сердца холодные, жаркие…
Танцуй, сестра,
Вдвоём веселей рассыпать в танце снежные шали.
Знакомься, родная,
Вот духи зимы и ветров: они тебя встречать прилетали.
Кружись, девушка,
По стёклам домов раскидаем гребни и локоны.
Смотри, мастерица,
Дети любуются, как на окнах тобою и мной узоры сотканы.
«Как изумительно красиво она поёт! — подумал Благ, — Жаль, её, скорее всего, никогда даже не пустят на порог столичного театра… Нищих не пускают туда… нищих не просят спеть… нищие уходят, а с ними уходят их голоса… уходит дивная красота, которая могла бы отвлечь кого-то из объятий боли… красота уходят незамеченной… много красоты…»
Она пела дальше, о том, как блуждали духи зимы — и среди них девочка, тоже ставшая духом зимнего ветра… как она выросла, какой красавицей стала… многие были очарованы её голосом и красотой, но видели её только мельком зимой — она была духом зимы и приходила с началом зимы и с концом её уходила… Благ и слушал, и не слышал её местами… он думал… он мучительно думал…
Впервые за двадцать три года своей жизни он думал, сколько же их… детей, которых бьют родители — по пьяни или вымещая свою злость хоть на ком-то, кто слабее?.. И, возможно, эти жестокие родители замучены жизнью и другими людьми ещё больше, чем их дети… Так замучены, что хотят хоть на ком-нибудь сорвать, кто слабей, уже не понимая, что избивают самых близких и самых слабых… Он думал, сколько же их, людей, сдохнувших в грязи от побоев, голода или зимнего холода?.. Он впервые думал о тех, кто страдал и мучился… впервые думал, что ему повезло прожить такую сытую и спокойную жизнь… А теперь он подыхает на грязной мостовой… и нищая грязная девочка, просящая милостыню, сегодня оказала милостыню ему… Тем, что она осталась рядом… тем, что она, в отличии от него, не умеет проходить мимо, когда кому-то больно… она даже не знает, каково это — пройти мимо кого-то страдающего! И верит, что люди причиняют другим боль только потому, что им самим очень больно… Где-то ещё есть такие наивные дураки, которые в это верят… которые не проходят мимо… те, кому жизнь подарила в дар такой красивый чарующий голос… которого, вероятно, никто больше и не услышит… не оценит… сколько у неё ещё будет сил, чтобы петь? Она замолчит, когда её сердце ожесточится от боли? Или она замёрзнет зимой на снегу? Или от голода? Или от побоев? И никто не поймёт, что с нею умрёт этот красивый голос… Жизнь несправедлива… такие люди, которые проходят мимо, живут и радуются… а те, кто не проходит, подыхают от голода и холода…
Он открыл глаза, посмотрел на неё… он уже не слышал её слов… а только видел лицо… и, даже под грязью, скрывавшей его, можно понять, что она красива… она может вырасти красивой… очень красивой… но эта красота…
Почему-то юноша посмотрел куда-то вбок… как будто что-то притянуло его взгляд там…
Тот странный парень стоял невдалеке, задумчиво склонив голову и, смотрел на него, с некоторым недоумением и интересом… в руках сжимал тот же самый кулон из клыка какого-то хищника, с которым почему-то не расставался… а, впрочем, какая разница? Слышать бы этот голос… этот красивый голос… подольше бы его слышать…
Веки измученного человека устало сомкнулись… он почувствовал, как вздрогнула мягкая рука на его щеке, слышал, как оборвалась её песня на полуслове… песня оборвалась, а жаль… ей бы петь… её песни радуют людей… а он никого не радовал… никогда…
Казалось, дорога уплывает куда-то… или он плывёт… по воде… как когда-то в детстве, пока не запретили родители… он научился плавать у детей слуг… но больше всего любил повернуться на спину… и лежать на воде… молча… неподвижно… любуясь небом…
Посреди мрака отчаянно и из последних сил мерцала тусклая алая искра… впрочем, незадолго до того, из тусклой-тусклой она вдруг стала яркой и прекрасной… её свет немного затопил темноту…
«Я хотел бы… радовать людей… хоть одного… человека… жаль, не успею…»
Засыпай, девочка,
Зима рассыпает тебе одеяло.
Смотри, малышка,
Узоры красивы, их для тебя небо заткало…
История 16
— Ты снова грустишь?
Она оторвалась от окна, торопливо развернулась к вошедшему мужчине. Простое лицо, но его так преображал тёплый и лучистый свет её ясных глаз! Он замер, любуясь.
— Почему они всё время воюют? — спросила девушка грустно, — Разве должны они воевать?
— Так получилось, — вздохнув, мужчина подошёл к ней, осторожно положил ладони ей на плечи, — Мне и самому жаль, Элла…
— Но почему? Почему вы все всё время ссоритесь, Камилл? Разве вы получили свои дары не для того, чтобы спасать мир? Так зачем же использовать свои силы для того, чтобы вредить друг другу?
— Я не знаю, зачем, Эррия… то есть, Элла… — лицо его исказилось от горечи, — Эта вражда началось задолго до меня и, боюсь, она продолжится и после того, как угаснет моя искра… Я не представляю, кем надо быть, что нужно сделать, чтобы закончилась эта вражда! Это безумие! Ты права, это безумие — получить дар, чтобы поддерживать жизнь мира, а использовать, чтобы уничтожать других, подобных себе! Вообще безумие — уничтожать друг друга! В жизни так много красоты, зачем обрывать чью-то жизнь? — он осторожно поднял прядку волос, выбившуюся из её правой косы, — Почему вместо того, чтобы любоваться красотой и ценить мгновения, которых так мало, люди ссорятся и сражаются? Почему хранители позаимствовали эту глупую привычку у простых людей?!
— Кстати, о красоте, — её лицо вдруг украсила нежная улыбка, и, подхватив любимого за руку, она осторожно развернула его к окну, — Ты посмотри, какая красота, Камилл!
Они стояли рядом и смотрели на небо, причудливо закрашенное закатом…
— Действительно, красиво! — восхищённо выдохнул мужчина и украдкой поцеловал её прядь.
Он смотрел не на небо, хотя сегодня оно было восхитительно прекрасно, как будто в дар для них двоих, а на неё одну. В её простой и незатейливой красоте, в тепле её души он нашёл самое ценное сокровище мира…. Мира не его… чужого мира…
— Уже двадцать седьмой день, как я тут, — тихо сказала Эррия, — Я боюсь, Камилл! Я не знаю, сколько их ещё осталось! И я не хочу никуда от тебя уходить! — её мягкие ладони осторожно и ласково обняли его лицо, — Скажи, а я смогу вернуться? Хоть когда-нибудь?
Мужчина смотрел в её глаза и молчал, напрягая силы, чтобы не опустить взгляд.
К ним порою приходили люди из других миров, но они уходили и больше не возвращались… никто не возвращался… и она…