Мир в моих руках (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 53
— Ты!.. — аристократ гневно указал на него рукой.
— Когда ты наконец уймёшься, Благ? — устало спросил таинственный парень.
Так, словно знал его давным-давно и всё равно без всякого уважения!
— Смеешь мне «тыкать»? — озверел юноша.
Он подумал, что будь у него меч — на куски бы изрубил это гордое и мерзкое лицо. А потом сказал бы стражникам, что этот нищий его пытался обокрасть или оскорбил славное имя его предков.
— Имена твоих смелых предков уже скоро забудутся, Благ, — серьёзно и тихо сказал странный незнакомец, — А имена твоих нынешних родственников уже давно произносят с ужасом.
— Ты!.. — Благ закипал от ярости.
— Я думал, ты хотя бы на миг пожалеешь старика, — парень нахмурился, — Хотел бы я, чтоб ты попытался его спасти, но, увы…
Повернулся и медленно пошёл прочь.
Аристократу захотелось поймать его за плащ, рвануть к себе, сдавить ворот рубашки странного кроя. Внезапный порыв ведра взметнул старый-старый плащ… Незнакомец обернулся, взглянул сурово и горько и… растворился в воздухе…
Сил не хватало даже на то, чтоб закричать… в опалённом болью сознании мелькнула запоздалая мысль, что это и не нужно… опасно… лучше затихнуть и притвориться мёртвым… так его, возможно, оставят в покое…
Закашлявшись, он согнулся от боли. Выпавшая из рукава золотая запонка с изумрудом скользнула по грязным камням, звонко скрипнула, ободрала нежную кожу на щеке, вбилась в грязь в щели между камней мостовой. Он выплюнул кровь из разбитой губы, опять отчаянно закашлялся… Кровь утекала из распоротой ноги… Силы утекали из души… Нет, нельзя так оставлять это: мерзавцы должны быть наказаны… страшно наказаны… Он пойдёт к королю…
Закусив губу — кровь потекла сильнее, брови невольно сдвинулись от очередной порции боли — он медленно поднялся, попытался сделать шаг и упал, разбив лицо о мостовую: нападавшие не только избивали его и портили его прекрасное лицо, не только содрали все драгоценности и забрали всё золото, но они ещё и подрезали мышцу или сухожилие на ноге, чтобы он не мог двигаться, чтобы подыхал в грязи на дороге старой узкой улицы как бездомная собака. Глупая смерть! Особенно, для потомка доблестной семьи, чьи великие предки…
Тень легла на камни возле него… тень… В этот жуткий день ослепительно светило солнце, и люди шумели и радовались жизни и долгожданному отдыху на главных площадях столицы, а он, забытый всеми, лежал тут… Тень легла возле него… Человеческая тень… тень?..
Кашляя, харкая кровью, Благ приподнялся на локте.
Он стоял рядом, задумчиво играя клыком на шнурке. Тот самый парень, то ли бывший на самом деле, то ли примерещившийся ему в день, когда новый мост провалился под каретой…
— Больно? — спокойно спросил незнакомец, склонив голову набок.
Да на нём живого места не оставили! Били ногами, руками, камнями, металлическими каблуками… Да как он смеет?..
Парень присел на корточки, чтобы быть ближе к лицу истерзанного, помятого и грязного молодого аристократа.
— Больно, да? — спросил он спокойно, — Им всем тоже было больно…
— Им?.. — он опять закашлялся, поливая грязные камни мостовой алой горячей чистой кровью.
— Тем, кого избивали по твоему приказу. Тем, кого бил ты сам, ногами или словами…
— Ты…
— Двести семьдесят три… я считал… — незнакомец нахмурился, — Это те, кто пострадал по твоему приказу. Четыреста семьдесят девять: это те, кому бы ты мог помочь, но не стал… Ты даже не заметил большинство из них… Сорок девять человек — те, кого твои резкие слова пробрали до глубины души… Та молодая служанка, за которую ты не заступился в детстве, пыталась повеситься. К счастью, её снял с дерева влюблённый в неё конюх… И, между прочим, это ещё не всё!
«Он… что он говорит? Бредит? Я уже брежу?.. Это предсмертные виденья? Неужели, уже конец?..»
— Я думаю, что это действительно конец, — грустно ответил парнишка, выпрямляясь.
— Это… ты… их… прислал?! — Благ снова закашлялся кровью…
— Зачем мне заниматься такой ерундой? — незнакомец пожал плечами, — Это твой сто пятый враг их нанял. Дождался момента… Три года ждал, упрямец. Семь месяцев назад твои слуги тебя спасли от его наёмников. Ты не заметил… Ты ничего не замечаешь, важного, увы…
Откуда-то взялся сильный порыв ветра, взметнул его старый-старый плащ, обсыпал окровавленные светлые волосы сухими листьями… Осень… грязная мостовая… холодные камни, не раз обхарканные горожанами… горсть высохших листьев, которые не заменят ни подушку, ни одеяло… и шум праздника вдалеке… Неужели, он так и сдохнет?.. Во время чьего-то праздника он валяется тут, скорчившись от боли, харкая кровью, а люди смеются там… веселятся… за что?..
Он с трудом смог сесть, протянул руку вслед быстро уходящему незнакомцу.
— Постой!
Тот обернулся, грустно обернулся
— Мне деньги не нужны. У меня и так всего полно.
Слова о сделке застыли в горле аристократа, так и не будучи произнесёнными. Но этот мерзкий нищий как будто услышал его мысли!
— Я слышу всё, — тот устало улыбнулся, — И все крики и молитвы людей, обиженных тобой, я тоже слышал. Не проси о сделке. У меня нет желания тебя защищать. И мне не нужны ни деньги, ни драгоценности. Мне не нужны ни твоё имение, ни твоя дружба. Мне ничего не нужно.
«Совсем? А такое возможно?»
— Я всё уже потерял, когда шёл, — парнишка раскинул руки в стороны и засмеялся.
Смех его звучал как-то надрывно и резко. Внезапно он замер, прикусил губу, нахмурился.
— У меня есть всё. Все богатства этого мира, — сказал непонятный парень с горькой усмешкой, — Но у меня нет ничего. Ничего ценного. Я уже всё потерял. Я потерял человека, которому мог бы подарить всё ценное, что у меня есть, — он зябко поёжился, закутался в плащ, — А впрочем, не слушай… всё это бред! И твой, и мой. Тебе нет дела ни до кого кроме тебя. Ты никого не жалел. Глупо рассказывать тебе обо мне… Время уходит… — он судорожно сжал край плаща… — Время быстро уходит… Знаешь, думай о чём хочешь! Это мой последний дар для тебя. Хотя, если честно, я никогда особо и не хотел тебе ничего дарить, — он развернулся и пошёл.
Сделал несколько шагов — и растворился в воздухе. Благ устало растянулся на мостовой, спиной на грязных холодных камнях… кровь утекала из ран, страшно болели ушибы и разбитые кости… Ему никогда не думалось, что в одном теле может вместиться столько боли! Он никогда не думал, что эту кошмарную боль можно даже какое-то время выносить, не рехнувшись от мук или отчаяния… Жизнь утекала… Утекала из ран кровь… и ведь как порезали, скоты! Нет, чтоб воткнуть нож в шею — тогда бы эта горячая жидкость быстро вытекла прочь — и его дыхание бы оборвалось… нет, они умело искромсали его… кровь вытекала медленно… раны не успеют затянуться… Тот странный парень сказал, что наёмников подослал его сто пятый враг… сто пятый?.. Это даже смешно: он что, всех его врагов считал? Ходил за ним невидимой тенью, отмечая всех обиженных и обездоленных, всех избитых и оскорблённых, всех запуганных? Впрочем, это неважно… Он сказал, что время утекает… кажется, времени осталось мало… значит, эта невыносимая боль скоро исчезнет…
Благ устало прикрыл глаза.
Интересно, отец убийц найдёт? Отец обязательно будет их искать, непременно обратится за помощью к королю. Вздёрнут их или нет? Будут пытать? Жаль, он сам этого уже не увидит… Сто пятый враг! Тот непонятный парень сказал, что их подослал его сто пятый враг… но почему? За что тот так его ненавидит, что бросил во время одного из главных праздников подыхать? Какая издёвка! Хорошая идея, чтобы кого-нибудь замучить… во время чужого праздника… когда чьи-то весёлые голоса доносятся издалека… но почему именно его?! Почему его?! Он не единственный в этой стране, кто думал только о себе! Да и в мире… таких ещё много найдётся… почему именно он подыхает на грязной мостовой во время праздника? Почему?..